Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет
Чтобы добиться разрешения соответствующих высоких инстанций, он приехал в Петербург и пустил в ход все семейные связи. В своем дневнике Милютин писал: «Скобелев тогда же, в октябре 1870 г., узнав о начавшейся войне между Пруссией и Францией, рвался принять в ней участие и уехал из Туркестанского края. Я был тогда атакован со всех сторон, и матерью Скобелева, и сестрой ее графиней Е.Н. Адлерберг, и самим графом Александром Владимировичем, просившими о командировании пылкого ротмистра в прусскую армию. Но ходатайства не могли быть удовлетворены; Скобелев вернулся в Туркестанский край…»
С конца июля 1871 г. в службе Скобелева наступила пауза в виде долгого, многомесячного отпуска. 25 апреля 1872 г. он был прикомандирован к Главному штабу, где принимал участие в работе Военно-Ученого комитета, а 5 июля был назначен старшим адъютантом штаба 22-й пехотной дивизии в Новгороде с переводом в Генеральный штаб капитаном. Опыт военно-научной и штабной работы способствовал расширению кругозора Скобелева, повышению его профессионального уровня, помогал ему выработать такие качества, как система и аккуратность. Урок, полученный в Средней Азии, заставил его, как человека волевого и целеустремленного, заняться воспитанием более строгого отношения к себе, хотя и сейчас еще давали себя знать такие его свойства, как несдержанность (проявившаяся, в частности, в столкновении с его начальником Левицким) и недостаточное понимание служебной ответственности.
30 августа 1872 г. Скобелев был произведен в подполковники с переводом в штаб Московского военного округа. Быстрая карьера, может заметить читатель. Да, придворные связи работали, отрицать это не приходится. Но, еще не начав службы на новом месте, Скобелев был прикомандирован для командования батальоном к 74-му пехотному Ставропольскому полку, квартировавшему в районе Майкопа, в станице Крымской. Это был славный полк, с большими боевыми традициями кавказской войны и с созданным долгим участием в этой трудной и специфической войне особым молодецким духом, с развитым чувством военного товарищества. Полк приумножил свою славу подвигами в войне 1877–1878 гг. и в Ахал-Текинской экспедиции. Третьему батальону полка, которым командовал Скобелев на Кавказе, за отличия в этой последней кампании были пожалованы Георгиевские серебряные трубы.
В 1873 г. Скобелев узнал о подготовке похода на Хиву и загорелся принять в нем участие. Добиваясь назначения, он говорил товарищам: «Или меня убьют, или вернусь генералом».
Кратко напомним основные этапы русского продвижения в Средней Азии. Ко времени описываемых событий Казахстан, кроме его южной части, добровольно присоединившись к России, составлял территорию империи. После взятия летом 1853 г. кокандской крепости на Сыр-Дарье Ак-Мечети вдоль Сыр-Дарьи была создана система крепостей, получившая название Сыр-Дарьинской военной линии. В 1854 г. было основано укрепление Верное (впоследствии город Верный, ныне Алма-Ата), и от Верного до Семипалатинска была построена Сибирская военная линия. Для соединения обеих линий нужно было присоединить лежавшее между ними Кокандское ханство. Но Крымская война и реформы отодвинули исполнение этого плана на Шлет.
Неудачи Крымской войны сильно поколебали положение России на Востоке, в том числе в Средней Азии. Усилили свои происки англичане и турецкие агенты, с территории среднеазиатских ханств участились нападения на русские крепости и караваны. Ханская верхушка Бухары, Хивы и Коканда готовила совместное выступление против России. Все эти обстоятельства требовали от русского правительства срочных мер к укреплению и расширению своего влияния в Средней Азии. В 1858 г. в Хиву и Бухару была направлена миссия полковника Н.П.Игнатьева (дипломата, будущего министра внутренних дел), но решительных результатов не добилась, прежде всего из-за враждебности Хивы.
После Крымской войны и реформ, подавления польского восстания и завершения покорения Кавказа Россия получила условия для более активной политики в Средней Азии. Развивавшийся русский капитализм, нуждавшийся в новых рынках и в сырьевой базе для хлопчатобумажной промышленности, и интересы укрепления позиций самодержавия побуждали правительство к решительным действиям. В 1864–1865 гг., наступая на Коканд, генерал М.Г.Черняев взял штурмом Чимкент и затем Ташкент, после чего часть территории ханства с Ташкентом отошла к России. В 1866–1868 гг. был разбит бухарский эмир, и часть территории эмирата также была присоединена к России. Из земель Коканда, Бухары и Южного Казахстана в 1867 г. было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. Генерал-губернатором назначили выдающегося администратора и дельного боевого генерала К.П.Кауфмана. Подталкиваемый английскими агентами, эмир объявил России джихад, но был вновь разбит. Согласно договорам 1868 г., занятые войсками земли отходили к России и оба хана признавали ее протекторат.
Русское продвижение не на шутку испугало Англию. В 1865 г. английское правительство попыталось заставить Россию отказаться от дальнейшей активности в Азии, но встретило твердый отпор. Конфликт был разрешен в 1873 г. с помощью компромисса: Россия признавала сферой английского влияния территории, лежавшие к югу, а Англия отказывалась от притязаний на Хиву.
Еще год назад, во время пребывания Кауфмана в Петербурге, Александр II сказал ему: «Возьми мне, Константин Петрович, Хиву.» В 1873 г. было принято решение о походе. Чтобы участвовать в нем, Скобелев добился (кстати, незаконно) годового отпуска. Узнав, что вопрос об отпуске решен, он у знамени своего батальона торжественно произнес: «Клянусь этим знаменем, что если буду жив, то через год я буду стоять на этом месте с Георгиевским крестом». И действительно, ровно через год командир Ставропольского полка генерал Шак услышал на своей квартире звуки исполнявшегося на рояле его любимого Даргинского марша. Это был Скобелев с крестом.
Еще в августе 1873 г., во время службы в Тифлисе, Скобелев представил в штаб Кавказского военного округа записку с планом занятия Хивы. После гибели отряда Бековича-Черкасского и неудачи посланной Николаем I экспедиции Перовского, потерявшей много людей от снежных буранов и не достигшей цели, Хива решила, что она неприступна. В ханстве процветало рабовладение, немало было и русских рабов, добытых путем разбойничьих набегов. Неудачи экспедиций, обусловленные трудностями пути, связывали с могуществом хана, которое на самом деле оказалось весьма незначительным.
В своей записке Скобелев писал, что с населением Коканда уже достигается искренняя дружба. Того же можно достигнуть и с Хивой, хотя сторонники военного решения вопроса считают, что иначе нельзя добиться спокойствия в Арало-Каспийской степи и обеспечить Орско-Казалинский тракт. Но после поездки через Иргиз осенью 1870 г., продолжал Скобелев, он пришел к выводу, что набеги и грабежи совершают также кочевники, кочующие в русских пределах. Чтобы их парализовать, он предлагал построить цепь укреплений от Эмбы до Аральского моря. Для обеспечения дружественной позиции Хивы он считал необходимым занять на правом берегу Аму-Дарьи Шурахан и хорошо бы урочище Дау-Кара, находящееся на большом караванном пути из форта № 1 в Хиву. Если же Хива не проявит склонности к дружбе, то при этих опорных пунктах «достаточно нескольких дней и нескольких рот, чтобы ее занять почти без возможности неуспеха». Скобелев подчеркивал необходимость изучения страны и путей к столице ханства, а от нее — к Каспийскому морю. Записка содержит детальный расчет сил отряда, если дело дойдет до завоевания ханства, политические расчеты. В заключение Скобелев предлагал для изучения страны направить его в Хиву с купеческим караваном под видом приказчика.
