Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу
- Ни к чему ей теперь награды. У ее мужа столько орденов, что им на двоих вполне хватит!
Так и осталась у меня одна-единственная и очень дорогая мне фронтовая награда - знак "Отличник санитарной службы".
Улететь мы должны были на следующее утро. Но ночью снежный шквал опрокинул несколько самолетов, в том числе и наш трехместный У-2. Пришлось ждать, пока техники его починят.
Наконец все было готово. В окружении провожающих (я и не подозревала, что у нас столько друзей) мы пришли к самолету, и муж затолкал меня в неимоверно большой летный комбинезон. Затем мой "летный костюм" дополнили кожаный шлем и огромные перчатки-краги. Вид у меня, наверное, был комичным, потому что никто из провожающих не мог удержаться от xoхота. А я не знала: смеяться ли мне вместе со всеми, или сердиться. И тут подошел наш милейший доктор Дехтярь:
- Девочка, я тебя очень прошу, если ты когда-нибудь вспомнишь обо мне и решишь написать в Одессу, то не пиши мне обычное письмо, а обратись через газету. Пусть вся Одесса знает, что на фронте я знал и дружил с тобой и Сашей Покрышкиным!
Выслушав массу добрых пожеланий и напутствий, со слезами на глазах я простилась с дорогими мне людьми. В последний момент заботливая подруга Таечка рассовала мне по карманам комбинезона бинты и салфетки - летела-то я первый раз в жизни! И вот зарокотал мотор, самолет тронулся с места, развернулся против ветра, разогнался... и мы с Сашей взмыли в небо.
Летели на малой высоте, чтобы не стать добычей "мессершмиттов". Самолет бросало и швыряло, и я, признаюсь, не чувствовала себя в полете очень уж храброй. В какой-то момент Саша обернулся ко мне и громко, перекрывая шум мотора, спросил:
- Ну как ты там?
- Плохо, голова кружится!
- Эх ты, слабачка!
- Ладно, что ж теперь делать, потерплю! - выкрикнула я и махнула рукой.
Тут же ветром сорвало у меня с руки перчатку, и она словно прилипла к стабилизатору. Так и летела с нами довольно долго. Муж вместо нее отдал мне свою.
А спустя некоторое время ветер вырвал у меня из рук и бинт, который я приготовила себе "на всякий случай". И надо же - он тоже предательски зацепился за стабилизатор! Так мы и появились над полковым аэродромом как со свадебными лентами. У меня жутко кружилась голова, и я уже не чаяла, когда эта "тарахтелка" произведет посадку.
Встречали нас на аэродроме Сашины друзья-однополчане. Многие меня не знали, но лица у ребят были приветливые. Меня вытряхнули из комбинезона, надели вместо него шинель, и мы с Сашей под добрые улыбки и взгляды встречавших направились к ожидавшей нас машине. Думаю, что ребята потом от души посмеялись и над бинтами-лентами, и над моим "бравым" видом.
Вечером все бочком-бочком, смущаясь и любопытствуя, битком набились в нашу хату. А поскольку я человек наблюдательный, мне не стоило особого труда понять, что ребята приняли меня в свою семью и одобрили выбор своего командира.
Уже поздно ночью, проводив гостей, я смогла, наконец, осмотреть пусть временное, но первое наше общее жилище.
- Вот, теперь у меня личный зам по тылу появился, - _рассмеялся Саша. Обживайся, хозяюшка моя дорогая.
Но обжиться по-настоящему в Черниговке мы не успели. Буквально через две или три недели после моего прибытия сюда поступил приказ Главного маршала авиации А. А. Новикова об откомандировании А. И. Покрышкина в Москву, в распоряжение Главного штаба ВВС. Как выяснилось позже, приказ этот явился результатом заботы высшего авиационного начальства о моем муже и беспокойства за его судьбу.
Дело в том, что гитлеровцы решили во что бы то ни стало сбить Покрышкина и организовали настоящую охоту на него. Не считаясь с потерями, они устраивали всякого рода засады и ловушки. Не жалели подставлять самолеты-приманки, чтобы завлечь его под хитро подготовленный удар.
Не помогали даже замены позывных и бортовых номеров. Сашу прекрасно знали по почерку полета. Едва он появлялся в небе, эфир тут же заполнялся вражескими голосами: "Внимание, внимание! Покрышкин в воздухе!"
В то время он был уже подполковником и дважды Героем Советского Союза. Учитывая создавшуюся обстановку, главком ВВС Александр Александрович Новиков распорядился отозвать мужа с фронта. Предложение было лестное: ему через ступень присваивали генеральский чин и назначали начальником отдела боевой подготовки истребительной авиации ВВС. Никто не сомневался в согласии Покрышкина, - о чем тут думать? О таком только мечтать можно! Но Саша попросил разрешения предварительно познакомиться с предлагаемой ему работой.
И вот мы в Москве! После фронтовой обстановки все здесь казалось нам удивительным и прекрасным, тем более что мне тогда впервые довелось увидеть столицу. Остановились в гостинице ЦДКА.
Саше тут же захотелось увидеть свою жену в "гражданской форме" - в платье и туфельках на каблуках.
- А то я тебя кроме как в гимнастерке и кирзовых сапогах и. представить себе не могу. Давай-ка, Мария,, собирайся в Военторг. И готовься к аттестации на принадлежность к прекрасной половине человеческого рода"! А вечером пойдем слушать Вертинского. Он дает сегодня первый концерт после возвращения на Родину из Харбина. Билеты мне обещали.
Впервые за два с половиной военных года сменила сапоги на туфли и... не смогла идти в них: и походка стала другой, и каблуки предательски подворачивались. Но поскольку женщина во мне как-никак сохранилась, я вскоре освоилась в новой "форме" и ощутила радость от того, что мужу мое преображение очень даже пришлось по душе. Он несколько раз заставил меня пройтись перед ним и заявил, что аттестация выдержана успешно.
Сашу незамедлительно обнаружили корреспонденты, но он никогда не был любителем давать интервью и позировать перед кино - и фотокамерами. Корреспондентам заявил, что умеет воевать, а вот рассказывать о себе ему как-то неловко. Однако фото и интервью с Покрышкиным на следующий же день появились сразу в нескольких газетах.
Касательно же заманчивого назначения на генеральскую должность, то он, по мнению многих, повел себя странно: не соглашался и просил отправить его обратно в полк. Начальство упорствовало, а Саша, не привыкший к праздности, как только выпадало свободное время, ездил по авиационным КБ, чтобы где-нибудь "подлетнуть", как он выражался. Однажды, вернувшись вечером в гостиницу, предложил:
- Давай, Мария, посоветуемся. Как ты думаешь, соглашаться мне на должность или нет? Соглашусь - в Москве останемся, генеральшей станешь.
- Саша, мне все равно, где с тобой быть, только бы вместе! Мне везде будет с тобой хорошо. Так что давай не обо мне, а о тебе думать, чтобы работа твоя тебе нравилась, чтобы жить было интересно.
