Коринна Хофманн - Белая масаи
Я обрадовалась и начала рассказывать ему о Швейцарии и своей семье. Он дал понять, что будет рад встрече с Эриком, но что касается других людей, то он не знает, как все пройдет. Представив себе, как на него отреагируют жители Биля, я тоже встревожилась. Уличное движение, огромные супермаркеты и роскошные витрины приведут его в смятение.
Последние дни перед отъездом мы провели спокойно. Иногда мы заходили в отель, загорали на пляже или проводили целый день в деревне, где общались с разными людьми, пили чай или готовили. В последний день мне стало очень грустно, я с трудом держала себя в руках. Лкетинга тоже заметно нервничал. Многие местные жители принесли мне подарки, по большей части украшения масаи. Мои руки были обвиты браслетами почти до самых локтей.
Лкетинга вымыл мне голову, помог упаковать вещи и спросил: «Коринна, ты правда ко мне вернешься?» Судя по всему, он не верил, что я вернусь. Он сказал, что многие белые женщины обещали вернуться, но не возвращались, а если и возвращались, то выбирали себе другого мужчину. «Лкетинга, я не хочу другого, только тебя!» – повторяла я. Я обещала часто писать, прислать фотографии и сообщить, когда решу все дела. Мне предстояло найти человека, который купил бы у меня магазин и квартиру со всей обстановкой.
Я попросила его сообщить мне через Присциллу дату своего приезда, в случае, если ему удастся получить паспорт. «Если не получится или если ты действительно не хочешь лететь в Швейцарию, просто так и скажи», – подчеркнула я. На то, чтобы завершить на родине все дела, мне понадобится примерно три месяца. Он спросил, сколько это – три месяца: «Сколько полных лун?» «Три полные луны», – рассмеявшись, ответила я.
В последний день мы не расставались ни на минуту и до четырех часов утра просидели в «Буш Бейби Баре». Мы проговорили всю ночь, и он снова и снова спрашивал, вернусь ли я. Удивляясь его беспокойству, я в двадцатый раз пообещала вернуться.
За полчаса до отъезда мы в сопровождении двух других масаи вошли в отель. Заспанные белые туристы, тоже уезжавшие в это утро, с интересом посмотрели на нас. Должно быть, с чемоданом в руках и в компании троих обвешанных украшениями масаи с дубинками я выглядела живописно. Когда пришло время садиться в автобус, Лкетинга и я обнялись еще раз, и он сказал: «Нет проблем, Коринна. Я буду здесь или приехать к тебе!» Затем он поцеловал меня в губы, чем немало меня удивил. Тронутая до глубины души, я села в автобус и помахала троим масаи, которые вскоре растворились в темноте.
Прощание и отъезд
Приехав в Швейцарию, я сразу стала искать человека, которому могла бы продать свой магазин. Интерес проявили многие, подходящих кандидатур среди них было мало, да и у тех не было денег. Естественно, я хотела продать бутик как можно выгоднее, потому что не знала, когда мне представится следующая возможность заработать. В Кении на десять франков можно было прожить два дня, поэтому я стала крайне расчетливой и экономила каждый франк.
Прошел месяц. В ответ на свои три письма я не получила от Лкетинги еще ни одного. Меня это беспокоило, и я написала Присцилле. Через две недели пришел обескураживающий ответ: Присцилла сообщала, что не видела Лкетингу уже две недели, с тех пор, как я уехала. Вероятно, он перебрался на северное побережье. С паспортом пока ничего не получалось. На прощание она посоветовала мне остаться в Швейцарии. Растерявшись, я написала еще одно письмо Лкетинге и отправила его на северное побережье, куда ушли все мои предыдущие письма.
Через два месяца подруга сообщила, что к первому октября готова купить мой магазин. Я очень обрадовалась, поскольку эта проблема беспокоила меня больше всего. Теоретически, уже в октябре я могла лететь в Кению, вот только писем от Лкетинги по-прежнему не было. Ехать ему в Швейцарию смысла уже нет, потому что скоро я буду в Момбасе, думала я, продолжая верить в нашу большую любовь. От Присциллы я получила еще два сбивчивых письма, но, поддерживаемая нерушимой верой, все же забронировала рейс в Момбасу на пятое октября.
На то, чтобы продать квартиру и автомобиль, у меня оставались две недели. С квартирой проблем не возникло. Я продала ее со всей обстановкой молодому студенту по смехотворной цене, что позволило мне оставаться в ней до последней минуты.
Друзья, коллеги по работе, все, кто меня знал, не понимали, что я творю. Особенно болезненным стало мое решение для мамы, хотя я чувствовала, что она понимает меня лучше других. Она молилась за меня и надеялась, что я найду то, что ищу, и обрету счастье.
Свой кабриолет я продала в последний день и сразу поехала на вокзал. Купив билет на поезд в Цюрих, я почувствовала сильное волнение. С маленькой сумкой и огромным чемоданом, в котором я везла майки, нижнее белье, легкие хлопковые юбки и подарки Лкетинге и Присцилле, я села в поезд и стала ждать отправления.
Когда поезд тронулся, я думала, что воспарю от радости. Наверное, мое лицо светилось, как фонарь. Я откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Меня охватило восхитительное чувство свободы. Мне хотелось закричать и поделиться со всеми пассажирами своим счастьем и своими планами. Я свободна, свободна, свободна! У меня больше нет никаких обязательств, нет забитого счетами почтового ящика, и я больше не увижу унылой, промозглой зимы. Я не знала, что меня ждет в Кении, не знала, получил Лкетинга мои письма или нет, а если получил, правильно ли их ему перевели. Я не знала ничего, просто наслаждалась счастливым ощущением невесомости.
У меня есть три месяца на то, чтобы обжиться, и только потом я займусь оформлением новой визы. Боже мой! Три месяца – так много времени, за которое я все улажу и лучше узнаю Лкетингу. Свой английский я подтянула, кроме того, в чемодане я везла несколько хороших учебников с картинками. Уже через пятнадцать часов я буду на своей новой родине. С такими мыслями я села в самолет, удобно устроилась в кресле и, глядя в иллюминатор, стала жадно впитывать последние виды Швейцарии. Я не знала, когда снова окажусь здесь. На прощание я побаловала себя шампанским и через некоторое время уже не понимала, плакать мне или смеяться.
На новой родине
Из аэропорта я доехала до отеля «Африка Си Лодж» на специальном автобусе, хотя и не бронировала номер. Присцилла и Лкетинга должны были знать о моем приезде, но я страшно волновалась: вдруг меня никто не встретит? Высадившись возле отеля, я огляделась по сторонам и поняла, что меня никто не встречает. Я стояла с тяжеленной сумкой, и мое напряжение постепенно спало, уступив место разочарованию. Вдруг я услышала свое имя – и, посмотрев на дорогу, увидела Присциллу, которая бежала ко мне так быстро, что ее грудь колыхалась из стороны в сторону. От облегчения и радости у меня на глазах навернулись слезы.
