Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
В тот момент, когда смерть собиралась пригласить его вступить в свой великий танец (одна из иконографических тем того времени [852]), знал ли Карл VII о значении своего успеха, который будут воспевать потомки? Это сомнительно, учитывая ситуацию сложившуюся в последние годы его жизни. Оставили ли его "экзистенциальные муки" [853], касающиеся спасения его души и судьбы его королевства? Поражение его племянника и племянницы в Англии предвещало период большой неопределенности в отношениях двух стран. Сомнительно, что в момент своей смерти он разделял надежду Шатлена о том, что однажды "вечный раздор" между двумя нациями прекратится, "французы и англичане должны прекратить убивать друг друга"; однажды Всевышний устанет от этого "и по божьей воле наступит мир" [854]. Король не осмелился нарушить унизительный для него Аррасский мир и скорее всего об этом жалел. Наверняка он беспокоился о том, как будет править его импульсивный и мстительный сын Людовик. Какую политику станет проводить герцогство Бретонское, чьи ресурсы были немалыми? [855] Ведь территориальные принцы преследовали не только свои собственные амбиции или амбиции своего дома, они могли в определенной степени рассчитывать на лояльность и даже на некоторую любовь своих подданных. В конце концов, они ведь сумели предложить контрмодель абсолютной монархии в момент ее становления. Другими словами, Карл VII не мог предвидеть крупный конфликт, который приведет к Войне Лиги общественного блага в 1465 году, но он знал по опыту, как трудно управлять своим королевством, несмотря на ауру, которая теперь окружала его персону, и как это требует постоянной бдительности, благоразумия и твердости от тех, кто проводит в жизнь его политику.
Карл VII не был ни святым, ни рыцарем (хотя его и посвятили в рыцари во время коронации), ни покровителем искусств, ни строителем, ни крестоносцем (за что мы были бы благодарны сегодня, но в то время его призывали быть таковым). Все это не помешало ему в итоге стать королем-победителем, королем-основателем, королем милосердия, единства и мира. Его старшему сыну предстояло сделать так, чтобы это наследие принесло свои плоды, но оно чуть не было полностью растрачено.
Приложения
Заметка о валюте и денежной экономике
"Две вещи необходимы для хорошей политии [хорошего управления] королевства, а именно, чтобы вместе с христианской верой господствовала справедливость и в изобилии были в ходу хорошие деньги". Так говорит Филипп де Мезьер в своем Сне старого пилигрима (1389) [856]. Следует признать, что идеал хороших и стабильных денег игнорировался в "королевстве Бурж" до 1436 года.
Денежная система королевства Франция была основана на том, что в принципе в обращении должны были находиться только желтые (золотые), белые (серебряные) или черные (медные) монеты, отчеканенные в королевских монетных дворах. Само собой разумеется, что на практике это было далеко не так и хорошие иностранные монеты использовались повсеместно, особенно купцами [857]. В любом случае, ценность монет зависела от доли содержащегося в них драгоценного металла.
Традиционно денежная система основывалась на различии между счетными деньгами и реальными деньгами бывшими в обращении в виде монет. Официальной и наиболее распространенной расчетной единицей, был так называемый турский ливр. Один турский ливр (т.л.) = 20 турским су (т.с.) = 240 турским денье (т.д.). Другой расчетной единицей был парижский ливр (п.л.) соотносившийся с турским по формуле 4 п.л. = 5 т.л. Введенный в 1360 году, франк, который тогда оценивался в один турский ливр, продолжал использоваться в качестве эталона и впоследствии, хотя его больше не чеканили и в документах XV века, когда упоминается франк, речь идет о турском ливре. Если цены на продукты питания в целом следовали за курсом монет, то этого нельзя было сказать о заработной плате, которая была гораздо менее подвижной и это означает, что девальвации в первую очередь влияли на покупательную способность людей, живущих на заработок.
Король, не без консультации с финансовыми экспертами, должен был определить вес отчеканенных по его распоряжению монет, количество содержащегося в них драгоценного металла и их стоимость, выраженную в расчетных деньгах. Девальвация позволяла ему платить меньше того, что он был должен (облегчить бремя своих долгов), но это была лишь временная мера, поскольку падали и доходы.
В принципе, контракты должны были быть выражены в денежном эквиваленте. Однако, как только изменения в деньгах становились значительными и многочисленными, при заключении договоров часто стали ссылаться на реальные деньги, так, например, в 1423 году должник был должен своему кредитору не 25 т.с., а один экю (известный как крона), который в то время содержал 3,824 г чистого золота. Но традиционные или обычные ренты и цензы по-прежнему выражались в расчетных деньгах и поэтому любое увеличение стоимости расчетных денег за идентичный вес драгоценного металла было выгодно тому, кто должен был выплачивать ренту или ценз, и невыгодно его получателю. Должники выиграли от ослабления денежной массы, а кредиторы — от ее укрепления.
Денежная история царствования Карла VII неоднозначна. С 1417 по 1422 год ослабление монеты шло непрерывно: в Монпелье золотой экю в июне 1417 года стоил 26 т.с., в июне 1418 года — 28 т.с. 3 т.д., в июне 1419 года — 35 т.с., в июне 1420 года — 85 т.с., в июне 1421 года — 180 т.с., а в июне 1422 года — 500 т.с. Рекорд был достигнут в декабре 1422 года — 800 т.с. [858]. Затем произошел возврат к сильным деньгам. Однако до 1436 года все еще наблюдались значительные колебания курса, причем самая низкая точка этого второго периода (1422–1436) была достигнута в 1429 году (1 экю = 52 т.л. 10 т.с.). Третий период длится с 1436 года до конца царствования Карла VII (и далее): в 1436 году новый золотой экю весом 3,496 г стоил 25 т.с.; к 1456 году он потерял часть чистого золота (963/1.000) и вес (3,447 г) и кроме того стоил 27 т.с. 6 т.д.
Денежная история "английской Франции" гораздо более стабильна. Золотая монета (салюдоры и ангельдоры) имела тот же официальный курс, который был установлен в 1421 году регентом Генрихом V от имени своего тестя Карла VI. В 1423 году золотой салюдор весом 3,884 г стоил 25 т.с. Это было признаком оздоровления государственных финансов, особенно благодаря более эффективному налогообложению.
Другая проблема заключается в том, в какой степени экономика и общество были обеспечены монетой в то время, и какова была покупательная способность как реальных, так и счетных денег в товарах и услугах, в зависимости от ситуации. В то время наемный труд существовал как в городе, так и в деревне (рабочие на фермах, домашняя прислуга, подмастерья и ученики, поденщики), хотя он и не был столь значимым, как это стало происходить с XIX века. Тем не менее, основной тенденцией было жить как можно более самодостаточно (производство основных продуктов питания, оплата в натуральной форме, не считая бартерных обменов). Но даже "пахари", если говорить только о них самих, должны были продавать часть своей продукции, иначе как бы они оплачивали ценз, сеньориальные и королевские налоги, судебные штрафы, габель, специи (для приправы пищи), предметы ремесленного производства (одежду, обувь) и инструменты, которые они сами не могли сделать?
