Борис Алмазов - Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии
В двухэтажный дом (угол Багговутской ул., 41, и Соборной ул., 21)[83], в самом центре Гатчины, неподалеку от Павловского собора, Лидию Александровну перевезли в 1909 году. В этом доме жил ее старший брат Владимир, содержавший в нем Елизаветинскую аптеку. «Брат покойной, слабенький, маленький благообразный старичок, самоотверженно за ней ухаживавший и принимавший посетителей». Он умер в 1927 году, до ареста сестры.
С 1912 года Св. Мария полностью потеряла подвижность и с постели не вставала.
В Гатчине она встречает революцию, переживает Гражданскую войну. Гатчина переходила из рук в руки – белые, красные… Сопутствующие войне репрессии, беззакония, голод…
Здесь в 1922 году, по благословению священномученика Вениамина Петроградского, Лидия была пострижена в монашество с именем Мария.
Ровно десять лет продолжалось благословенное Богом служение матери Марии. Прикованная к постели, она принимала десятки людей, среди которых были крестьяне, ремесленники, «бывшие люди», священники и даже архиереи. Слава ее святости уже при жизни распространилась далеко за пределы Гатчины и Петрограда.
Приблизительно до 1921 года о болящей праведнице знали в основном домашние и узкий крут знакомых семьи Леляновых. По словам Ольги Эдуардовны Вейерт, уроженки Гатчины и духовной дочери матушки Марии, «с 1921 года был организован кружок почитания. Организацию кружка провел протоиерей Иоанн Смолин, и он руководил им до своей смерти. Вначале кружок состоял из семи человек: Веры Ивановны Максимовой, учительницы, Марфуши Клячкиной, посудомойки в станционном буфете (они с 1927 года жили в одной квартире с матушкой и помогали ее сестре), Тани Коротковой, Марии Агус, Веры Златогорской, Евгении Никифоровны Тимофеевой из Мариенбурга (под Гатчиной)». Последняя исполняла в кружке обязанности распорядительницы.
Мчц. Мария Гатчинская
«Целью кружка было поддержание духовно-нравственного общения с больной, а также воспитание в этом духе; проведения в квартире болящей панихид, молебнов, молитвенных собраний в наше развращенное и безбожное время». Кроме перечисленных лиц и самой Вейерт, в кружок входили также Анна (Аня) Варламовна Алексеева, медсестра Зинаида Ермиловна, Анастасия Лукачева, Екатерина Ивановна, Мария Петровна Харитонова, Поля и другие, ныне известные только по именам. То были в основном двадцатилетние девушки из самой Гатчины, чуткие сердцем, сострадательные и воспитанные родителями в православной вере. Некоторые позднее и пострадали за свою веру. Раньше всех была выслана Вера Ивановна, за нею, тоже в 1932 году, последовала Ольга Эдуардовна…
Кроме них к матушке постоянно приходили другие гатчинцы из «бывших» – генерал Алексей Алексеевич Епанчин и его дочь Надежда (монахиня закрытого Нежадовского монастыря), генеральша Екатерина Ивановна Теляковская, адмиральша Пац-Помарнацкая, а также монахини из местного Покровского подворья Пятогорского монастыря, и великое множество почитателей из числа православных – «не только из городского населения, но крестьяне и приезжие из разных мест (прежде всего, Петрограда) с целью получить от нее совет, как поступить в тех или иных постигших их неудачах». При этом за утешением приезжали люди самого разного возраста, положения и образования: от необразованных работниц до университетских профессоров, от приходских батюшек до архиереев.
В марте 1927 года учитель И.М. Андреевский, ожидая приема, увидел среди многочисленных фотографий приемной комнаты два снимка. На первом был запечатлен митрополит Вениамин (Казанский) и ниже шла надпись: «Глубокочтимой страдалице матушке Марии, утешившей, среди многих скорбящих, и меня грешного». На второй – митрополит Иосиф (Петровых) с трогательным посвящением из его замечательного духовного дневника «В объятиях Отчих».
Андреевский, сам получивший утешение от матушки Марии, стал также свидетелем ее чудесного воздействия на других. «Юноша, унывающий после ареста и ссылки отца-священника, вышел от матушки с радостной улыбкой, сам решившись принять сан диакона. Молодая женщина от грусти пришла к светлой радости, также решившись на монашество. Пожилой мужчина, глубоко страдавший от смерти сына, вышел от матушки выпрямленный и ободренный. Пожилая женщина, пошедшая с плачем, вышла спокойная и твердая». И таких людей были не десятки, а многие и многие сотни: в России после Гражданской войны и красного террора было столько горя, несчастья и скорби!
В конце жизни физическое состояние матушки настолько ухудшилось, что любое прикосновение вызывало нестерпимую боль. Она даже говорила с трудом, сквозь зубы. Несмотря на это, она по-прежнему принимала тех, кто нуждался в ее молитвенной помощи и совете.
19 февраля 1932 года матушку Марию вместе с сестрой арестовали в ходе акции по «Изъятию монахов и монашек», которая проходила по всей стране. Привезенной на грузовике из Гатчины, неизлечимо больной калеке предъявили стандартное обвинение по ст. 58/10: «Участвует в нелегальных сборищах, где читается Евангелие, на которые приглашается местное население, и в беседах на религиозные темы ведет антисоветскую агитацию». Действительной причиной ареста было огромное духовное влияние матушки Марии. Она «была настолько популярна, что ее считают даже ясновидящей и предсказательницей… Слава ее святости была большая и далеко за пределами района».
Поместили Св. Марию в больницу Дома предварительного заключения[84], тюремные врачи поставили ей свой диагноз: больная страдает «ревматизмом и подагрой в течение двадцати лет, настолько в сильной форме, что находится в вынужденном лежачем положении на спине в течение всего времени своей болезни. В настоящее время она представляет из себя редкую уродливость, и болезнь ее в данном состоянии неизлечима». На основании этого диагноза в больнице имени 25 октября[85] куда ее, беспомощную и совершенно недвижимую привезли со Шпалерной, из Дома предварительного заключения, монахиню подвергли мучительным операциям: подрезали ей сухожилия…
Как удалось недавно документально установить, здесь монахиня Мария и скончалась 5 апреля 1932 года. За две недели до смерти, 22 марта, выездной сессией коллегии ОГПУ ей вынесли приговор: «Лишить права проживания на три года (в центральных и пограничных областях) с прикреплением к избранному месту жительства», что означало высылку в глухую провинцию. Сестре матушки – Юлии дали три года концлагеря. Различные сроки ссылки и лагеря получили также монахини из Покровского подворья, почитавшие матушку. Власти так боялись праведницы, что осудили ее, несмотря на мучительный недуг.
