Нелли Гореславская - Валентин Распутин. Русский гений
«Знаешь, что стоишь на твердой земле, но под ногами, передвигаясь, мелко подрагивает, поворачивает то влево, то вправо, и ты уже не в состоянии сопротивляться – плывешь куда-то осторожно и загадочно».
Мироздание после потопа становится чужим, безжизненным пространством:
«Из края в край вода лежала покорно и глухо одной необъятной равниной, подавляя своей тяжестью унылые и низкие берега. Воздух над ней был пуст, не носились в нем стрижи со свистящим, отрывистым звуком, не заливались ласточки, не собирались они в дружные, гомонящие – хоть уши затыкай! – стаи, чтобы отогнать ястреба».
Если раньше вода была голубой и прозрачной, то теперь она становится мутной и серой; при вступлении теплохода в водохранилище Виктор наблюдает абсурдное зрелище торчащих из-под воды верхушек деревьев. Затопление окультуренного пространства, в осмыслении В. Распутина, становится проявлением энтропии, разрушением, в результате человеческой деятельности, божественного миропорядка.
Самым большим страхом Виктора в детстве был страх, что река может исчезнуть, «обнажив на память о себе голое, каменистое русло, по которому будут бегать собаки». Исчезновение не только реки, островов, но и русла, означает для писателя конец стабильности, надежности и осмысленности человеческого бытия. Мир трансформируется, становится безжизненным и неузнаваемым: «Все сошлось и размылось в одной длинной и отчужденной картине тайги»; разрушается богоуставновленный порядок жизни.
Родные места, пишет Распутин, «лишившись чего-то главного, основного, какого-то центра, собиравшего их воедино, в один круг, они разбрелись кто куда, превратились в отдаленно знакомые, постаревшие от времени уголки и казались всего лишь воспоминаниями, которые также могут явиться где угодно».
Распутин 1970-х гг. оценивает современную ему действительность сквозь призму природно-космического порядка бытия. В это время складывается особая распутинская поэтика, основанная на представлениях о божественной гармонии бытия. Залогом такого гармонического восприятия мира является человек, живущий и трудящийся на земле в соответствии с богоустановленным миропорядком, в согласии со своей совестью.
Именно эти люди становятся главными героями его повестей и рассказов – умирающая старуха Анна из «Последнего срока», Настена из «Живи и помни», поставленные автором в критические пограничные ситуации, противостоящие тем, кто отделил себя от мировой гармонии собственным эгоизмом и животным инстинктом (дети Анны, Андрей Гуськов).
В «Прощании с Матёрой» это деление выходит за пределы одной семьи, охватывает уже всю ойкумену, делит ее на мир живых и мертвых, границей меж которыми служит все та же Река. И когда воды потопа стремятся захлестнуть Матёру – Остров Блаженных, обетованную землю крестьянских праведниц-старух во главе с Дарьей, оставшихся охранять свое Древо Жизни, тот самый «царственный листвень», из-под сюжетной поверхности повести начинает всплывать ее подлинная суть – история крестьянской Атлантиды-Аталанки.
Через девять лет появилась повесть «Пожар» (1985). Не приходится сомневаться, что она была логическим продолжением «потопа» – «Прощания с Матёрой». Гибель мира по Распутину произошла в полном соответствии с библейской последовательностью: сначала от вод потопа погибает крестьянский мир, затем, уже в огне, напророченная писателем грядущая цивилизация торгашей. Сгорают в пожаре торговые склады леспромхозовского поселка, символически возникшего после затопления деревни. Вновь рушится гармония мира. Отсюда – эстетическая двойственность стиля повести, в которой реалистически запечатленный во всех подробностях образ горящих складов сочетается с символизмом апокалиптического пожара, в котором вскоре предстоит сгореть «нерушимому союзу» Советских республик.
«Василий и Василиса»
В начале 1967 года в еженедельнике «Литературная Россия» был опубликован рассказ «Василий и Василиса», который стал камертоном прозы Распутина. С этого рассказа начинается новый период в творчестве Валентина Распутина, который к этому времени уже перешел на профессиональную литературную работу, стал известным прозаиком со своим стилем, взглядом на мир, эстетической концепцией, которую в дальнейшем будет активна утверждать.
«Василий и Василиса» – произведение, написанное как бы на стыке жанров: то ли это большой рассказ, то ли маленькая повесть.
Именно от него потянулась прочная и явная нить к будущим повестям. В нем сосредоточено то, с чем мы еще не раз встретимся в книгах Валентина Распутина: замечательная распутинская старуха, вещий сон, природа, выступающая не как фон, а как самостоятельный герой, оттеняющий характеры других действующих лиц, местами заступающая место самого автора, который именно через нее стремится говорить с читателем.
Все это в дальнейшем – неотъемлемая составляющая практически всех произведений писателя.
В центре сюжета – судьбы людей, идущих по жизни рядом, но не вместе. Тридцать лет Василий живёт в амбаре, Василиса – в избе с выросшими детьми, и даже разговора между ними не получается. Не смогла Василиса простить мужу давней, довоенной ещё обиды. Да и обида ли это, не больше ли? Однажды, напившись, «он схватил топор, лежавший под лавкой, и замахнулся. Василиса до смерти перепугалась, закричала не своим голосом и выскочила из избы. В ту ночь у неё случился выкидыш. Вернувшись в дом, она растолкала Василия и показала ему на порог: «Выметайся!»
Двадцать лет прожили они вместе, у них было семеро детей, но то, чему теперь стал виной Василий, гибель будущего ребёнка, она не смогла простить. И на войну проводила без слёз, и встретила потом без радости, а на порог так и не пустила. Он работал на приисках, уходил в тайгу, пытался вновь устроить свою личную жизнь вместе с доброй хромоногой Александрой, – Василиса словно ничего не замечала. Кажется, всё у них теперь настолько разное, что нет ни одной точки соприкосновения, пересечения. Это подчёркивается и описанием их ритма жизни, окружающего быта.
Василиса просыпается рано и, одевшись, «срывается и начинает бегать. Она затапливает русскую печь, лезет в подполье за картошкой, бежит в амбар за луком, ставит в печь разные чугунки, готовит пойло для телёнка, даёт корм корове, свинье, курам, доит корову, процеживает сквозь марлю молоко и разливает его по всевозможным банкам и склянкам – она делает тысячу дел и ставит самовар».
«Василий поднимается не рано: рано подниматься незачем. Единственное, как в бане, окошечко в его амбаре на ночь завешено: Василий не любит лунный свет, ему кажется, что от луны несёт холодом. Кровать стоит изголовье к окошечку, по другую его сторону стоит столик. У дверей на гвоздях развешены охотничьи и рыболовные снасти… Он одевается молча, совсем молча не пыхтит, не кряхтит, не стонет».
