Анри Труайя - Гюстав Флобер
23 ноября 1890 года в Руане в саду Музея открывается памятник Флоберу работы Шапю. Эдмон де Гонкур отправляется на церемонию в компании с Золя и Мопассаном. Идет дождь, звучит веселая музыка, местные власти присутствуют в полном составе. Наконец слово берет Эдмон де Гонкур. Он волнуется: «После нашего великого Бальзака, который является отцом и учителем для всех нас, Флобер стал изобретателем реальности, столь же откровенной, может быть, как у его предшественника, и, бесспорно, реальности более художественной, реальности, увиденной как бы через совершенный объектив, реальности, которую можно было бы определить строгой по своей природе, но переданной прозой поэта… Сегодня же, после смерти моего дорогого великана Флобера, ему пытаются приписать столько гениальности, которая недостойна его памяти. А знаете ли вы сегодня, что при жизни критика не желала видеть в нем талант?.. Чего стоила ему его жизнь, в течение которой было создано столько шедевров? Неприятия, оскорблений, душевных мук… И что же? Сдерживая эти удары, Флобер остался добрым человеком, не завидовавшим счастливчикам от литературы, сохранившим свой искренний детский смех». Произнося эти почтительные и сердечные слова, оратор чувствует, что вернулся в свое прошлое десятилетней давности. Разве не был он сам столько раз несправедлив к Флоберу? Заканчивая речь, он чувствует, как слабеют его ноги, и усилием воли старается не упасть. Дождь припускает с новой силой. Дует ледяной ветер. В порывах бури памятник работы Шапю кажется Эдмону де Гонкуру «красивым сахарным барельефом, который вот-вот растает». Вечером журналисты и писатели ужинают в городском ресторане. В центре стола обязательная «утка по-руански». Оживленный разговор перелетает с одной темы на другую. Флобер забыт в угоду последним парижским сплетням. Поев, выпив и посмеявшись, маленькая компания садится без двадцати девять в поезд-экспресс, идущий в столицу.
В те годы, которые предшествовали открытию памятника, исчезли важные свидетели жизни Флобера. Его брат Ашиль умер, потеряв рассудок, в январе 1882 года в Ницце; служанка Жюли – в 1883-м; Луиза Прадье – в 1885-м; Элиза Шлезингер в 1888-м от прогрессирующего расстройства мозга. В феврале 1890 года в Брюсселе была поставлена опера Рейера «Саламбо»; ее постановка будет возобновлена в «Парижской Опере» в 1892-м. Еще через два года именем Гюстава Флобера будет названа улица французской столицы, проложенная на месте газового завода в Терне. Ги де Мопассан, потерявший рассудок, умрет в 1893 году. Следующий год – черед Максима Дюкана покинуть литературные подмостки. Смерти следуют одна за другой: Эдмон де Гонкур – в 1896-м. Альфонс Доде – в 1897-м… Одна Каролина кажется несокрушимой. В 1890 году она выходит замуж за доктора Франклина Грута и, расцветшая во втором браке, оказывается менее требовательной к посмертному изданию. Почти забыв наказы отца Дидона, она разрешает публикацию юношеских произведений Флобера, первое издание «Воспитания чувств», первое издание «Искушения святого Антония», «Путевых заметок» и, наконец, «Переписки», дополненной новыми документами. В 1926 году она разрешает даже предать огласке письма к Луизе Коле. Франция с восхищением открывает Флобера, не такого скованного и строгого, как в его романах, – но безудержного, живого, вспыльчивого, очень близкого, щедрого. Читая его, начинают слышать его, видеть автора, который главным считал всегда свое отсутствие в произведении. Это уже не творчество – это сама жизнь писателя, которую читатели видят без прикрас. Когда-то восхищались его книгами, над которыми он столько трудился, а теперь страницами, полными юмора, написанными на скорую руку, без мысли о том, что это будет опубликовано. Некоторые критики считают даже, что мастер эпистолярного жанра выше, нежели романист.
Удалившись в Антиб на виллу Танит, Каролина с удовлетворением видит, как растет интерес к ее дяде. Она спокойна, сознавая, что хорошо исполнила свой долг. Она умрет 2 февраля 1931 года в возрасте восьмидесяти пяти лет. После ее смерти рукописи, которые хранились у нее, были поделены между библиотекой Руана, библиотекой Французской академии и городской библиотекой Парижа. Остатки унаследованных бумаг разойдутся во время торгов на аукционе. Уже началась работа комментаторов. Над великой тенью Флобера склоняются самые значительные современные критики. Немногие написанные им книги требуют лавины нравоучительных комментариев. Человека и его творчество изучают в свете различных философских, политических, нейрологических, психоаналитических теорий. Вне всякого сомнения, он страдал бы от этого настойчивого желания понять его, того, кто предпочитал при жизни скрывать от посторонних глаз свой внутренний мир, живя вдали от соотечественников и не допуская в свои тексты какое-либо личное мнение. Однако искупление гения – отдать на растерзание толпе после смерти секреты, которые он ревностно хранил в течение всей своей жизни. Ему повезло в том, что в большинстве случаев поборники истины не ушли далеко в своих трудах, а загадка художника осталась, несмотря на самые научные толкования.
Фото
Портрет матери Г. Флобера
Г. Флобер в детстве
Портрет отца Г. Флобера
Здание больницы Отель-Дье в Руане
Г. Флобер в юношеском возрасте
Г. Флобер
Элиза Шлезингер с ребенком
Луиза Коле
Письмо с автографом Г. Флобера
Страница из рукописи «Воспитание чувств»
Париж, 23 февраля 1848 года
Карикатура на «Саламбо»
Карикатура на Г. Флобера
Жорж Санд
Луи Буйе
Ги де Мопассан
Максим Дюкан
Иван Тургенев
Виктор Гюго
Эрнест Шевалье
Эмиль Золя
Сент-Бев
Теофиль Готье
Дорожный набор Флобера
Вид Руана (1847 г.)
Эдмон де Гонкур
