В. Булавина - Третий рейх
Кем же был Эльзер и кто подготовил покушение? Иоганн Георг Эльзер увидел свет 4 января 1903 года в вюртембергском Хермарингене, а через год его родители перебрались в Кенигсбронн. Его отец Людвиг торговал лесом, мать Мария управлялась в крестьянском хозяйстве. О безоблачном детстве Георга говорить не приходится. Ему было всего семь, когда отец все чаще стал выпивать. Возвращаясь домой, он бил жену и детей (к тому времени детей в семье было уже четверо). В 1910 году Георг пошел в народную школу. Первым учеником он никогда не был, но в математике, чистописании и рисовании не уступал никому. Невысокий, худой, замкнутый и молчаливый ребенок общению со сверстниками предпочитал одиночество. Возможно, виной тому была вечно напряженная атмосфера в доме. Частенько в одиночку он что-то мастерил дома или с охотой помогал матери по хозяйству.
После семи лет народной школы он начал учиться на токаря по металлу в Кенигсбронне, но через два года вынужден был по причине слабого здоровья отказаться от намерения получить эту профессию и начал обучаться столярному искусству в мастерской Роберта Заппера. Экзамен на звание подмастерья он сдал весной 1922 года в ремесленном училище в Хайденхайме лучше всех. Георг гордился своей профессией, и мебель, выходившую из-под его умелых рук, отличала особая красота. Поэтому, естественно, он рассчитывал на достойную оплату своего труда. Но в пору инфляции и массовой безработицы, терзавших Германию в 1920-е годы, сыскать хоть какую-нибудь работу было далеко не просто, и для Георга началась пора вынужденных странствий. Поиски рабочего места приводили его даже в соседнюю Швейцарию.
Еще в школьные времена он проявил недюжинные музыкальные способности и с увлечением играл на цитре. Потом освоил контрабас и с оркестром таких же любителей играл на танцах и вечеринках. Несмотря на скромность и даже застенчивость, он пользовался успехом у барышень. Их привлекали в нем хорошие манеры и галантность, которые выгодно отличали его от шумной и простоватой кенигсброннской молодежи. Нравы тогда царили отнюдь не пуританские, и недостатка в подружках Георг не испытывал. Одна из них, Матильда Нидерманн, даже родила ему в 1930 году сына Манфреда, которому Эльзер аккуратно выплачивал алименты. Но ни одно из увлечений не переросло в прочный союз.
Ни о какой политике Георг Эльзер в те времена не задумывался. «пивной путч» остался для него, как и для большинства сверстников, пустым звуком. Но первые импульсы, давшие толчок его политическому сознанию, Эльзер почувствовал уже в конце 1920-х годов. Юный подмастерье вступил в профсоюз деревообделочников, а затем, в 1928 году, в Союз красных фронтовиков, к чему его подтолкнули долгие уговоры коллег по работе. Но стоит отметить, что Георг никогда не считал членство в обеих организациях к чему-то обязывающим и не принимал активного участия в их деятельности. Вплоть до 1933 года он голосовал на выборах за КПГ, вполне искренне почитая компартию наилучшим выразителем интересов рабочих, поскольку предвыборными обещаниями коммунистов было повышение зарплаты, приличное жилье и улучшение условий труда. Однако из этого не следует, что он был знаком с какими-либо программными документами коммунистов, хотя, возможно, он читал их листовки. По свидетельствам современников, если что-то кроме книг Георг и читал, так это специализированные журналы по милому его сердцу ремеслу, и уж крайне редко у него в руках можно было увидеть какую-нибудь газету.
Казалось бы, шовинистическая и националистическая риторика нацистов должна была найти отклик у такого человека, как Эльзер. Но, несмотря на то, что он был мастеровым до мозга костей, рьяным почитателем традиционного швабского национального костюма и членом соответствующего союза, несмотря на то, что он воодушевленно распевал во время походов по природным достопримечательностям Вюртемберга народные песни, Георг никогда не присоединялся к толпам, заполнявшим тротуары во время факельных шествий штурмовиков, не вскидывал руку в гитлеровском приветствии и не прилипал к приемнику после сообщения об ожидаемом выступлении фюрера. Он не принимал идей национал-социалистов. Похоже, что это неприятие не имело под собой каких-то особенных идеологических оснований, а было результатом исключительно пытливого ума, ведь после событий 1933-го Георг быстро убедился, что до чаяний простых немцев гитлеровцам никакого дела нет. Как позже он утверждал на допросах, его неприятие нацизма имело, как минимум, экономические основания. В протоколах его допросов гестапо зафиксированы его высказывания: «Так, например, я убедился, что зарплаты стали ниже, а вычеты выше… Почасовая оплата труда столяра составляла в 1929 году 1 рейхсмарку, сейчас же платят всего по 68 пфеннигов». Но несмотря на значимость таких причин для рабочего, не только они повлияли на неприятие режима. Ущемление прав и свобод личности возмущали его ничуть не меньше: «Рабочий не имеет, например, больше права менять место работы по своему усмотрению, он лишен гитлерюгендом звания отца своих детей, и в религиозном отношении он не может делать свободного выбора».
Вскоре ко всем этим мотивам добавился новый: в мире запахло войной. Трудно было не заметить милитаризации всей жизни Германии. Англо-французские уступки нацистской Германии на Мюнхенской конференции в сентябре 1938 года привели к тому, что части вермахта спокойно смогли оккупировать Судеты. И по всему было видно, что это всего лишь начало более масштабных завоеваний. Гитлер на этом останавливаться не собирался, в этом Эльзер был твердо убежден. Возможность избежать войны он видел лишь в одном – в устранении руководства рейха. Именно так он и заявил после своего ареста в гестапо: «Сформировавшиеся у меня воззрения указывали, что ситуацию в Германии возможно изменить лишь путем устранения существующего руководства. Под руководством я понимал “верхушку” – Гитлера, Геринга и Геббельса. Размышляя, я пришел к выводу, что после устранения этих трех лиц в правительство войдут другие, кто не станет предъявлять другим странам невыполнимые требования, кто не намерен вторгаться на чужую территорию и кто озаботится улучшением социального положения рабочих».
Приняв решение об устранении Гитлера – решение, пожалуй, самое важное в его жизни, – осенью 1938-го Эльзер начал обдумывать способ и искать место для покушения. К тому времени он работал на хайденхаймерской фабрике, производившей армейское снаряжение. Там было легко раздобыть взрывчатые материалы, которые он понемногу выносил с фабрики. Похищенные пороховые заряды поначалу хранил прямо в одежном шкафу, а потом в специально изготовленном им деревянном чемодане с двойным дном. В свободное время весь свой недюжинный талант ремесленника он направил на конструирование надежной «адской машины» и взрывателя к ней. Для приведения устройства в действие он решил применить часовой механизм. Во время своих странствий Эльзеру довелось потрудиться на часовых заводах, и необходимыми познаниями в этой области он обладал. Он без труда приспособил к своему устройству два надежных будильника.
Итак, 8 ноября 1938 года Георг Эльзер отправился в Мюнхен, где нацисты праздновали очередную годовщину «пивного путча». После того как Гитлер произнес свою речь, Эльзер без всякого труда смог осмотреть залы «Бюргербройкеллера», охрана с которого после отъезда фюрера была снята. На следующий день, поглазев на марш «старых борцов», он возвращается в Кенигсбронн с окончательно созревшим решением избрать местом покушения нацистскую святыню. Той же осенью он задумался и о возможных путях отхода с места покушения. Избежать ареста Эльзер намеревается, перейдя границу рейха со Швейцарией, которую ему уже не раз приходилось пересекать ранее.
В апреле следующего года он вновь отправился в Мюнхен, чтобы как следует разведать место будущего покушения, входы и выходы из залов и точно определить место, куда он заложит бомбу. Несущая колонна находится как раз под тем местом, где устанавливали пульт для выступлений Гитлера. Все складывалось как нельзя лучше, вот только получить место в «Бюргербройкеллере» ему не удалось.
Возвратившись домой, Георг устроился на кенигсброннскую каменоломню, где в течение недолгого времени обзавелся сотней взрывпатронов и ста двадцатью пятью капсюлями к ним. Продолжая начатые опыты со взрывчатыми веществами, он испытывал их действие прямо в родительском саду.
В августе Эльзер перебрался ненадолго в Мюнхен. Ему было необходимо доделать бомбу и подготовить место для ее установки. В сентябре он поселился на квартире в доме по Тюркенштрассе, 94, у Альфонса и Розы Леман.
Как свидетельствуют гестаповские протоколы допросов Георга Эльзера, в период с 5 августа по 6 ноября он в общей сложности провел минимум 30 – 35 ночей в подвалах «Бюргербройкеллера», выдалбливая вручную в несущей колонне нишу для своей бомбы. Ему нужно было спешить: все должно быть готово к 8 ноября. Даже вторжение вермахта в Польшу 1 сентября и разразившаяся Вторая мировая война не смогли заставить его отказаться от задуманного. По его собственному признанию, он страстно желал «избежать еще большего кровопролития».