Урсула Дойль - Любовные письма великих людей. Женщины
До 1811 г. принц и миссис Фицгерберт еще несколько раз расходились и мирились, а затем произошел окончательный разрыв, после которого они почти не виделись друг с другом. Жизнь принца становилась все более распутной и скандальной, он стал находкой для карикатуристов: невероятно толстый, нарумяненный и расфранченный любитель выпить и сытно поесть. Миссис Фицгерберт написала ему письмо во время его последней болезни в 1830 г. Он был слишком болен, чтобы отвечать, однако в момент смерти на его шее висел миниатюрный портрет любовницы, который положили ему в гроб. Миссис Фицгерберт умерла через семь лет в Брайтоне, до самого конца ведя неприметный образ жизни.
Мария Смайт (миссис Фицгерберт) – принцу-регенту
Сегодня вечером меня уговорила выйти на Стайн[2] компания, которая пила с нами чай и не захотела слушать никаких оправданий (хотя мне слишком нездоровилось, чтобы выходить из дома), потому что все уже знали, что Ваше [королевское высочество] в подражание одному забавному французу собирается участвовать в скачках, сидя в седле задом наперед! Ах, если бы у Вас был наставник, чтобы оградить Вас от многочисленных опасностей, подстерегающих со всех сторон! Величайшую из них представляют Ваши нынешние компаньоны. Как однажды я видела Вас, подобно новому Гарри:
Взлетел, словно Меркурий быстроногий,
и так легко вскочил в свое седло,
как ангелы слетели б с облаков,
пришпорил, подхлестнул ретивого Пегаса
и мир очаровал искусством верховой езды…
Не могу не продолжить сравнения и хочу, чтобы Вы вспоминали порой слова принца:
Не вздумай насмехаться надо мной,
ведь знают небеса и мир узнает,
что я уже не тот, что раньше был,
и тех отвергну, кто был прежде рядом.
Прощайте! Позвольте напомнить, что именно Ваше снисхождение навлекло на Вас замечания
Маргариты
Мария Смайт (миссис Фицгерберт) – принцу-регенту
Вы вынуждаете меня покинуть Б***. Я оскорблена тем, как Вы вели себя вчера. Почему я стремилась уйти? Если бы мы встретились на Стайне, Вы были бы более осмотрительны. Увы! В Вас нет деликатности, на которую я рассчитывала! Говоря о любви, Вы наносите оскорбление, к которому Вы нечувствительны. Ваша дружба подразумевает уважение, но Ваша любовь… Я отдаю ее более достойной, по праву рождения ставшей Вашей женой, и не ропщу, что не мне выпала эта доля в смиренной жизни. Я удовлетворена своим положением: удовлетворенность имеет свою прелесть, которую невозможно выразить. Знаю, что я совершаю ошибку, поддерживая эту переписку; ее следует, ее надлежит прекратить: стало быть, больше не пишите
Маргарите
Мэри Уолстонкрафт
(1759–1797)
Тогда твои губы становятся мягче мягкого, я прижимаюсь к твоей щеке и забываю обо всем.
Мэри Уолстонкрафт (Вулстонкрафт) родилась в довольно состоятельной семье в Спиталфилдзе, районе Восточного Лондона, второй из семи детей. По словам самой Мэри, ее отец был пьяницей и драчуном. Мэри получила скудное образование; ее блестящие знания – результат самодисциплины и упорства.
К тому времени как Мэри повзрослела, ее семья с трудом сводила концы с концами. Мэри пришлось самой зарабатывать на жизнь. Неудачным опытом для нее стала работа учительницей, гувернанткой и компаньонкой, затем она начала писать и в 1787 г. опубликовала свою первую книгу «Мысли об образовании дочерей». Издатель Джозеф Джонсон поручил ей написание очерков для журнала Analytical Review и, кроме того, на всю жизнь стал ее другом и наставником. Вероятно, он проявлял к Мэри отеческие чувства в большей степени, чем ее родной отец.
В 80-х гг. Мэри вела ничем не примечательную жизнь литературного ремесленника. Где бы она ни появлялась, все присутствующие изумленно поднимали брови: грубая одежда, шерстяные черные чулки, растрепанные волосы, которые она отказывалась закалывать… Эти первые попытки создать образ, с которым она отождествляла себя, но который не вписывался в рамки женственности (вероятно, предшествующий фазе грубых брюк у феминисток ХХ в.), стали началом борьбы, которая продолжалась на протяжении всей жизни Мэри.
Первой большой удачей Мэри стала публикация в 1790 г. памфлета «Защита прав человека». Это был ответ на постреволюционную апологию «старого режима» во Франции, написанную Эдмундом Берком. Мэри прославляли как выдающуюся сторонницу радикальных взглядов, но ею вскоре овладело раздражение: несмотря на мнимую просвещенность нового века, прогресса в движении за равные права женщин почти не наблюдалось. Это побудило Мэри за три месяца написать ее самый известный труд – «Защита прав женщин». Опубликованный в 1792 г., он сразу стал международным бестселлером.
В том же году у Мэри произошел неудачный роман с женатым бисексуалом Генри Фюссли (Фузели). Мэри обратилась к жене Фюссли, Софии, с предложением жить втроем. При этом Мэри должна была выступать в качестве «духовной супруги» Фюссли. Взбешенная София вышвырнула ее вон. Но это не сломило Мэри. Она отправилась в Париж, где познакомилась с капитаном Гилбертом Имли (Имлеем), бывшим американским солдатом, а к тому времени предпринимателем. Он был красив, обаятелен и, как и следовало ожидать, признанным волокитой. К концу 1793 г. Мэри была уже беременна, но после регистрации брака с нею в американском посольстве Имли укатил «по делам». Брошенная и встревоженная Мэри последовала за ним сначала в Гавр, где в мае 1794 г. родилась ее дочь Фанни, затем в Лондон, надеясь создать хоть какое-то подобие семейной жизни. Имли не разделял ее стремлений и постоянно изменял ей. Их неустойчивые отношения продолжались до 1796 г. За это время Мэри дважды пыталась покончить с собой: в первый раз проглотив смертельную дозу опиума (ее спасла служанка), во второй – бросившись в Темзу с моста Патни (ее вытащили два проплывающих мимо лодочника).
После окончательного разрыва с Имли Мэри опубликовала «Письма, написанные в Швеции, Норвегии и Дании» – заметки о своих путешествиях по скандинавским странам. Это было сделано по просьбе Имли, чтобы уладить его дела. Именно тогда Мэри осознала, что у нее с Имли нет будущего, а эта книга, отчасти мемуары, отчасти путевой дневник и отчасти полемические заметки, – ее личный труд.
Знакомство Мэри с радикально настроенным писателем Уильямом Годвином состоялось в 1791 г., но глубокая любовь пришла к ним лишь в 1796 г., когда Мэри совершила крайне смелый (для того времени) шаг, навестив его под тем предлогом, что ей понадобилась какая-то книга. К началу 1797 г. Мэри была беременна, и, хотя и она, и ее партнер враждебно относились к институту брака, в марте они поженились. Их дочь Мэри Уолстонкрафт Годвин, впоследствии – Мэри Шелли, родилась 30 августа. Ее мать умерла от родильной горячки через одиннадцать дней. Ее безутешный муж писал другу: «У меня нет ни малейшей надежды на то, что я когда-нибудь вновь буду счастлив».
