Николай Долгополов - Легендарные разведчики
Существует и другая версия. Брат короля отрекся от престола, как он объяснил, во имя любви к замужней американке. Не исключено, что это лишь часть правды. Есть основания предполагать, что секретные командировки Бланта были связаны с поиском писем брата Георга VI, в которых тот высказывал симпатии Гитлеру и его приближенным. Так, в конце войны Блант будто бы вывез из замка Фридрихсхоф в Гессене документы, включающие переписку герцога Виндзорского с Гитлером. Сейчас они хранятся в недоступных королевских архивах. Достоверно известно лишь то, что среди добытых Блантом документов были архивы императрицы Виктории, дочери королевы Виктории и матери Вильгельма II. А вот по поводу корреспонденции бывшего короля нет никаких определенных данных. Но заговори кто-то, допустим, тот же сэр Энтони, об этих «мелких» и удачно выполненных им поручениях короля Георга VI, скандал бы разгорелся вселенский.
Так что Блант — на тот момент — оказался прав. Дело спустили на тормозах. Советская разведка полностью прекратила с ним связь. И лишь в 1964 году он снова попал под подозрение.
Чтобы вникнуть в сложнейшие перипетии дела Бланта, придется снова вернуться в 1937 год, когда он попытался привлечь к работе на СССР студента Кембриджа, американца Майкла Уитни Стрэйта. Тот на волне антифашистских настроений вступил в компартию. Сын богача был всерьез увлечен идеями всемирного равенства и братства. Подружился с Блантом и другими членами Кембриджской пятерки.
Энтони решил рискнуть. Не спросив согласия Москвы, предложил Майклу перейти от теории к практике. Объяснил, чем конкретно тот может быть полезен. Стрэйт, как и рекомендовал Блант, отошел от компартии, вернулся в США и занялся экономикой, чтобы в нужный момент помочь Советам.
Но когда еще до войны такой момент наступил, Стрэйт заколебался. Работая в Госдепартаменте, он в принципе мог бы превратиться в бесценного источника информации. Только Стрэйт к этому не стремился. Да и человек, явившийся к нему от Бланта, не вызывал симпатии. Не сошлись они характерами. Всё же несколько малозначимых услуг советской разведке в конце 1930-х годов сын миллионера оказал.
Советско-финляндская война перевернула мировоззрение сына банкира. Майкл Стрэйт осуждал СССР и свел общение с неизвестным ему человеком из советских органов до минимума. В то же время он довольно успешно продвигался по служебной лестнице. В Госдепе его ценили как одного из спичрайтеров президента Рузвельта. Стрэйт скрепя сердце все-таки изредка встречался с посланцем Москвы, а потом прекратил всякое общение. Перед этим поклялся: о контактах с Блантом в Англии и с незнакомцем из НКВД в США никогда и никто не узнает. Так что развод был оформлен мирно.
Вероятно, связь Стрэйта с советской разведкой так бы и не выплыла наружу, если бы не его трусость. Когда администрация Джона Кеннеди предложила литератору Стрэйту войти в президентский совет по делам искусств (всего лишь!), тот перепугался. Ведь намекнули о предстоящей проверке его досье в ФБР. И в 1964 году Стрэйт сломя голову бросился к своему знакомому — помощнику президента США Артуру Шлессинджеру. Рассказал ему о членстве в компартии, коротком сотрудничестве с КГБ. И о знакомстве с Энтони Блантом и уже находившимся много лет в СССР Гаем Берджессом тоже.
Американцы поделились информацией с английскими коллегами. Блант вновь попал в тяжелое положение. Но британским властям не хотелось поднимать шума. Боялись скандала: родственник королевы мог, если бы его вынудили заговорить, невольно раздуть такой пожар, в котором сгорели бы многие сильные мира сего.
Блант понял это и пошел на сотрудничество со следствием. В ответ на судебный иммунитет он назвал несколько имен своих помощников. Все они к тому времени либо уже ушли из жизни, либо перебрались, как Берджесс, в Советский Союз и другие страны. Он сознался, что передавал русским некоторые военные секреты, но лишь связанные с совместной борьбой двух государств-союзников против нацистской Германии. В основном это были расшифрованные сообщения из немецкого Генштаба, которые по логике должны были бы пересылаться в Москву и без его помощи.
Есть и иная версия признаний Бланта. Он по-прежнему любил Гая Берджесса. И будь тот жив, из него не вытянули бы ни слова. Однако, узнав в 1963 году о смерти друга в Москве, облегчил душу.
Один из наиболее цепких следователей МИ-5 Питер Райт допрашивал Бланта на протяжении шести лет множество раз — приблизительно каждый месяц, пытаясь поймать на неточностях. Книга Райта «Ловец шпионов» полна всяческих откровений. Таких, что ему запретили издавать ее в Британии. После выхода в отставку борец со шпионами нарушил закон, издав книгу в 1987 году в Австралии.
Райт уверял, что Блант был на допросах неискренен, выдавал лишь крупицы того, что знал, подсовывал дезинформацию. Райт полагал, что Блант делает это по указке советской разведки, тщательно дозировавшей сведения, которые ему разрешалось разглашать.
Но Райт ошибался. В те годы советская разведка связь с Блантом уже не поддерживала. Он и сам знал, что можно говорить, а что — нет.
А еще «Ловец шпионов» поведал, что во время расследования дела Бланта произошла его встреча с личным секретарем правящей королевы. Тот сказал Райту, что на допросах Блант может вспомнить о своей поездке в Германию в конце войны по поручению короля. Секретарь высказал просьбу: если это вдруг произойдет, интересоваться подробностями визита не стоит.
Но вот как характеризует неистовый «Ловец шпионов» своего визави: «Блант — самый изящный, образованный человек из всех, кого я знал. Он говорил на пяти языках. Обширные познания Бланта производили невероятное впечатление».
Характеристика достойная. И если уж продолжать эту линию, то стоит хотя бы кратко упомянуть работы академика Бланта в области искусствоведения. Это поможет понять масштаб личности Энтони Бланта, широту его знаний. Блант увлекался литературой. Успехом пользовалась его солидная по объему книга, в которой прослеживались тенденции в развитии литературы и живописи Франции с 1500 по 1800 год. Бланта интересовало творчество английского художника и поэта Блейка, о котором он тоже написал книгу. Изучал он и современную живопись. Не случайно Блант обратил внимание именно на Пикассо, выделив из всего творчества великого художника знаменитую «Гернику». А из живописцев любимой Франции он особенно ценил Никола Пуссена и посвятил ему одну из книг.
Как бы то ни было, но и после 1964 года Энтони Блант сохранил должность Хранителя королевских картинных галерей. Он по-прежнему преподавал, писал книги по искусству, присутствовал на официальных церемониях.
