Моисей Кроль - Страницы моей жизни
Аргументы Ратнера были очень сложными. В принципе он был за бойкот, но так как нельзя сказать шестимиллионному населению: «не иди выбирать», он предложил тактический компромисс: в выборах «выборщиков» можно принять участие, а дальнейшие шаги будут зависеть от политического положения в России. Если террор прекратится, если военное положение будет снято и выборные собрания будут проходить свободно, тогда можно будет подумать об участии евреев в выборах депутатов. Пока над Россией бушует кровавый царский террор, евреи не должны посылать своих депутатов в Думу, где настоящие представители от народа не будут иметь возможности чего-либо достигнуть. Если мы пошлем депутатов в такую Думу, русский народ нам этого никогда не простит.
Винавер находил, что боязнь Марголина, что погромы повторятся, не обоснована. Как бы не была велика преступность администрации, большинство евреев хотят принимать участие в выборах. Это признак того, что евреи хотят бороться против всех трудностей. Надо признаться, что наши силы и возможности очень ограничены, но все же мы можем кое-чего достигнуть. Не может быть и речи о том, чтобы помогать самодержавию. Дума – это единственное средство прогнать нынешнее правительство.
Левин сильно критикует тактику бойкота. Наш Союз – не партия. Он представляет собой все интересы еврейского народа в России. Если партия может позволить себе бойкотировать Думу, то еврейское население этого сделать не может. Мы очень ограничены в своих правах и не имеем права отказываться от нашего права выбрать своих депутатов. Еврейские массы стоят инстинктивно против бойкота, и есть опасность, что если наш Союз будет бойкотировать выборы в Думу, массы сами возьмут в свои руки организацию выборов, что будет для нашего Союза большим ударом.
Я должен сказать, что дебаты велись в довольно спокойном тоне, хотя можно было ожидать острых нападок, и голосование показало, что 9/10 делегатов было за то, чтобы евреи принимали участие в выборах.
Съезд постановил, что несмотря на чрезвычайно трудные условия выборной кампании (военное положение, аресты, облавы и погромы) гражданский и национальный долг требует от русских евреев, чтобы они приняли активное участие в выборной кампании.
Так был решен вопрос, каким образом наш Союз должен поступить относительно выборов в Думу. Казалось, что нас миновали самые беспокойные моменты съезда, и в дальнейшем работа пойдет более гладко. Но это была ошибка. Как только перешли к вопросу, к кому евреи должны примкнуть в выборах и за какую партию они должны голосовать в случае нееврейских кандидатов, начались такие страстные дискуссии, что несколько раз съезд был близок к распаду. Вопрос был сугубо политический, а съезд состоял из людей с разными политическими убеждениями и настроениями. Поэтому не удивительно, что атмосфера съезда нагрелась и что иногда тон выступающих делался агрессивным. Мне хочется передать вкратце некоторые речи, которые до сегодняшнего дня имеют большое историческое и национальное значение.
Вопрос был поставлен так: как должны евреи относиться к разным политическим партиям во время выборов депутатов в Думу?
Левин (Вильно) предлагает, чтобы евреи голосовали только за некоторых личностей, даже консерваторов. Трагизм еврейского народа состоит в том, что народ внутренне не един. Платформа наша не едина, у нее два фокуса: первое – это наши национальные требования; второе – наши демократические требования. Демократизм – не гарантия от антисемитизма. Следовательно, надо установить один фокус – наши национальные требования. Поэтому Левин предлагает, чтобы Союз разрешил заключить договоры с разными прогрессивными партиями и с национальными группами.
Ели Бруцкус (Петербург) придерживается того же мнения. «В нашей еврейской жизни, – сказал он, – есть только один фокус: национальный. На первом месте у нас равенство. Относительно свободы мы можем идти на уступки. Политические и социальные вопросы для нас не очень важны. У кого преобладает политический дух, тому не место в Союзе. Союз наш должен заключить договоры со всеми партиями, которые ему нужны».
А. Гинцберг (Ахад-Гаам) идет еще дальше, чем Бруцкус. Он считает, что в программу нашего Союза не надо включать политические элементы. «За нашу цель достичь равноправия и еврейского национального равенства мы можем пожертвовать всеми принципами и свободой».
Марк Ратнер протестует против формулы Ахад-Гаама и предлагает принять формулу Центрального бюро Союза, то есть что евреи должны голосовать только с теми партиями, у которых в программу входят демократические свободы и признание нашего национального права.
Делегаты из Киева сообщают съезду, что они решили ни в коем случае не голосовать с правыми партиями конституционно-демократического направления. Есть между консерваторами умные и хорошие люди, но это исключение. История учит нас, что консерваторы почти всегда антисемиты. Мы отказались идти вместе с реакционной немецкой балтийской партией.
Жаботинский, наоборот, предлагает, чтобы евреи в Курляндии выставили одного еврея и одного немца. «Мы хотим провести в Думу побольше евреев, поэтому мы должны отказаться от нашего пренебрежения». Д-р Г. Брук указывает на то, что выступления многих ораторов произвели на него тяжелое впечатление. Основы нашего равноправия – это гражданские свободы и всеобщее право голоса. Виленская программа имеет один центр, а не два. Поэтому он предлагает оставить за собой Виленскую программу нашего Союза и принять решение, что евреи не должны голосовать вместе с партией 17 октября и ни с какими другими правительственными партиями. Многие сионисты кричат громко о единстве и в то же время они были бы довольны, если бы некоторые члены Союза вышли из него. Если Союз изменит программу, то многие из нас будут вынуждены его оставить.
Ясно намечался серьезный конфликт, и многие делегаты очень расстроились. Л. Брамсон в большом волнении заявил, что от формулы А. Гинцберга (Ахад-Гаама) на него повеяло Средневековьем. Конечно, можно остаться рабами и этим удовлетвориться. Но наша главная цель – укрепить оппозиционные группы. Я тоже указал, что Левин и те, кто с ним согласен, хотели бы взорвать Виленскую платформу, они не понимают, что без политической свободы невозможно получить какую-либо национальную свободу.
До трех часов ночи продолжались дебаты, и все разошлись с тяжелым чувством, что опасность раскола велика.
На следующем заседании Винавер старается успокоить народ. В дебатах, говорит он, произошло глубокое недоразумение. Нельзя судить в политическом деятеле только его личные достоинства: очень хороший человек, но член партии 17 октября будет действовать точно по директивам, которые партия ему даст. Поэтому наш Союз не может идти с партией или группой, чья программа расходится с Виленской программой. Большую ошибку совершают те, кто думает, что мы можем в старом режиме, даже при условии равноправия, достичь наших национальных целей. Кроме того, мы должны, заключая договоры с другими партиями, помнить не только о равноправии в наших национальных требованиях, но и о наших социально-экономических требованиях, которые могут быть удовлетворены специальными мероприятиями.
