Елена Кочемировская - 10 гениев литературы
Так продолжалось до 1953 года, когда Маркес почувствовал охоту к перемене мест. Он уволился с работы и отправился вместе со своим приятелем в провинцию Ла Гуахира продавать энциклопедические словари. Он немного поездил по стране, поработал над некоторыми сюжетами и наконец обручился с Мерседес Барка. В 1954 году Маркес приехал в Боготу и устроился на работу в El Espectador, где публиковались его рассказы и кинорецензии. Он стал заигрывать с социализмом, рискуя привлечь нежелательное внимание действующего диктатора Густаво Рохас Пинильи, и начал размышлять о своем месте писателя в эпоху la violencia.
В 1995 году произошло событие, которое отбросило его далеко назад на пути к большой литературе и закончилось политической эмиграцией. В том году небольшой эсминец «Caldas» взорвался в море на пути в Картахену. По всеобщему мнению, он был потоплен врагами Колумбии. Часть команды вышвырнуло за борт, и вся судовая бригада погибла, за исключением Луиса Алехандро Веласко, которому удалось выжить после десятидневного блуждания по морю на спасательном жилете. Он стал национальным героем Колумбии и пользовался сумасшедшей популярностью. Алехандро постоянно выступал в разных частях страны по самым разным поводам – от политической пропаганды в поддержку правительства до рекламы часов и обуви.
И вот в какой-то момент Веласко решил разрушить легенду и сказать правду: «Caldas» пошел ко дну из-за безрассудства команды и некомпетентности капитана. Придя в El Espectador, Веласко предложил напечатать об этом статью, и после некоторых колебаний редакция согласилась. Веласко поведал свою историю Гарсиа Маркесу, и тот переложил интервью с моряком в небольшую повесть. Сам Маркес считал, что она «больше похожа на хронику, так как это запись личного опыта, повествование от первого лица – того человека, который это пережил. В действительности это было долгое интервью, тщательное, полное, которое я брал, зная, что оно не будет опубликовано без корректировки. Мне не нужно было ничего придумывать: я просто шел по лугу и выбирал лучшие цветы. Я говорю это в знак признательности уму, героизму и честности главного героя, которого справедливо можно назвать самым любимым потерпевшим кораблекрушение в стране.
Мы не пользовались магнитофонами, потому что даже лучшие из них в те времена были такими же большими и тяжелыми, как швейная машинка, а магнитная лента закручивалась, как волосы ангела… Я делал записи в школьной тетради и это заставляло меня не терять ни слова из интервью, фиксировать любые мелочи. Благодаря этому удалось разгадать причину кораблекрушения, о которой до этого не говорили: перегрузка палубы военного корабля плохо упакованными домашними приборами».
Повесть, которая публиковалась по частям на протяжении двух недель под названием «Правдивая история о приключениях Луиса Алехандро Веласко, рассказанная им самим[43]», стала сенсацией. Веласко моментально уволили из флота. Маркесу повезло значительно больше. Боясь, что Пинилья решит расправиться с журналистом, редактор направил его в Италию, где вот-вот должен был умереть Папа Пий XII, чтобы осветить это событие для колумбийского читателя. Однако понтифик неожиданно выздоровел, и командировку пришлось отменить. Тогда Гарсиа Маркес был отряжен в путешествие по Европе в качестве корреспондента El Espectador. Пробыв некоторое время в Риме, Маркес отправился в путешествие по странам коммунистического блока. А в это время его друзья опубликовали роман «Палая листва».
Маркес путешествовал по Восточной Европе вместе с Плинио Апулейо Мендосой, который был в то время редактором Elite, каракасского[44] еженедельника (до 1957 г.). Они надеялись найти в социализме рецепт лекарства от болезней Колумбии. И хотя обнаружили много позитивного, Гарсиа Маркес с огорчением увидел, что коммунизм (во всяком случае, декларируемый) может быть так же страшен, как и la violencia. Вот лишь один пример из путевых очерков самого Маркеса о его пребывании в СССР: «Профессор Московского университета, несколько раз побывавший во Франции, объяснял нам, что в большинстве своем советские рабочие уверены, будто они сами изобрели многое из того, чем уже долгие годы пользуются на Западе. Старая американская шутка о том, что советские люди считают себя изобретателями всего, чего только можно, начиная с вилки и заканчивая телефоном, имеет довольно простое объяснение. В то время как западная цивилизация в XX веке шла по пути технического прогресса, советский народ пытался разрешить многие элементарные проблемы, живя за закрытыми дверями. Если иностранный турист встретит вдруг в Москве какого-нибудь нервного лысоватого типа, утверждающего, что холодильник – это его изобретение, не нужно считать его сумасшедшим: вполне возможно, что так оно и есть на самом деле. Может быть, он на самом деле изобрел холодильник, хотя и много лет спустя после того, как он стал повседневностью на Западе».
Гарсиа Маркес побывал в Женеве, Риме, Польше и Венгрии и, приехав в Париж, обнаружил, что лишился работы и заработка – правительство Пинильи закрыло El Espectador. Поселившись в Латинском квартале, он потихоньку проедал свои сбережения и зарабатывал сбором пустых бутылок. Под влиянием рассказов Хемингуэя Маркес написал одиннадцать вариантов «Полковнику никто не пишет» и «Город дерьма» – книга, которую позднее переименовал в «Недобрый час». Закончив «Полковника», Маркес отправился в Лондон, откуда вернулся в Южную Америку, но не в Колумбию, а в Венесуэлу – прибежище колумбийских беженцев и эмигрантов. Он завершил работу над «Городом дерьма», написанным по мотивам событий la violencia.
Маркес оставался недоволен своими произведениями, хотя было очевидно, что он уже создал собственный неповторимый стиль. Он считал, что его ранние рассказы были неэмоциональны и оторваны от реальности: «Палая листва» – слишком «фолкнеровской», а «Полковнику никто не пишет» и «Плохие времена» – слишком далекими от того, что он хотел написать на самом деле. Он знал, что местом действия должен быть Макондо, но все еще не понял, как именно надо рассказать «все как было». Должны были пройти годы, чтобы Гарсиа Маркес стал с маниакальной настойчивостью повторять, что «Полковнику никто не пишет» – лучшая его книга.
А тогда повесть «Полковнику никто не пишет» не принесла писателю славы. Более того, не только такие тонкие ценители и глубокие истолкователи его творчества, как перуанский писатель Марио Варгас Льоса, но и сам Гарсиа Маркес на волне поистине сказочной популярности романа «Сто лет одиночества» готовы были считать ее, наряду с многочисленными репортажами, рассказами и повестями, чем-то если не второстепенным, то предваряющим. «Этот мир, несмотря на свою сцементированность, жизненность и символичность, страдал однако недостатками, которые мы сегодня, оглядываясь назад, обнаруживаем благодаря роману «Сто лет одиночества»: он был непритязателен и скоротечен, – писал Варгас Льоса. – Все в нем билось за право расти и развиваться: люди, вещи, чувства и мечты означали больше, чем казалось на первый взгляд, потому что словесная смирительная рубашка сковывала их движения, отмеряла число их появлений, опутывала в тот самый момент, когда они готовы были выйти из себя и взорваться в неуправляемой, головокружительной фантасмагории».
