Говард Маркс - Господин Ганджубас
— Podemos comer? Tenemos hambre105. Водители принесли нам несколько бутербродов.
— Господи, как пива хочется! — сказал Роджер.
— Давай попросим — предложил Жак Канаваджио.
Мы попросили полицейских приобрести нам несколько банок пива. К нашему удивлению, они не просто согласились, но купили ящик. И вот пятеро особо опасных заключенных и три вооруженных водителя, открыв банки с пивом, завязали непринужденную беседу, а конвойные в машинах, на мотоциклах и в вертолетах, круживших над головами, — солидный отряд спецназа — терпеливо ждали, когда мы промочим глотки. В Испании такое бывает, в Англии или Штатах — никогда.
Не доезжая до Мадрида, мы свернули с автострады и покатили через холмы, мимо живописных испанских деревушек. Затем пейзаж стал мрачным, голым и унылым. Мы увидели указатель на Торрехон, огромную американскую авиабазу, а затем свернули на дорогу, ведущую к самой уродливой тюрьме из всех, что я видел. Ее окружали сторожевые вышки, высокий забор с пущенной по верху колючей проволокой и по всему периметру надземные переходы для часовых. После нескольких остановок на бесконечных контрольно-пропускных пунктах мы вывалились из фургона. Фунсионарио, ведающий приемом заключенных, снял с нас наручники. Он был очень дружелюбен:
— Ah! El Marco Polo de las drogas. Bienvenudo a Alcala-Meco! Conoces a Jorge Ochoa? Es mi amigo106.
— Я знаю Хорхе Очоа, — выпалил Роджер, прежде чем я успел ответить. — Этот ублюдок задолжал мне десять миллионов долларов. Он сидел в вашей тюрьме? Я думал, здесь держат только террористов.
Хорхе Очоа был сыном колумбийского скотовода Фабио Очоа, который в середине 1970-х годов начал экспортировать кокаин в Соединенные Штаты. Хорхе превратил семейный бизнес в многомиллионную корпорацию, но не попадал в поле зрения DEA до 1977 года, когда в аэропорту Майами задержали тридцать килограммов кокаина, якобы принадлежащего ему.
В ноябре 1981 года колумбийские партизаны, принадлежащие к Движению 19 апреля (М-19), похитили сестру Хорхе, Марту. В ответ Хорхе, его отец и их соратники образовали организацию MAS (Muerte a Secuestradores — «Смерть секвестраторам!»), которая убивала похитителей и расправлялась с десятками активистов М-19. Марта Очоа была освобождена.
Так состоялось объединение экспортеров кокаина, которые до той поры соперничали за раздел мирового рынка. Хорхе Очоа, Карлос Ледер и Пабло Эскобар образовали альянс, как Медельинский картель. Вскоре после этого Роджер стал работать у Очоа пилотом. Во время последней сделки Очоа его жестко кинул.
В 1984 году, после убийства проамерикански настроенного министра юстиции Колумбии, под сильным давлением США, президент Бетанкур попытался избавить свою страну от экспортеров кокаина, пригрозив им экстрадицией в Штаты. Президент Панамы Мануэль Норьега предоставил убежище Хорхе Очоа и прочим лидерам Медельинского картеля. Вместе с Гильберто Родригесом по кличке Шахматист, впоследствии главой всемогущего картеля Кали, Очоа отправился из Панамы в Мадрид. На основании требования США об экстрадиции оба были арестованы испанскими властями в ноябре 1984 года.
Очоа избежал экстрадиции, убедив власти Колумбии предъявить ему обвинение и потребовать у Испании его выдачи. США вменяли ему в вину импорт кокаина, Колумбия — экспорт. По существу, одно и то же. Если две страны требуют экстрадиции за одинаковые преступления и одна из них является страной подданства обвиняемого, ей отдают предпочтение. У Испании не оставалось иного выбора, кроме как отказать Соединенным Штатам. В 1986 году Очоа был выдан Колумбии, где вышел на свободу.
Тюремщик объяснил нам, что, хотя в Алькала-Меко содержится много баскских сепаратистов, ими одними дело не ограничивается. В здешних стенах «гостили» не только Очоа и Родригес, но также дон Танино, Гаэтано Бадаламенти, крестный отец сицилийской мафии, который руководил «Сетью пиццы», общенациональным героиновым синдикатом, и был выдан Испанией США. Фунсионарио, похоже, гордился тем, что его тюрьма, которая уже отправила за океан Очоа и Бадаламенти, самых крупных контрабандистов кокаина и героина, теперь пошлет следом Марко Поло, крупнейшего контрабандиста марихуаны и гашиша. Немало знаменитостей преступного мира, опасных и склонных к побегу заключенных, с которыми не смогли справиться другие тюрьмы, сидело в Алькало-Меко. В пределах тюрьмы действовали три режима: общий, усиленный и строгий, по артикуло 10 (статье 10). По причинам фунсионарио — не известным для Роджера, Жака Канаваджио и его подельников установили общий режим содержания, для меня усиленный. Мне стало худо. Мы пожали руки и разошлись.
Обстановка в моей одиночной камере была аскетической. Перемещать я мог бы только маленький пластиковый стул и поролоновый матрац. Раковина и туалет из пластика, все остальное либо из бетона, либо из стали. Окно выходило на огромную белую стену. Личные вещи пока проходили проверку у тюремной охраны. Меня уверяли, что в надлежащий срок я получу все дозволенное. Каждые два часа, повинуясь крику: «Recuento»107, — я должен был подниматься, чтобы меня обозрели через смотровое отверстие в стальной двери.
После дня и двух ночей полной изоляции — обычная практика в тюрьмах строгого режима большинства стран — мне позволили провести несколько часов в тюремном патио с остальными заключенными, содержащимися по усиленному режиму, в большинстве своем испанцами, хотя среди них и затесалось несколько нигерийцев и пара французов, грабителей из Марселя. Французы и испанец по имени Сакариас, который выглядел как Фрэнк Заппа, со мной познакомились. Снабдили опекунской посылкой с едой и сигаретами, а заодно и марокканским гашишем.
Я отправил телеграмму Маше в Пальме, чтобы сообщить, где нахожусь. Подал заявления о свиданиях с семьей, Машей, Бобом Эдвардесом и Дэвидом Эмбли. Скурил косяк и отправился спать.
На следующий день рано утром приехал Майкл Кац. В моей одежде с головы до ног. И с моим портфелем. Я ничего не имел против, но удивился. Он видел Джуди в тюрьме Пальмы вскоре после того, как ее навещали дети. Свидание с ними лишило бедняжку последних сил. У Каца создалось впечатление, что Джуди о нем невысокого мнения. Он был прав. Джеффри Кенион также по-прежнему сидел в тюрьме Пальмы. Дела в Барселоне и Пальме помешали Кацу заняться RICO. Американцы все еще не сообщили ему обвинений против нас. В средствах массовой информации появилось множество сообщений о моем деле. Майкл привез газеты и деньги, чтобы положить их на мой тюремный счет. Я попросил его найти в Мадриде лучшего адвоката по делам об экстрадиции и направить ко мне как можно скорее. Написал доверенность, открывающую ему доступ к моим счетам в Цюрихе.
