Жорж Санд - Зима с Шопеном (сборник)
Вместе с тем не все в жилищах майоркинских аристократов выглядит в одинаковой степени эстетично. Существуют определенные места, состояние которых обнаруживает полное отсутствие здесь понятий о гигиене, и одна лишь мысль о возможности их описания приводит меня в конфуз. В противном случае, как однажды выразился Жакмон[15], ссылаясь на привычки индийцев, «мне пришлось бы дописывать свое письмо по-латыни».
Мои же знания латыни оставляют желать лучшего, в связи с чем особо любознательным я порекомендую один «пассаж» из сочинения г-на Грассе де Сен-Совера, излагавшего менее формальным стилем, нежели г-н Лоран, зато весьма правдиво; он связан с темой кладовых помещений в домах Майорки и во многих прежних домах Испании и Италии. Большое недоумение вызывает упоминаемое в этом отрывке одно средство врачевания, которое до сих пор пользуется широкой популярностью на Майорке[16].
Интерьеры этих особняков никак не соотносятся с их внешним обликом. Именно в обстановке домов, как ни в чем другом, отчетливо проявляются национальный характер и индивидуальные особенности людей.
В Париже, где можно наблюдать невероятное разнообразие способов меблировки квартир, что является следствием непрерывного изменения моды и растущего производства промышленных товаров, достаточно переступить порог дома любого состоятельного человека, как у вас сразу складывается первое впечатление о его характере. Можно не задумываясь определить, лишен он вкуса или нет, опрятен ли он, скуп или небрежен, является ли он педантом, а может быть, романтиком, гостеприимным хозяином или хвастуном.
Как и многие другие, я тоже подразделяю людей по своему собственному принципу, на который, однако, не всегда стоит полагаться; так порой я остаюсь неправа в своих суждениях, впрочем, как и многие другие тоже.
Особенно меня пугают помещения, в которых мало мебели и всегда безупречно чисто. Если хозяин такого помещения не является обладателем редкого интеллекта и человеком широкой души, которого просто не посещают мысли о материальных благах, тогда это человек с пустой головой и холодным сердцем.
Мне трудно понять людей, которые, находясь в окружении четырех стен, не испытывают потребности заполнить это пустое пространство чем-либо еще, кроме дров и корзинок, не испытывают желания иметь рядом с собой хоть какое-нибудь напоминание о живом мире, пусть даже в виде простенького растеньица или маленькой домашней птички.
При виде пустоты и неподвижности я замираю от страха; симметрия в обстановке и абсолютный порядок вызывают у меня тоску. Насколько мне позволяет фантазия в представлении вечных мук души грешника в аду, то для меня оказаться в преисподней равносильно тому, чтобы на всю жизнь поселиться в одном из таких провинциальных домов, где все идеально убрано, где вещи не переставляются местами, не бывают в обиходе и не разбрасываются, где ничто не ломается, где никогда не содержался и не будет содержаться ни один домашний питомец только потому, что, по убеждениям хозяев, живые существа приводят в негодность неодушевленные предметы. Грош цена всем коврам мира, если желание любоваться ковром превыше удовольствия наблюдать, как на нем резвятся малыш, кошка или собака.
Строгий порядок является не свидетельством истиной любви к чистоте и здоровому образу жизни, а скорее свидетельством чрезмерной лености и нездоровой экономии. Проявив немного усердия и расторопности, хозяйка, разделяющая мои взгляды, может ничуть не хуже обеспечить в доме чистоту, которая, по моему убеждению, должна непременно соблюдаться.
Что можно говорить о нравах и умах людей, живущих семьей в пустом и безжизненном доме; людей, даже не знающих, ради чего, собственно, должно соблюдать в доме порядок?
Если впечатления личного свойства, как я уже упоминала, зачастую оказываются неверными, то впечатления общего характера редко бывают ошибочными. Характер любой нации проявляется в одеждах людей, в обстановке их жилищ, чертах лица и речи.
Во время поисков жилья мне довелось побывать во многих домах Пальмы. Все эти жилища были до такой степени одинаковые, что сразу вырисовывался один общий тип, к которому принадлежали все их обитатели.
С тягостью на сердце переступала я порог каждого такого дома, преодолевая в себе щемящее чувство огорчения и досады при виде голых стен, потускневшего, пыльного кафеля, скудной и запачканной мебели. Ни единой книги, ни единого предмета женского рукоделия – все говорило об индифферентности и застое. Мужчины здесь не читают, а женщины даже не шьют. Единственным признаком жизнеспособности домашнего хозяйства является запах чеснока, свидетельствующий о том, что в доме практикуются навыки приготовления пищи; а следами проведения человеком личного досуга являются разбросанные по каменному полу окурки.
Жизнь, лишенная интеллектуальной стороны, делает дом мертвым и пустым, имеющим непонятную для нас атмосферу, отчего майоркинец представляется скорее африканцем, нежели европейцем.
В стенах каждого из этих домов новое поколение сменяет предыдущее, не привнося никаких изменений в среду своего обитания, не оставляя никаких вещественных доказательств собственного существования даже на уровне быта, вследствие чего любое их жилище больше напоминает караван-сарай, нежели жилой дом, или табор кочевников, остановившихся на ночлег, но никак не «родовое гнездо» в нашем представлении. Я слышала от людей, хорошо знающих Испанию, что эту же картину можно наблюдать на всем Иберийском полуострове (Пиренейском полуострове. – Прим. ред.).
Как я уже упоминала, перистиль, или атриум, в особняках кабальеро (как здесь до сих пор называют майоркинских патрициев) имеет торжественную атмосферу, располагающую к приему гостей, а также является признаком материального благосостояния. Но как только вы преодолеваете подъем по шикарной лестнице и проникаете в святая святых такого дворца, вы вдруг обнаруживаете, что очутились в одном из тех мест, которые служат единственной цели – проведению сиесты. Как правило, это большие комнаты продолговатой четырехугольной формы, с очень высокими потолками, очень темные, очень холодные, с побеленными, ничем не украшенными стенами, на которых в один ряд висят старинные портреты предков. Эти мрачные высоко висящие изображения едва различимы. Четыре-пять засаленных кожаных стульев, изъеденных жучком, с окантовкой из позолоченных шляпок гвоздей, которые последний раз начищались лет двести назад; несколько валенсийских циновок или мохнатых овечьих шкур, беспорядочно разбросанных по полу; расположенные высоко в стенах большие окна с плотными портьерами; огромные двери из черного дуба и такое же балочное перекрытие; иногда старинное суконное панно с позолоченной вышивкой в виде фамильного герба, некогда выглядевшее богато, но теперь поблекшее и поеденное молью – вот как выглядит интерьер майоркинского особняка. Никаких других столов, кроме того, за которым семейство обедает, вам не попадется. Вставленные в массивные оконные переплеты стекла занимают настолько мало места, что свет едва проникает сквозь них.
Хозяина дома вы увидите безмолвно стоящим и курящим, а хозяйку – сидящей на огромном стуле, обмахивающей себя веером и отрешенной. Дети в поле зрения не попадают – они живут с прислугой, то ли на кухне, то ли на чердаке, точно не знаю; родители ими не занимаются. Священник то приходит, то уходит, непонятно зачем. У двадцати-тридцати работников сиеста, и после пятнадцатой попытки посетителя позвонить в дверной колокольчик ему наконец откроет дверь разъяренная старуха-служанка.
Эта жизнь, безусловно, не лишена определенного своеобразия в самом широком современном смысле этого слова. Однако попади какой-либо из наших, даже самых малоактивных, буржуа в подобные условия, он, наверняка, потеряет рассудок либо приобретет рассудок демагога.
Глава II
Тремя основными зданиями Пальмы являются Кафедральный собор, Лонха (биржа) и Королевский Дворец.
Кафедральный собор, который у майоркинцев ассоциируется с именем Хайме Завоевателя, их первого христианского короля, национального «Карла Великого»[17], был действительно заложен во времена царствования Хайме, однако строительство собора было завершено лишь в 1601 году. Он отличается необыкновенным аскетизмом: его основным и единственным строительным материалом является мелкокристаллический известняк, имеющий красивый янтарный цвет.
Эта внушительная громада, возвышающаяся над береговой линией, производит очень сильное впечатление, когда подплываешь к порту, тем не менее с точки зрения стиля единственной частью сооружения, представляющей подлинную ценность, является южный портал, по мнению г-на Лорана, один из красивейших образцов готического искусства, который ему посчастливилось запечатлеть. Внутреннее убранство собора выглядит сурово и угрюмо.
