Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим
Итак, что я хочу сказать. Я думаю, что ты все-таки не полностью поставил крест на науке и в каких-то потаенных ее углах должно быть разумное объяснение потрясающих эффектов священных снадобий. Что, в конечном счете, послужит к ее вящей славе и, быть может — кто знает, — откроет новые теоретические перспективы, которые дадут, благодаря ЛСД, заветный ключ для ответа на загадку, которая мучила Дж. Б. Уотсона: «Что же это за штука, которую называют сознанием?»
Я думаю, а что, если бы ты остался в Гарварде и продолжил свои исследования и, быть может, обнаружил причину действия ЛСД вместо того, чтобы исполнить мечты поколения, стремившегося к духовному опыту? Что было бы сейчас с теми миллионами людей, которые навсегда останутся благодарными тебе за то, что ты для них сделал? Передача горсти пилюль с псилоцибином фирмы Sandoz на углу возле бара в Гринвич-Вилледже выросла, благодаря не кому иному, как тебе, в открытие для Северной Америки, а вскоре и Западной Европы, пути к совершенно невероятному опыту.
Как-то я разговаривал с одной знакомой, жизнь которой была спасена благодаря приему МДМА, которое открыло ее сердечную чакру, и я высказал предположение: что было бы, если бы Тим остался в Гарварде простым ученым? Моя подруга ответила, что, вне всяких сомнений, сейчас ее просто не было бы в живых. Мы все знаем, что ЛСД (или МДМА) спасает жизни, если употреблять его правильно и со знанием. Просто не надо впадать в крайности. Многие миллионы людей, которые к сегодняшнему дню уже имели опыт употребления ЛСД и родственных ему веществ, должны благодарить именно тебя за «новое вино», которое больше не надо наливать в «старые мехи». Духовная революция, которая так долго откладывалась, наконец началась. Благодаря тебе.
Итак, мы встретились в Ньютоновском центре, потом встретились в Текате на дискусси и с Авеном Торсом, когда думали, что, возможно, и он присоединится к ЛСД-организации, затем мы встречались на острове Доминика, где, как предполагалось, может осесть эволюционная коммуна, и, наконец, встретились в Торонто, где я познакомил тебя с моей Розой, помнишь? Но наши тропинки пересекались редко. Моя собственная завела меня в смутную эпоху, которую переживает сейчас современная психиатрия, в которой нет места чему-то из ряда вон выходящему или тем более священному. И я не перестаю думать о том дне, когда настоящая теория сознания сможет быть создана при посредстве ЛСД, которое будет использовано в качестве научного инструмента. Так что мы стоим на разных полюсах этого ребуса.
Но я люблю тебя.
И прощай.
ВКРАТЦЕ
Уильям С. Берроуз[21]
Тим Лири изменил мир и с холодным бесстрашием встречал нападки противников, которые часто доходили до истерии. Он ни разу не потерял самообладания и достоинства, благодаря полной уверенности в том, что делал.
Он был одной из наиболее влиятельных фигур века. Может быть, какой-нибудь другой век оценит по достоинству все его значение. И посмотрим тогда, где будут его противники'через несколько столетий.
Я горжусь тем, что был другом Тима Лири на протяжении многих лет.
АСТРОЛОГИЧЕСКОЕ ПРИЗЫВАНИЕ ДУХА ТИМОТИ ЛИРИ
Кэролайн У. Кэйси[22]
Я ветер над морем,
Я волна над океаном,
Я шум моря,
Я олень с семью рогами,
Я бык семи битв,
Я ястреб над утесом,
Я слеза на солнце,
Я прекраснейший из цветов,
Я облезлый кабан,
Я лосось в бассейне,
Я озеро на равнине,
Я дерево на холме,
Я холм поэзии,
Я бог, что разжигает пламя в голове,
Я то, что образует форму,
Я сам образован,
Я то, что видит сны,
Я сновидец сам,
Я все существа,
Я то, чем становятся все существа.
Я Тим Лири.
Текучесть форм, эта визионерская идея кельтского барда, напоминает нам, во-первых, о бесконечном богатстве жизненных возможностей и нашей счастливой ответственности осваивать их и, во-вторых, о нашей очевидной идентичности всей жизни.
Тим Лири был ирландцем и Весами по знаку, и поэтому воплотился в обаятельного кельтского многоликого героя. Традиционные периоды безумия в лесу необходимы для баланса между экстравертным обаянием и предпосылками к статусу пророка/сказителя.
Обаяние — это благодать/проклятье и ирландцев и Весов. Слово само по себе лукаво: обаяние — это колдовство, которое накладывает чары и на обаятеля и на обаяемого. Освобождение может быть трудным, можно успокоиться, поверив в свою временную неуязвимость, наподобие того, как индейцы поверили в Пляску Духа, которая сделает их неуязвимыми для пуль бледнолицых солдат. Можно вспомнить Оскара Уайльда, еще одного ирландского барда, рожденного под знаком Весов, который недооценил мощь репрессивного закона и лишенную чувства юмора реакцию ветхого режима на его обаяние. Быть священным клоуном, который эпатирует власть напором своего юмора, демонстрировать всем
свою храбрость и быть готовым выдержать все издержки такого поведения, протеевская магическая многоли-кость — все это определяется Нептуном. Я была с самого начала удивлена, что по таблицам Тимоти Лири оказался под знаком Урана, а не Нептуна — технологический, интуитивный, экспериментирующий, прометеевского плана трикстер-ловкач, отнюдь не нептунианский визионер-мистик. Склонный более к эксперименту, чем к экстазу. Совмещать в своем воплощении обаяние кельтского ирландского барда с прометеевской сущностью ловкого трикстера — это отважное призвание и дар для всего творения в целом. Прометей похищает огонь у ворчливых богов, отнимая у них элитарные привилегии, и отдает его людям, и в наказание за это его приковывают к скале, где каждый день его печень клюет гигантский орел, но наутро она опять цела, и казнь возобновляется. Очень часто у тех, чье уранически-прометеевское начало преобладает над нептунической мифологичностью, символика архетипа проявляется буквально. Печень Тима была ослаблена гепатитом С, что, согласно его жене Розмари, и явилось, первопричиной его физической кончины.
Не так широко известна более оптимистическая концовка мифа о Прометее. Прометей мог видеть свое будущее и знал, что будет освобожден Гераклом, героическим воплощением Марса, одухотворенным его собственной внутренней силой. Этот искупительный Пятый акт вселяет надежду в бунтарскую часть нашей души, отрицая всевластие богов. Сила, которую дает нам наш альянс с Марсом, определяет срок нашего пребывания в цепях. Радикальный и традиционный в одно и то же время, Тимоти получал доступ к Марсу через женщин. Проходило время, и женщина опять спасалаего. Он был знаменитостью. И ирландцем. Ион вполне соответствовал наследственному типу традиционного ирландского мужчины, о котором он сам говорил: «Изумительные говоруны, изумительные балбесы». Пока он развлекается в пабе, он — галантный поэт, поющий дивные песни о жизни и женщинах, но, пропившись, вынужденный возвращаться в холодную и грязную лачугу к жене и детям, он принимает обиженную позу из-за необходимости быть консервативным и ответственным, «тягловой скотиной» (см. «Пепел Анджелы», Фрэнка МакКор-та и т. д.). Как сказал сам Тим: «Только умная женщина может спасти мир», — адресуя эти слова Мэри Мейер утонченной любовнице своего кельтского соплеменника Джона Кеннеди.
