Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца
После кончины королевы Ульрики Карл XI старался как можно больше времени проводить с детьми, напоминавшими ему об их матери. Принц перенял многие отцовские взгляды и подражал его манерам: выражался он сухо, лаконично и сдержанно, но за туманностью его высказываний таились проблески живого, острого ума, Превыше всего он ставил честь и верность данному слову. Для короля ничего нет важнее справедливости и чести: единожды дав слово, он обязан его сдержать.
Наставники Карла находили у него хорошие способности, и учение давалось ему без труда. Он не обращал особого внимания на шведский язык, и всегда говорил и писал на нем не слишком правильно. Немецким, на котором говорили при дворах всех северных стран, он владел с легкостью и пользовался им как родным. Принц превосходно знал латынь, говорил на ней и с удовольствием слушал университетские лекции. Учили его и французскому, но ни в юности, ни в зрелые годы он не любил говорить по-французски, хотя читал свободно и был поклонником французского театра. За пятнадцать лет, проведенных в военных кампаниях на континенте, он прочел и перечел Корнеля, Мольера и Расина. Он мечтал о путешествиях и с жадностью поглощал описания дальних стран и рассматривал рисунки и карты, выполненные путешественниками и исследователями. Ребенком он сокрушался о том, что у него нет брата, который мог бы управлять Швецией, пока он будет путешествовать по свету. История и жизнеописания, особенно великих полководцев – таких, как Александр Македонский, Юлий Цезарь, и шведский король Густав Адольф, – приводили его в восторг. Впоследствии он не расставался с биографией Александра Македонского, брал се во все свои походы и с ней сверял свои военные успехи. Карл интересовался и вопросами религии. В юности он каждое утро проводил один час в беседах с епископом, разбирая одну за другой главы Священного Писания. Как и Петра, его занимала математика и особенно ее применение в артиллерии, баллистике и фортификации. Наставников радовало, что мальчик все схватывает на лету, но тревожила избыточная сила его воли, чтобы не сказать – упрямство. Если уж принц решил, что он прав, никто не мог его переубедить.
Обучение Карла, начавшееся так успешно, прекратилось, когда ему минуло четырнадцать. 5 апреля 1697 года в возрасте сорока двух лет от рака желудка скончался король Карл XI. Согласно обычаю, шведский принц считался совершеннолетним и мог быть коронован только по достижении восемнадцати лет, и поэтому умирающий король назначил регентский совет, в который вошла бабушка наследника – вдовствующая королева Хедвига Элеонора. После смерти отца Карл бывал на заседаниях регентского совета и произвел прекрасное впечатление своими разумными вопросами, а главное, тем, что предпочитал молчать и слушать рассуждения старших. Он поразил всех выдержкой и самообладанием во время большого пожара, который уничтожил королевский дворец. Это случилось, когда тело короля еще было выставлено в одном из залов дворца для торжественного прощания. В отличие от бабушки, которая совершенно потеряла голову, мальчик невозмутимо отдавал приказания и сумел спасти тело отца из пламени, хотя дворец сгорел дотла.
Не прошло и полугода, как стало очевидно, что регентский совет недееспособен. Регенты постоянно расходились во мнениях, не могли прийти к общему решению. Карл же был слишком умен и властолюбив, чтобы оставаться в стороне, когда другие правят его королевством. Регенты помнили о том, что, в соответствии с завещанием покойного короля, им предстоит ответить за свои действия перед новым монархом, когда тот достигнет совершеннолетия, и стремились выяснить его мнение по каждому обсуждавшемуся вопросу. Принца постоянно окружали люди, старавшиеся снискать его расположение, и власть регентского совета оказалась весьма ограниченной. Правительство Швеции было фактически парализовано. В ноябре 1697 года было принято единственно возможное решение – объявить, что пятнадцатилетний принц достиг совершеннолетия, и короновать его на шведский трон.
Церемония коронации Карла потрясла его соотечественников. Принц, унаследовавший корону, как единственный и абсолютный властелин Швеции, власть которого не ограничена никаким советом и парламентом, считал, что его коронация должна подчеркнуть это обстоятельство. Карл отказался короноваться так, как это делали до него все шведские короли, – он не желал, чтобы кто-то возлагал корону ему на голову. И вообще, поскольку он не избранный, а наследственный король, то и сам акт коронации неуместен. Государственные деятели Швеции – и либералы, и консерваторы – и даже его собственная бабушка пришли в ужас. Тщетно Карла пытались переубедить – он не уступил своей принципиальной позиции. Он согласился лишь на обряд помазания архиепископом в знак того, что монарх есть помазанник Божий, однако настоял на том, чтобы эта церемония именовалась не коронацией, а помазанием на трон. Когда пятнадцатилетний Карл ехал в церковь, на его голове уже красовалась корона.
Любителям всяческих предзнаменований было на что посмотреть во время этой церемонии. По приказу нового короля все присутствовавшие, не исключая и его самого, были облачены в траур, дабы почтить память его почившего отца: единственным ярким пятном была пурпурная коронационная мантия Карла. Сильный снежный буран, разразившийся перед прибытием гостей в церковь, создавал контраст белого снега и черных одежд. Когда король, увенчанный короной, садился на коня, он поскользнулся, корона свалилась, но, не успев коснуться земли, была подхвачена пажом. Во время богослужения архиепископ уронил сосуд с миро. Карл отказался принести традиционную королевскую присягу, а затем, в самый торжественный момент, сам возложил себе на голову монарший венец.
За этим необыкновенным зрелищем последовали и другие свидетельства своенравия нового короля. Дворянство, которое рассчитывало, что Карл смягчит суровые указы о редукции, было разочаровано, поняв, что молодой монарх намерен продолжать политику своего отца. Члены совета только качали головами: король самоуверен, упрям и ни за что не соглашается изменить однажды принятое решение. На заседаниях он обычно некоторое время прислушивался, потом вставал и, прервав обсуждение, заявлял, что сказанного достаточно, чтобы он составил свое мнение, и посему он позволяет членам совета удалиться. Шведские сановники не раз пожалели о своем поспешном решении объявить короля совершеннолетним, но было уже поздно. Теперь и они сами, и могущественнейшая держава европейского севера оказались под властью своевольного и упрямого юнца. Чувствуя, как зреет недовольство, Карл решил если и не вовсе распустить совет, то принизить его значение. Престарелым советникам и министрам часами приходилось дожидаться в приемной, пока король соблаговолит их принять, чтобы затем, едва выслушав их доводы, почти сразу отпустить. О решениях, принятых по делам государственной важности, они узнавали лишь по прошествии времени.