Иван Бларамберг - Воспоминания
Моя жена расхохоталась, когда Евдоксия сбивчиво все это рассказала. Она заявила, что все это вздор и она не верит ни одному ее слову. Евдоксия возразила ей спокойно по-турецки (моя жена бегло говорила на этом языке): "Ханум, подожди немного и ты убедишься в правдивости моих слов". Долго еще моя жена в разговорах с сестрой подтрунивала над фантастическими высказываниями этой Сивиллы, но кто опишет ее удивление, когда спустя несколько недель она получила от меня отправленное из лагеря при Ак-Мече-ти письмо, в котором я сообщал ей о целях экспедиции, штурме упомянутой крепости и т. д., а также о том, что возле моего виска прошла пуля, продырявив белый верх фуражки. Здесь она могла бы воскликнуть, как Гамлет: "Случаются вещи под луной, о которых не подозревают наши философы". Она сразу послала к гадалке сообщить, что все сбылось, как та ей предсказывала, и щедро ее отблагодарила.
Урегулировав дела наследства с сестрами, моя жена отправилась с детьми в середине сентября из Крыма, ехала днем и ночью через Мелитополь, Саратов, Вольск, Сызрань, Самару и Бузулук и 31 октября прибыла в Оренбург, проделав за 18 дней путь в 2800 верст и удивив меня своим быстрым приездом.
Дети подросли. Свежие и бодрые, они забавляли меня своими маленькими путевыми приключениями и болтовней. В Оренбурге балы, любительский театр и другие развлечения чередовались со служебными делами. В конце октября я получил чин генерал-майора; моих мужественных подчиненных его величество также отметил повышением в звании и денежными наградами; около 20 солдат и казаков было награждено Георгиевскими крестами, которые они действительно заслужили.
1853 год
Весной 1853 г., когда я снова занимался отправкой огромного каравана с провиантом и другим необходимым из Илецкой Защиты в степные форты, граф Перовский делал большие приготовления к походу против Ак-Мечети. Для этой цели у крепости Орск были собраны войска, артиллерия и верблюды; из столицы прислали офицеров-саперов с кон-гривовскими ракетами и гальваническими батареями для взрыва мин; был создан штаб экспедиции.
В последних числах мая войска отправились через Уральское укрепление по песчаной пустыне Каракум в Аральское укрепление; граф, измученный болезнью, следовал за ними в легком экипаже. В Аральском он взял из гарнизона еще некоторое количество войск (пехоту и уральских казаков), а также артиллерию, так что весь отряд, двигавшийся к Ак-Мечети, насчитывал около 3 тыс. человек с 25 пушками. Вверх по Сырдарье войска сопровождал пароход под командованием капитана Бутакова; на пароходе везли несколько железных барок. Стояла аильная жара. Трудности были велики, но все же менее значительны по сравнению с теми, которые я преодолел в 1852 г., потому что в нынешнем году не было разлива Сырдарьи и войска с артиллерией и багажом перешли каналы Беш-Арык посуху, в то время как в июле прошлого года они принесли мне так много хлопот. Это дало повод кое-кому из лиц, сопровождавших графа, высказать сомнение в правдивости моих прошлогодних докладов, но, славу богу, в войсках графа оказалось много свидетелей моего похода 1852 г., и они подтвердили, что в прошлом году действительно было большое наводнение.
Граф Перовский, которого утомляло медленное продвижение отряда и который хотел быстрее добраться до Ак-Мечети, поехал от Беш-Арыка вперед с легким отрядом кавалерии и конной артиллерии, а также с сотней киргизов. Остановился он, как и я в прошлом году, против восточной стороны крепости, но на большем расстоянии от стен, о чем позднее сожалел. Будучи нетерпеливым и раздражительным, он потребовал от гарнизона немедленной сдачи крепости и ухода его с миром в Туркестан. Кокандцы между тем за минувший год приняли ряд мер. Занятая мною в прошлом году внешняя крепость полностью исчезла - ее снесли, чтобы затруднить наступление врага; стены были отремонтированы, рвы углублены, гарнизон значительно усилен.
Парламентеру, посланному к стенам крепости для передачи коменданту Ак-Мечети требований графа, прокричали со стен, что пусть граф сам приблизится к крепости и повторит свои требования, дабы можно было их расслышать. Граф Перовский, мужественный и смелый, как всегда, действительно приблизился со своей свитой, но был обстрелян и вернулся назад в лагерь.
После этого события граф послал к войскам нарочного, чтобы ускорить их марш; они пришли в лагерь вечером и на другое утро. В прошлом году я стоял очень близко к крепости, и ядра, выпущенные с высоких стен в мой лагерь, перелетали через него и ударялись в землю далеко сзади. На этот раз ядра кокандцев накрыли лагерь графа, и он вынужден был отойти.
Между тем его величество император Николай направил в распоряжение графа Перовского генерал-майора Хрулева, отличившегося во время похода против венгров в 1849 г.{72} и ставшего позднее одним из храбрейших защитников Севастополя. Он проследовал через Оренбург, где я познакомился с этим отважным человеком; затем полетел со скоростью ветра по степи и прибыл в лагерь у Ак-Мечети приблизительно через восемь дней после графа. Сначала граф принял его немного холодно, но вскоре понял, что имеет дело с деятельным, знающим и неутомимым человеком, на которого можно положиться. Легко ранимый, он тем не менее передал генералу Хрулеву общее командование осадой крепости Ак-Мечеть.
Поскольку обстрел высоких толстых стен, как я уже ранее говорил, не имел успеха, решили сделать подкоп. Работы были трудные, потому что подкоп велся в местности, изрезанной оросительными каналами, так что потребовался 21 день, чтобы добраться до крепостного рва. Гарнизон всячески пытался затруднить осаду, но саперы, работавшие неустанно день и ночь, соорудили крытый проход через ров, заминировали толстые стены и, после того как минная камера была начинена изрядным количеством пороха, с помощью гальванической батареи взорвали их на рассвете 28 июня, через год и восемь дней после моего прошлогоднего штурма. В это время вблизи сконцентрировались штурмовые колонны. Раздался оглушительный взрыв. Над крепостью поднялось густое облако порохового дыма и пыли, и из внутренней части крепости послышались крики отчаяния, испускаемые гарнизоном, женщинами и детьми, которые предвидели свою судьбу.
Едва дым и пыль рассеялись, как обнаружилось страшное действие мины. Толстая глиняная стена, сорванная с фундамента, обрушилась, и образовалась широкая брешь; земля перед нею была усеяна глиняными глыбами. Был дан сигнал к штурму. С громкими криками "ура!" наши воины ринулись в брешь, но кокандцы, оборонявшиеся саблями, презирая смерть, дважды отразили их натиск. Тут капитан Эрдели взял своих стрелков, и, когда штурмовая колонна в третий раз пошла вперед, они перелезли возле бреши через стену и напали на защитников с фланга; после этого наши войска яростно бросились вперед и поразили всех штыками. Так как кокандцы защищались мужественно до последнего человека, скоро почти весь гарнизон вместе с командиром был уничтожен, не тронули только 79 стариков, женщин и детей. Крепость разграбили, а узкие, грязные жилища (сакли) спалили.
