Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря
С навигационщиками было проще и они почти всё должны были закончить вместе с лодкой (главное правильно войти в меридиан и ни за что из него не выходить), а потом лишь проверить функционирование в высоких широтах. С биусовцами было совсем хорошо, сроки их испытаний вообще были не ясны и уходили в такие дальние дали, что из 77 года были совершенно не видны (вероятно сказывалась их территориальная близость к высоким инстанциям), что в определенной степени помогло и нам в дальнейшем отделить принципиально новые пятую и шестую подсистему комплекса от первых четырех и провести отдельно их настройку и испытания.
Ну, а пока мы прозванивали кабели, перепаивали разъемы, «стучали» на основную антенну, крутили ручку «мегера», закрывали построечные удостоверения ругались с заводскими конструкторами, технологами и даже с Заказчиком, подписывали бесконечные протоколы с какими-то отступлениями, отбивались на диспетчерских от наскоков строителей и монтажников эры, водили экскурсии, иногда стояли на лаовских «коврах», вели собственную бухгалтерию и всяческий учет, писали служебные и докладные записки и один раз в месяц праздновали получение расходных материалов.
В середине июня на нас надвинулся обтекатель, началось окончательное закрытие носовой оконечности. Это был последний элемент, после установки которого лодка обрела полностью законченный внешний вид. И буквально через пару дней прошел слух о спуске лодки на воду в июле месяце. Наши «стукачи» планировали закончить работы с основной антенной в ближайшие дни, а где-то в середине июля завод грозился устроить проверку обтекателя на герметичность посредством заполнения его водой. Это обстоятельство позволяло нам еще на стапеле проверить антенну, кабели и провода после всех установочных и монтажных работ, а также проверить наше оригинальное и изящное техническое решение соединения проводов от приемных элементов антенны с кабелями. Изящество решения заключалась в том, что переход от проводов к кабелям происходил через одиночные разъемы («жила в жилу»). Провода от линейки заканчивались обрезиненными штекерами, а кабели, приходящие из капсулы, на конце имели т. н. «перчатку» — обрезиненную плоскую конструкцию, с одной стороны которой был привулканизирован кабель, а с другой — одиночные провода, оканчивающиеся обрезиненной розеткой. Штекер обмазывался кремнеорганической жидкостью в качестве смазки и вставлялся в розетку с небольшим усилием, при котором раздавался звук «чпок» и осуществлялся не только электрический контакт, но и уплотнение разъема за счет кольцевого буртика на штекере, западающего в кольцевую канавку розетки. Такое решение было весьма технологично и позволяло устанавливать линейки без болтающихся длинных кабелей, позволяло существенно облегчить строительно-монтажные и ремонтные работы и т. д. В общем, мы хотели, как лучше.
«Стукачи» заканчивали свою работу уже в камере обтекателя, уже на «гауптвахте», пока ещё на сухой «гауптвахте». Все развивалось нормальным образом и вдруг за день до проверки обтекателя на ЛАО появились Ванюшкин с Гришманом и заявили, что им нужно срочно что-то сделать с арфовской антенной. Мы объяснили им ситуацию и они заверили нас, что за один день все сделают. В конце дня стало ясно, что нужно еще завтра чуть-чуть доделать. С большим трудом Пармет договорился с Башариным, о завтрашней работе, но только с 11 часов, т. к. с самого утра начиналась очистка обтекателя от строительного мусора и подготовка его к заливке. Заливать должны были начать в 15 часов, после окончания первой смены. В этот день были отменены вечерняя и ночная смены, т. к. заливка производилась пожарниками через все имеющиеся в цеху гидранты и брандспойты и вероятность возникновения пожара на стапеле должна была быть сведена к минимуму. А Ванюшкин с Гришманам, обещавшие всего на часик спуститься в обтекатель и к 12 часам вылезти из него, в 14.55 еще были там. В 15.00 меня вызвал к себе Башарин и строго предупредил. Я побежал на лодку и проорал в горловину лючка, что если они сейчас же не вылезут, то будут залиты и антенна уже им будет не нужна. Не отреагировали. В 15.30 меня вызвал начальник ОС-1 и сказал, что мы сорвем спуск лодки на воду — все уже рассчитано по часам. В 16.00, не стесняясь в выражениях, на меня ужасно орал Владимир Ильич (Гл. технолог ЛАО Водянов), требуя немедленно освободить обтекатель и называя это диверсией «Океанприбора». В 16.30 Башарин начал готовить телеграмму в Министерство, что по нашей вине будет сорван спуск лодки. В 16.45 «диверсанты» вылезли из обтекателя — смеющийся Ванюшкин и печальный Гришман.
В 16.50 я прибежал к Борису Александровичу Башарину и сказал: «Боря, наливай».
Дело «чпок»
Через двое суток, за которые ни одной капли воды не появилось на вылизанной площадке цехового пола под носовой оконечностью, поступила команда — «сливай воду». Двое суток корабелы, ничего не подозревая, мочили нашу основную антенну, антенну связи и станции «Арфа-М». Как только команда «сливай воду» была исполнена и в камере обтекателя снова было восстановлено освещение, Юра Веселков, Толя Сусарин и я нырнули туда, чтобы произвести внешний осмотр. Тогда мы еще не думали, что это полутемное, холодное пространство со скользкими лесами вокруг нашей антенны почти на четыре месяца превратится для некоторых из нас в основное рабочее место. Осмотр антенны мы начали с верхнего этажа. И вот, спустившись на первый этаж почти до уровня оставшейся не выкаченной воды и заглянув на нижнюю крышку капсулы, через которую кабели входили во внутрь и на которой были раскреплены «перчатки», нашему взору открылась картина нескольких болтающихся разъединенных проводов. Толя хотел их снова соединить, но, когда он дотянулся до одного из проводов от перчатки, ему на руку вылилась из половинки разъема вода. Полную картину увидеть мы не смогли, т. к. не было возможности спуститься в самый низ обтекателя.
Обсудив ситуацию, мы решили, что это является следствием каких-то случайностей при монтаже. Не знаю уж какое чувство направило меня всё таки на консультацию в институт, а Миша Пармет пошел договариваться со строителями о полной откачке воды и сооружении дополнительных лесов или мостков внизу под капсулой. Юра Веселков со своей командой полез в капсулу, чтобы начать измерение сопротивления изоляции преобразователей и тем самым получить общую картину состояния антенны. В институте тоже решили, что это явление случайное, но на следующий день на ЛАО появились два специалиста из лаборатории кабелей и проводов акустического отделения Юра Соболев и Лазарь Рабинович, а также уже бывавший у нас конструктор Виктор Шрайнер. Придя к нам на несколько дней, чтобы ознакомиться с положением дел на месте и проинформировать своих начальников, они стали членами нашей команды до первых выходов лодки в море в Северодвинске.
