Сергей Смирнов - Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)
– Всё… Двойня, – невинно хлопая глазками обронила Наталья. И поймав на себе непонимающие взгляды окружающих, так же невинно и объяснила, – Двойня будет. Раз два раза-то втюхали.
«Филиппычи» мигом порозовели, а за столом все покатились со смеху. Совсем чуть-чуть погодя к нам присоединилась и Галка, а Филиппыч недовольно сопел… хитро и довольно улыбаясь. И – понеслась!
Надежда навыдумывала каких-то шарад с фантами, и все фанты были с театральным уклоном – обязательно нужно было кого-то или что-то изобразить. Потом этот театр превратился и вовсе в театр абсурда – девки поотнимали у нас шмутьё, и, нарядившись мужиками, стали лепить из нас баб. Вульгарных до омерзения, так как косметики своей они на нас не жалели! Наталья, сидя у подведённого и подкрашенного Лёхи на коленях, льнула к его чудовищному «бюсту», сооружённому из тряпья и перекрученного полотенца, и томно сокрушалась, что до сих пор совершенно не понимала лесбиянок. Потом мы с ней оторвали какую-то абсолютно разнузданную джигу, причём я за ней безбожно волочился, уже ничего не боясь, а Алик наблюдал за мной, вылупив глаза, ещё ничего не понимая… В довершение всего вся эта банда сплясала под «Всё могут короли» форменный танец дикарей. Особенно импозантен был Филиппыч – в веночке, с накрашенными губами, и в Натальином льняном сарафане, расстёгнутым практически до пупа!.. Пару раз за время этого балагана Лёха срывался на террасу на противный зуммер оперативного телефона – лично принимать доклады. Пару раз крутить ручку телефона ходил и Филиппыч – передавал на кордон какие-то очередные Лёхины соображения. Наконец-то на улице просигналил УАЗик, и вся толпа, одновременно заорав не то «Юр-а-а-а!!!», не то «Ура-а-а!!!», ломанулась наружу.
Оказывается, дождь уже кончился, и давным-давно рассвело – только тучи мешали об этом догадаться. Сейчас же они рваными клочьями стремительно разлетались во все стороны горизонта, так же стремительно тая на глазах. Отъезжавшие в расположение бойцы и водитель Кирюха рассматривали представших перед ними командиров приблизительно с таким же видом, с каким Филиппыч следил за исчезновением водки в баклаге с ухой. Юра же обозревал всех с явно притворным осуждением и сокрушённо качал головой. Его затащили на террасу и усадили в угол – прям на усыпанный крапивой парапет. Он был до невозможности красив – без фуражки, с прилипшими ко лбу мокрыми волосами и в «распятнёнке» с расхристанным по плечам воротом-капюшоном. Туда бы ещё тельник, в ворот-то – вылитый был бы морпех. На комбез была наброшена самострочная «разгрузка», из многочисленных карманов которой торчало невиданное количество снаряженных рожков. На коленях – пока ещё не очень привычный «калаш» АК-74. У правой ключицы матово отсвечивала гранатка РГ-42. У левой, рукояткой вниз – «нож разведчика» НР-60. На пузе, в расстёгнутой кобуре – воронёный «макар». Рэмбо!..
Юрка закурил Лёхин «беломор» и, обведя собравшихся взглядом, только было открыл рот, но Лёха перебил:
– Девчонки, зябко… Идите в дом, – и добавил в чуть обиженные глаза супруги, – Надюш, мы щас… Перекурим только, – потом снова огляделся и сказал уже Филиппычу, – Вань, развлеки пока дам – мы скоро.
И всё. Сначала жены, а теперь и старшина спокойно и без всякого выпендрёжа ушли, и сразу стало понятно, что мы оказались на строевом собрании офицеров, объявленном спокойно, без надрыва и абсолютно в соответствии с субординацией. Мы с Олегом тоже потянулись было к двери, но были остановлены Лёхиной открытой ладонью – властно, но без нажима. И приглашающий жест Юрке – мол, давай.
– Так во-о-от… Дежкаром сегодня подполкаш заступил. Из артполка, – начал Юрка и обратил взгляд на Лёху.
– Чмо – гнус и пьянь, – выдал Лёха исчерпывающую характеристику и Юрка продолжил:
– Припёрся он под утро на кордон – «инспектировать объект повышенного внимания»…
– Вмазать на халяву, да на баб поглазеть. А доведётся – и пощупать, – вставил Лёха.
– Да-а-а… Припёрся уже датый. Хорошо датый. С КАМАЗом десанта… Восемнадцать рыл с прапором во главе. Чуть не вся бодрствующая смена со всех постов гарнизона. Красавцы… – сладко улыбнулся Юрка, – Банда, – всё так же сладко и без тени осуждения продолжал Юрка характеризовать прибывших на кордон десантников, – Рукава засучены, стволы наперевес… Береты на затылках не пойми, как держатся – будто гвоздиками прибиты!.. Ну, и понятно, тельники до пупа. Трое после Афгана. Дослуживают по ранению. Прапор тоже за речкой побывал. Короче, приехал этот подполковник и давай на кордоне права качать. Шлагбаум ему подними!.. Наши – ни в какую. Артиллерист, мать его! А прапор уж в мыле весь – десантура по-тихому по пляжу-то разбрела-а-ась… Наши ему резонно вполне – никаких распоряжений, мол, по поводу вас не поступало, а комендатура тут не указ – погранвойска мы, комитет. Да, Лёш, ребят отметить бы?..
Лёха согласно прикрыл глаза и Юрка продолжил:
– Плюнул, значит, артиллерист. Понятно, пообещал всем нашим триста лет дисбата на всех, и дунул за десантом. Что там точно случилось, не понятно пока, но внутреннее расследование… Это как минимум, – подчеркнул Юрка, – Будет. Установят. То, что артиллерист по кострам пошёл, это и с кордона было видно. А вот десантники, впятером, далеко оторвались – метров за сто пийсят-двести. А там – с местными, видать, завелись. Может, бухло не поделили… Может, баб?.. Да не думаю я, чтоб они буром-то попёрли. Ну, приобняли кого… Не без этого. А как не приобнять-то, если они в чём мать родила туда-сюда шастают?.. Пацаны ж ещё, хоть и афганцы. А то, что афганцы-то – ещё хуже, поди. Обезбашенные… без тормозов. Да и вообще соплячьё, из казарм сорвавшееся!.. С оружием. Аборигены, говорят, колья-луки-стрелы похватали – и на них. Взяли их в кружок и пришлось им туго там – сурово они там рубились. Ну, местных, понятно, больше. Тут ребята в воздух шмалять и начали. И всё равно, если б вся хевра их им на выручку не рванула, да местных мордой в песок не поукладывала, сами б не вырвались. Избитые страшно. Но все до единого потом в гарнизон уехали. А местным менты – потом уж – три скорые вызвали. Три!.. Сам через кордон пропускал. Так что они там, видать, затыльниками «калашей» тоже неслабо помахались.
Юрка прикурил потухшую «беломорину» и со смехом продолжил:
– А пока, значит, десант своих-то выручал, – Юрка всё время прихахатывал и еле мог говорить, – местные… в глубоком-то тылу… артиллеристу нашему… тоже… е…ло начистили! И грамотно начистили – сам проверял. А рядом с ним и прапора не было – тот своих в кучу сгонял!.. – Лёха с Юркой уже гнулись, умирая от смеха, а мы с Олегом только неуверенно улыбались. Чё они так радуются – нашего, вроде, били-то?..
