Жорж Санд - Зима с Шопеном (сборник)
Мы без малейшего сожаления восприняли известие о необходимости нашего выселения, ибо уже решили, что в любом случае мы не можем здесь оставаться дольше, иначе мы рискуем однажды, так и не поднявшись со своих постелей, оказаться утопленниками. Вот только перевозка нашего больного, принимая во внимание доступные на Майорке средства передвижения и преобладающие погодные условия, могла стать для него весьма небезопасной. Следующей проблемой был вопрос, куда податься, поскольку молва о постигшей нас «чахотке» разлетелась в мгновение ока, и у нас не оставалось надежды на то, что нам вообще посчастливится найти хоть какую-либо крышу над головой, даже на одну ночь, даже ценою золота. Мы также понимали, что люди, которые прежде готовы были нас принять у себя, не могут не являться носителями всеобщих предрассудков; к тому же, как только они вступили бы с нами в контакт, их уже не миновала бы угроза изоляции, подобно той, в какой очутились мы. Если бы не французский консул, проявивший чудеса гостеприимства, разместив нас всех в своем доме, нам бы пришлось, следуя примеру истинных богемцев, расположиться табором в какой-нибудь пещере.
Вскоре нас ожидало еще одно чудо – мы нашли себе убежище на зиму. В Картезианском монастыре, который находился в Вальдемосе, мы встретили одного бежавшего испанца, который скрывался в этих стенах по одному ему известным причинам политического толка. Однажды во время посещения монастыря (красотой которого я была очарована) наше внимание привлекли изысканность манер этого человека, красота его супруги, исполненная скорби, простая, но уютная меблировка их кельи. Как оказалось, эта загадочная чета торопилась как можно скорее покинуть страну, и они были счастливы оставить нам свою мебель и свою келью ровно настолько, насколько мы были счастливы все это приобрести. Таким образом, за вполне приемлемую сумму в тысячу франков мы вступили во владение целым хозяйством, стоимость которого могла бы соответствовать во Франции сумме в сто экю. Следует сказать, что в предметах первой необходимости на Майорке всегда наблюдается большой недостаток, они дороги, и ими очень нелегко обзаводиться.
Мы провели четыре дня в Пальме (хотя старались надолго не отлучаться от камина, который, к нашему счастью, имелся у консула; ведь ливни все еще продолжались); в связи с чем я ненадолго прерву свое повествование ради описания майоркинской столицы. По причине своей недостаточной компетентности в вопросах археологии я с удовольствием сейчас представляю своему читателю нашего гида, г-на Лорана, который годом позже изучал этот город и сделал немало рисунков с наиболее красивыми видами Пальмы.
Часть вторая
Глава I
Несмотря на то, что в течение четырех столетий Майорка принадлежала мусульманам, тому осталось совсем мало свидетельств. В Пальме единственным из них остается баня.
Не сохранилось и следов пребывания римлян. О карфагенском завоевании напоминают лишь несколько руин неподалеку от древней столицы Алькудия. А легенду о майоркинских корнях Ганнибала г-н Грассе де Сен-Совер принимает за одну из любимых баек местных жителей. Тем не менее эта история может вполне претендовать на правду.
«Майоркинцы утверждают, что Гамилькар [Гамилькар Барка (умер в 229 году до н. э.) – карфагенский полководец и политический деятель] во время своего плавания из Африки в Каталонию останавливался вместе со своей беременной женой на их острове. В этом месте был построен храм, посвященный Люцине. Там и родился Ганнибал. Та же самая легенда упоминается в „Истории Майорки“ доктора Даме-то». (Ж. Грассе де Сен-Совер).
В мавританском стиле уже многие века строятся любые, даже самые заурядные здания. Прежде чем несведущие путешественники, к коим я отношу себя, перестали обольщать себя тем, будто бы им на каждом шагу встречается подлинный памятник древней арабской архитектуры, г-ну Лорану потребовалось опровергнуть некоторые результаты археологических исследований, проведенных его предшественниками.
«В Пальме, – пишет г-н Лоран, – я не встретил ни одной по-настоящему старинной постройки. Наиболее интересные сооружения, как с точки зрения архитектуры, так и с точки зрения их давности, относятся к началу XVI века, однако грациозный и яркий стиль той эпохи, в котором все эти здания выдержаны, воплощен здесь в иной манере, нежели у нас во Франции.
Над первым, основным, этажом этих зданий есть еще один надстроенный этаж с невысоким чердачным помещением (на самом деле они являются не столько чердачными помещениями, сколько сушильнями, именуемыми здесь porchos). Вход с улицы имеет вид обыкновенной арки, не украшенной никаким орнаментом; однако сами ее габариты и большое количество камней, выложенных в виде расходящихся лучей, придают ей грандиозность. Дневной свет проникает в большие комнаты первого этажа сквозь высокие окна, разделенные невероятно тонкими колоннами, благодаря чему здание окончательно приобретает характерный арабский облик.
Эта местная особенность настолько типична, что мне пришлось провести свое собственное исследование. На примере более чем двух десятков одинаково построенных домов я тщательно изучил каждую отдельно взятую деталь такого здания. Только так я смог убедиться, что эти окна вовсе не были извлечены из стен какого-нибудь сказочного дворца мавританских королей, живым образцом которого является сохранившийся до наших дней дворец Альгамбры в Гранаде.
Только на Майорке я впервые увидел колонны высотой шесть футов, которые не превышали бы в диаметре трех дюймов. Тонкость обработки мрамора, из которого изготовлены колонны, стилистика капителей – все напоминало об арабских истоках.
Чердачное помещение, представляющее собой самый верхний этаж, это галерея (точнее, ряд близко расположенных друг к другу оконных проемов), которая является точной копией венчающей части здания биржи (la Lonja). И последняя деталь – это крыша с выступающим свесом для защиты помещения от дождя и солнца, опирающаяся на фигурно выточенные перекладины. Вместе они создают эффект узора, который складывается из света и падающих на стены здания длинных теней, а также из контрастирующих друг с другом цветов – темно-коричневого цвета контуров здания и ослепительно яркого цвета неба.
Во внутреннем дворике дома размещается лестница, выполненная с особой изысканностью; она отделена вестибюлем от входа с улицы; здесь можно увидеть пилястры с капителями, декорированными рельефным орнаментом в виде листьев или гербом, поддерживаемым ангелами.
Еще в течение более ста лет, последовавших за эпохой Возрождения, майоркинцы строили свои частные дома с особой пышностью.
Сохранив традиционную планировку, они при этом внесли некоторые изменения в архитектурный стиль, что главным образом выражалось в оформлении вестибюлей и лестниц. Поэтому колонны тосканского и дорического ордера, балясины и балюстрады, придающие аристократическим домам особенно роскошный вид, можно увидеть здесь повсюду.
Обычай украшать орнаментом лестницы, как и вообще приверженность к арабским традициям, просматриваются даже в самых скромных постройках, имеющих всего лишь один ряд ступенек с первого этажа на улицу. Ступеньки таких лестниц выложены кафелем с узором из блестящих, голубых, желтых или красных цветов».
Данное описание, составленное г-ном Лораном, является предельно точным, а его рисунки хорошо передают элегантность тех интерьеров, откуда и был заимствован перистиль[11]. Этот красивый и очень простой элемент декора стал неотъемлемой частью зданий наших театров.
В центре почти каждого такого мощеного дворика, иногда окруженного колоннадой, который напоминает венецианский кортиле[12], имеется фонтанчик, очень просто оформленный. Ни своим внешним видом, ни предназначением этот дворик ничуть не напоминает наши грязные и голые дворы. Он не соединен ни с хлевом, ни с каретным сараем. Это в буквальном смысле слова внутренний дворик, имитация атриума[13], пользовавшегося популярностью у римлян. Фонтанчик в центре дворика, очевидно, выполняет функцию имплювия[14].
Такие перистили с убранством из цветочных горшков и тростниковых циновок выглядят одновременно элегантно и строго. Удивительно, но майоркинские аристократы очень сильно недооценивают их истинную красоту, постоянно сетуя на устарелость своих домов. Поэтому не стоит в открытую восхищаться красотой их стиля, вынуждая хозяев, подозревающих, что вы насмехаетесь над ними, смущенно улыбаться вам в ответ, либо, наоборот, заставляя их самих посмеиваться над вами в душе, ибо, скорее всего, они сочтут ваши похвалы за глупые французские сантименты.
Вместе с тем не все в жилищах майоркинских аристократов выглядит в одинаковой степени эстетично. Существуют определенные места, состояние которых обнаруживает полное отсутствие здесь понятий о гигиене, и одна лишь мысль о возможности их описания приводит меня в конфуз. В противном случае, как однажды выразился Жакмон[15], ссылаясь на привычки индийцев, «мне пришлось бы дописывать свое письмо по-латыни».
