Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
— Совершено спокоен и говорит о своем решении, как долго и крепко надуманном и бесповоротно утвержденном.
— Пусть и будет, как он решил. Только пусть подождет Собора. Самое важное, что нужно соблюсти в сем деле, это — что он сам решил и сам просится о переводе из Одавара. Избави Бог, если придан будет вид делу, что его изгнали оттуда. Это отзовется большим вредом для всей Церкви; тотчас же и в других Церквах начнутся интриги христиан против своих священников и требования, чтобы их переменили, ибо нигде нет идеальных священников, равно как идеальных христиан.
Я тут же продиктовал письмо к о. Петру: желание о его переводе будет исполнено; только пусть он потерпит до Собора; пусть соблюдет мир с христианами, чтобы никто не сказал потом, что он не вышел, а они изгнали. Теперь его прошение не будет принято уже и потому, что в Одавара некем заменить его до Собора. Но пусть он и своих сторонников приучает к мысли о разлуке с ним, чтобы они потом не возмутились и не стали враждовать против нового священника, как немирные враждовали с ним.
О. Павел Савабе с Петром Исикава прислал записку с просьбой о вызове его из Одавара. Ему я ответил, чрез Исикава: пусть окончит то, для чего отправился, то есть преподаст Таинства Покаяния и Евхаристии тем, которым еще не преподал, и затем вернется; дело же о. Кано для него совсем постороннее, и им ему смущаться нечего.
Обрадовался я очень и тому, что подозрения мои в недобросовестности о. Павла оказались совершенно напрасными. На сей раз он нисколько не нарушил святости своего долга и дела.
6/18 марта 1899. Суббота
первой недели Великого Поста.
Продиктовал я вышеозначенное письмо о. Петру Кано секретарю Нумабе, но ночью передумал: злоупотребить могут, — скажут, из Миссии велено было о. Петру удалиться из Одавара. Потому утром не подписал приготовленного письма, а сказал, чтобы Исикава частно от себя написал о. Петру, в ответ на то, что он говорил Исикава; мысли могут быть те же.
В половине восьмого часа был малый звон на утренние молитвы и правило ко причастию. Когда все учащиеся собрались, о. Феодор Мидзуно прочитал. В начале девятого правило было кончено и зазвонили в большой колокол к Литургии; по Трезвону я вошел, и, когда облачили, читаны были часы, чтобы сократить несколько службу, — В мирном и молитвенном настроении я служил до Херувимской, когда увидел в конце Церкви только что появившегося Пантелеимона Сато, кандидата, который не был ни на одной службе доселе. «Ужели причащаться?» — подумал я, но тотчас же успокоился мыслью, что пришел просто помолиться. Но каково же было мое изумление и смущение, когда, открыв Царские врата ко Причастию, я увидел и еще трех кандидатов, кажется, только что пришедших в Церковь, — Минато, Сайкайси, Хигуци, — выступивших всех четверых вместе с причастниками? Молча приобщил я и их, когда подошли; но расстроился новый день: печаль горькая снедает душу. Хотел было, тотчас по выходе из Церкви, известить их, чрез Сенума, что вперед лишу их причастия, если будут так неблагочестиво вести себя в отношении к нему; написал к Сенума и письмо о сем; хорошо, что не тотчас послал; в гневе сделанное всегда грозит потом укором в глупости поступка. Спаситель не изгнал из горницы, где совершал пасху с учениками своими, и Иуды, — могу ли я изгнать их?.. Хотел потом призвать Сенума и сказать, чтобы объявить им, что уподоблю их в слове пред Причастием Иуде Искариоту, коли будут так вести себя; конечно, не назову их по именам, но все поймут о них, ибо для всех очевидно, что их никогда нет в Церкви, до самого времени Причастия, а я должен отражать их соблазн учащимся, подаваемый их примером поведения.
Но и это было бы — выругать их, с сомнительным ожиданием пользы от того для них и других. — Решил, наконец, попытаться еще раз убедить их вести себя благочестиво относительно Таинства Святого Причастия; но это нужно сделать пред временем следующего говения, то есть пред Страстной неделей; теперь поговорить бы с ними — все забылось бы к тому времени, следа впечатления не осталось бы. Едва ли будет успех. И вот урок: не посылать больше никого в русские академии, — развращаются религиозно; были все — первые, лучшие ученики, исполнительные, благочестивые; теперь что они? Недоверки какие–то! В России не на добрые примеры обращали внимание, а на дурные, льстящие извращенной природе человека, хотя внушаемо было им — не заходить на задние дворы в России; но что делать! Люди они самые заурядные, не из блестящих, не из самостоятельных; не видели бы дурных примеров, были бы хороши, теперь вон они, — свое беспардонное лентяйство и неблагочестие, вероятно, считают дипломом цивилизации. Нет, больше никого не пошлю в Россию, — на вред здешней Церкви!
7/19 марта 1899. Воскресенье
первой недели Великого Поста.
Погода прекрасная. В душевном мире совершена Литургия Василия Великого, в Соборе полном народу, наполовину язычниками.
После службы зашел Петр Исикава попросить написать к о. Петру, чтобы «гиюу» в Одавара несколько позаботились о катихизаторе, ныне прибывшем туда, — помогли ему устроиться на квартире, позаботились о слушателях для него. Это — внушение о. Павла Савабе. Нынешние старшины (гиюу) сторонники о. Петра, совсем не думают о том, а Кометани и другие не считают себя вправе вмешаться в дело мимо старшин. Письмо к о. Петру сегодня же пойдет.
Зашел еще Исайя Мидзусима: его я просил взять на свое попечение младшего сына покойника о. Мори, Василия; он кончает на днях низшую школу, — нужно поступить в среднюю; но при сем нужен строгий надзор за ним, чтобы занимался хорошо и чтобы вел себя хорошо; мальчик довольно испорченный — с девяти лет курит табак; теперь ему четырнадцать; нужно отучить его от этой скверной привычки. Исайя обещался присмотреть за ним.
Зашел христианин из Оомия, совсем новой Церкви; говорит, что там уже учащихся церковного пения десять человек; Оонума из Маебаси бывает учить их. Новые слушатели учения у катихизатора Павла Соно также есть.
Анна Кванно, чрез свою помощницу Елисавету, просила побыть у ней; был в два часа; совсем на ладан дышит; желудок отказывается служить; едва может принимать мало бульону, — и то боли мучат. Сидят около нее Елисавета Котама и Евфимия Ито и плачут. Должно быть, не дождется Пасхи Христовой. Но Господь удостоит ее небесного, более торжественного праздника, за ее труды по Женской школе. Сказал, чтобы пригласили завтра утром о. Павла Сато и о. Романа Циба совершить над нею таинство елеопомазания, да укротит Господь мучащие ее боли желудочные.
Вечером я занят был построечным отчетом, который еще на руках.
