Николай Долгополов - Легендарные разведчики
Вот кто преуспел в жизни. Он был аристократом, выдающимся ученым — искусствоведом-академиком и литератором, Хранителем королевских галерей и профессиональным британским контрразведчиком. А еще, что для нас самое главное, Энтони Блант многие годы успешно, бескорыстно и активно работал на советскую разведку.
Блант был ценен тем, что помимо всего прочего поставлял политическую, подчас стратегическую информацию. По существу сэр Энтони и вершил политику, а его выводы о прошедших событиях и предсказания о грядущем читали на Лубянке раньше, чем в Форин Оффисе.
По материнской линии Блант состоял в родстве, правда далеком, с королем Георгом VI. Мать Энтони была двоюродной сестрой графа Страфмора, дочь которого леди Элизабет Бой-ес Лайон вышла замуж за короля Георга VI. То есть Блант являлся и родственником поныне здравствующей королевы Елизаветы II.
Его отец Артур Воган Стэнли Блант — священник, один из столпов англиканской церкви — человек строгих, даже суровых взглядов. Словно по наследству они передались и сыну Энтони.
Около пятнадцати лет юный Энтони провел в Париже, где работал отец. Естественно, выучил французский. А сама атмосфера города искусств приобщила его к живописи. Ее изучение превратилось для него в страсть, профессию, любимое дело жизни.
Понятно, что перед потомственным аристократом Блантом легко открывались любые двери. Сначала привилегированная школа в Мальборо. Затем, в 1926-м, поступление в Тринити-колледж в престижном Кембридже. Блант изучал точные науки. И хотя первый курс окончил с отличием, преуспев в математике, решил заняться совершенствованием французского языка и взяться за немецкий. Здесь его тоже вскоре официально признали лучшим студентом, чье первенство не оспаривалось и не подвергалось сомнению.
На старшем курсе Бланту поручили, как это принято в Англии, тьюторство — опеку над новичками. Высокий, мощный, атлетического сложения тьютор (наставник) внушал уважение студентам начальных курсов. А когда они понимали, какой великолепный ум взял над ними шефство, чувство уважения невольно перерастало в преклонение.
Блант умел держать разных людей, не только студентов, на отдалении. Иногда его упрекали в чрезмерном тщеславии, излишних проявлениях аристократизма. Но умение держать дистанцию, «вычислять» своим стальным взглядом людей, сортировать их на нужных и не нужных очень помогало ему в работе разведчика. Он твердо знал, кто может ему пригодиться в дальнейшем, а от кого лучше поскорее отделаться. Своеобразный цинизм, некая доведенная до автоматизма селекция превратили в дальнейшем Энтони Бланта в отличного вербовщика и результативного агента.
В Тринити он состоял в кружке «Апостолов» — закрытом клубе с левым уклоном. Сначала он ввел туда ближайшего друга Гая Берджесса. А потом Кима Филби, с которым познакомился в 1932 году. Тот формально так и не присоединился к «Апостолам», но все трое сошлись во взглядах. Люди одного высшего круга, они смотрели на происходившее в мире с одних позиций. Объединяла их ненависть к фашизму.
Но вряд ли Энтони догадывался, что Филби уже связал судьбу с советской разведкой и в его группе состоял друг Бланта — Гай Берджесс.
Гай и Энтони были близки не только духовно, но и физически. Ведущим являлся Берджесс, а Блант был ведомым, испытывающим к другу уважение и любовь. Это и помогло Гаю найти подход к далекому от политики Энтони. Он старался внушить ему, что лишь марксизм способен спасти его любимое искусство от увядания, на которое оно было обречено в капиталистическом обществе.
Блант так и не превратился в коммуниста, но старания друга Гая не пропали даром. На время он проникся идеалами марксизма, позволил Берджессу увлечь себя новыми, раньше такими чуждыми идеями.
После войны левые взгляды аристократа Бланта померкли, стерлись, но чувства к Берджессу, дарившему ему в молодости счастье общения и близости, остались. Это сыграло значительную роль и в работе на советскую разведку. Берджесс искренне считал себя настоящим разведчиком, а Блант после кончины друга в Москве позволил себе сбросить с души тяжкий, давящий его груз.
И если существуют среди историков разведки споры и разногласия, кто кого из «пятерки» завербовал, привлек, обратил в свою веру, то относительно Бланта сомнений нет. Когда Филби попросил Берджесса приглядеться к окружавшим их друзьям, проанализировать, кто смог бы работать вместе с ними, принося наибольшую пользу, тот сразу подумал о Бланте. Мог ли Энтони отказать лучшему другу?
Берджессу, который начал сотрудничать с советской разведкой весной 1934 года, пришлось потратить немало времени и сил, чтобы привлечь друга к своей работе. Блант с пренебрежением относился к активной политике. Митинги, демонстрации, многочасовые дискуссии, которыми так увлекались студенты Кембриджа, были не для него. Но Берджесс пытался заинтересовать, втянуть Бланта в политическую борьбу. И отпрыск аристократического рода пошел за ним и поверил.
Более того, есть основания полагать, что уже сам Блант привлек к работе на СССР способного студента из Кембриджа Дональда Маклина. Впрочем, вербовку Маклина приписывают по крайней мере еще двум гражданам Великобритании и одному россиянину.
Блант побывал в Италии и Германии. Было ясно, какие силы пришли к власти в этих странах. Энтони боготворил Рим с его древней культурой, но не мог принять фашиствующего дуче Муссолини, а Гитлер и вовсе вызывал у него отвращение.
Вот, собственно, и ответ на вопрос, почему аристократ королевских кровей сделал необычный выбор в пользу другой, казалось бы, абсолютно чуждой ему страны — СССР.
Тут довольно кстати пришлась и поездка в Советский Союз. Вернее, она была организована в 1935 году опытным разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем с целью идеологически обработать Берджесса, Бланта и еще ряд английских студентов. То, что их принял главный теоретик и толкователь марксизма-ленинизма, еще не попавший в сталинскую мясорубку Николай Бухарин, говорит о том, какое большое значение придавалось их визиту.
Блант был в восторге от Эрмитажа, он на время поверил, что именно марксизм укрепляет культуру и делает ее доступной для всех людей. Остальное же увиденное если и не повергло его в уныние, то не произвело впечатления, на которое рассчитывали. Явная бедность, отсутствие элементарного комфорта, без чего не мыслил себе существование любой имеющий работу британец, наконец, бросавшийся в глаза бюрократизм убедили Бланта в том, что он никогда не смог бы обосноваться в такой стране, как СССР.
И если еще один будущий член «пятерки» Дон Маклин мечтал о том, что когда-нибудь сможет преподавать английский язык советским детям, то Блант категорически не принимал сталинский режим, осуждал начавшиеся репрессии, считая их не совместимыми с истинной демократией.
