Люк Бессон - Артур и война миров
Родители его ничем не могли объяснить это явление. Сами они были обычного роста, их предки, насколько они помнили, также были среднего роста, и никакие потрясения, в том числе и погодные, не омрачали беременности королевы. Проблема роста мучила принца исключительно в связи с его будущими королевскими обязанностями. Если бы он был укротителем гамулей, собирателем семян или раскалывателем орехов, проблемы бы не было. Но судьба решила сделать его королем. А как править большим королевством, в котором ты ― самый маленький? Целыми днями принц думал только о том, какие насмешки и шуточки посыпятся на него.
Вот, например:
― Мой добрый король, мы хотим представить вам на рассмотрение большой проект, а посему соблаговолите встать на цыпочки.
Или вот еще:
― У нас тут есть маленькая проблемка, как раз ваш размерчик.
А также:
― Эта проблема необычайно важна, постарайтесь быть на ее высоте.
Разумеется, будущий король был еще слишком мал, кхм... простите, слишком молод, чтобы понять, что задачи, решать которые ему придется в будущем, не имеют, кхм... ничего общего с ростом. Чтобы стать хорошим королем, нужен не рост, а голова с умными мозгами, сердце, работающее как часы, и крепкие ноги, чтобы прочно на них стоять. У юного принца были все необходимые королю качества, но его маленький рост мешал ему смотреть в лицо действительности. Да что там действительность, он и на себя не мог смотреть, потому что был очень мал и не доставал до зеркала.
Раз в неделю к будущему королю приходил крот Миро и вел с ним долгие беседы, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей о росте. А так как рост самого крота не превышал одного миллиметра, то король ему верил и позволял себя уговаривать.
Жизнь юного принца постепенно налаживалась, и он уже почти смирился со своим ростом. Но многонедельные усилия Миро были в одно мгновение разрушены каким-то паршивым мальчишкой. Этим паршивым мальчишкой был не кто иной, как Урдалак. Разумеется, он был значительно моложе принца, но зато выше его на целую голову. Хотя в данном случае слово «голова» употреблено только потому, что оно входит в состав выражения, из которого, как из песни, слова не выкинешь. То, что венчало плечи Урдалака, вряд ли можно было с полным правом назвать головой, ибо предмет сей звенел, как пустая ракушка. Голова же юного принца целиком была заполнена знаниями и умными мыслями.
Однажды Урдалак выскочил прямо перед носом у своего будущего государя и сказал ему:
― Уверен, в будущем ты станешь великим артистом!
От неожиданности юный принц даже подпрыгнул. Во-первых, потому что еще никто никогда не слышал, чтобы Урдалак без запинки произнес целую фразу, а во-вторых, потому что Урдалак никогда и никому не говорил комплиментов.
Принц был растроган и даже покраснел:
― Благодарю тебя за приятные слова, Урдалак, но... почему ты считаешь, что я стану хорошим артистом?
В ответ на лице Урдалака появилась такая садистская улыбка, что, увидев ее, любой мог с уверенностью сказать: принц попался на удочку урдалакового коварства.
― Потому что на троне тебя никто не заметит, и тебе придется идти учиться на циркача, чтобы сидеть на спинке трона!
Выпалив единым духом заученную фразу, Урдалак злорадно захихикал. Чтобы придумать такую шутку, ему понадобилась целая неделя и усилия трех четвертей его не слишком большого мозга. А так как усилия его не пропали даром, то теперь он праздновал свою победу.
Хихиканье постепенно переросло в гомерический смех, Урдалак хохотал и, не в силах остановиться, покатился по земле.
Никогда еще юный принц не чувствовал себя таким униженным. И, не предупредив семью и не оставив записочки с объяснением, он покинул столицу. (Впрочем, принц был слишком мал, чтобы дотянуться до стола и оставить на нем записку. ) У будущего короля слезы текли ручьем, словно шел затяжной осенний дождь, и он решил, что будет идти до тех пор, пока слезы сами не перестанут капать. Слезы текли три дня. За это время он пересек большие равнины и дошел до опушки густого леса. Усталый и выплакавший все слезы, он опустился на мягкий мох, устилавший маленькую ямку, образовавшуюся под нависающим сверху корнем.
Будущий король никогда еще не уходил так далеко от своей столицы и теперь впервые видел огромные деревья, которые даже загораживали небо. Окружавшие его кусты, травы, цветы тоже были огромными, и он еще острее ощутил, какой же он маленький. Принц с удовольствием еще поплакал бы немного, но слез у него больше не было.
Не только высоченные деревья произвели впечатление на малыша. Пожалуй, больше его поразили лесные шорохи. Из чащи доносилось скрипение, царапанье, кудахтанье и даже пение; подобных звуков мальчик никогда не слышал. Понимая, что звери, издающие эти таинственные звуки, прячутся где-то здесь, в лесу, он начал сожалеть, что ушел так далеко от дома, не предупредив родных и не взяв с собой никакого оружия. Но самое неприятное заключалось в том, что он не запомнил дороги, по которой сюда пришел, а значит, он сбился с нее и заблудился. На лице принца проступило отчаяние.
Прислушавшись, он попытался представить себе тех зверей, чьи голоса звучали громче всех. Трели, доносившиеся откуда-то сверху, были благозвучными и мелодичными, их вполне мог выводить какой-нибудь соловей или щегол. От этих песенок принц приободрился. Но другие звуки были не слишком приятные, скорее тревожные, и не оставляли сомнений в том, что животные, издающие столь грозное ворчание, обладают большими челюстями и острыми клыками.
Впрочем, принц был слишком мал, чтобы заинтересовать хищников, даже тех, кто сидел на диете.
― Ну хоть здесь мне мой маленький рост пригодится! ― утешил себя мальчик.
Больше всего беспокоили принца звуки, то затихавшие, то становившиеся громче, но не прекращавшиеся ни на минуту. Голос был хриплый и жалобный. Животное то ли стонало, то ли пыталось исполнить какую― то унылую мелодию. Во всяком случае, оно явно пребывало не в своей тарелке.
Любопытство оказалось сильнее страха. Принц направился к месту, откуда, как ему казалось, доносились загадочные звуки. Чем ближе подходил он к источнику звука, тем больше крепла его уверенность в том, что тот, кто хрипит так жалобно, наверняка ужасно страдает.
Наконец в тени огромного валуна он увидел лежавшего на земле зверя. Густой шелковистый белый мех, могучие лапы с мощными копытами и огромные зубастые челюсти придавали ему вид симпатичный и одновременно грозный. Два крошечных глаза взирали на принца печально и ласково. Это был лошабак.
Юный принц приблизился к животному, несмотря на внушительные челюсти. Ему рассказывали о лошабаках. Эти звери водились на юге, на севере проживала их разновидность ― лошамоты. А раз перед ним лошабак, значит, он все время шел на юг.
На странице семьсот восемнадцать Большой книги был набросок лошабака. Теперь, когда он увидел животное вблизи, он понял, что рисунок был сделан крайне небрежно. Художник украсил лошабака смешными рожками, огромными клыками и жесткой, словно иголки у ежа, шерстью. Наверное, потому этих зверей и причислили к семейству дикобразовых.
Никаких иголок у лошабака не было, напротив, его белый мех был шелковистым и приятным на ощупь. Приблизившись, принц понял причину стонов животного. Лапа лошабака попала в ловушку для моль-молей. Моль-моли были любимым лакомством зверя, и он, не подумав, кинулся на приманку. Впрочем, даже если бы он подумал, все равно бы угодил в ловушку, так как при виде упитанного моль-моля лошабаки теряют разум и руководствуются только своим аппетитом.
Лошабак видел, что принц идет прямо к нему, но он так утомился, что не стал реагировать на появление маленького зверька неизвестной ему породы. Он лежал и набирался сил для следующего вздоха.
― Мой бедный друг, как тебя угораздило попасть в ловушку? ― спросил принц.
Лошабак, разумеется, не понимал языка минипутов. Зато принц быстро разобрался в устройстве ловушки. Это была запертая на замок клетка с зажимом, как в мышеловке. С помощью ключа охотник открывал ловушку и вытаскивал оттуда добычу.
Воспитанный в принципах справедливости, равенства и свободы, юный принц не мог дольше смотреть на страдания лошабака.
― Я попробую освободить тебя, ― заявил он, ― только давай договоримся, что, оказавшись на свободе, ты меня не съешь!
Лошабак издал стон, который вполне мог быть как знаком согласия, так и неким иным условием договора. Но принц уже принял решение. Осмотрев замок, он понял, что не сумеет отпереть его. Зато, если постараться, он может влезть в клетку и освободить лапу лошабака изнутри, не отпирая замка. Впервые принц порадовался, что он такой маленький. Без труда протиснувшись сквозь прутья, он стал разбираться в механизме защелки. Ничего сложного. Машины, изобретенные Миро для управления зеркалами, были гораздо более хитроумными, а он, как будущий король, обязан был уметь собирать и разбирать их с закрытыми глазами.
