Дзёдзи Цубота - Дети на ветру
— Что ты делаешь?! Это же опасно! — сказал человек, удержавший его от прыжка.
Дзэнта оглянулся — за ним стоял учитель.
— Это же опасно! — повторил он снова.
Как раз в это время промчался поезд.
«Учитель, мы переезжаем», — хотел было сказать Дзэнта, но опять пробормотал что-то невнятное.
— Знаю, знаю! — сказал учитель. — Твоя мама пришла за тобой. Я тебя уже давно ищу.
Дзэнта чуть было не заплакал. И тут увидел неподалеку свою маму.
— Дзэнта! Грузовик ждет. Пойдем скорее, — сказала мама улыбаясь.
ПОВЕСТИ
ДЕТИ НА ВЕТРУ
На краю деревни стояла маленькая фабрика — на ней делали шнурки да фитили для ламп. Это было акционерное[20] предприятие. Красные кирпичные трубы фабрики, воздвигнутые еще в годы Мэйдзи, высоко маячили над деревней.
Однажды летом на каменном мосту, неподалеку от фабрики, повстречались Сампэй и Кинтаро. Сампэй — ученик первого класса, Кинтаро — второго. Кинтаро нагло ухмылялся.
И ухмылка эта ничего хорошего не сулила Сампэю.
— Ты чего? — спросил Сампэй. Но Кинтаро продолжал ухмыляться. — Ну, тебе говорят?
Кинтаро не ответил.
Сампэй изготовился драться. Тогда Кинтаро, выпятив вперед подбородок, сказал:
— А твоего отца из правления выгонят.
— Врешь! — крикнул Сампэй.
— А вот и не вру! Вот увидишь! Выгонят и в полицию заберут. Придут полицейские и уведут его.
— Дурак!
Больше терпеть было никак нельзя. Сампэй поднял с земли палку и стукнул Кинтаро по голове. Звук получился звонкий: бум! Бросив палку, Сампэй побежал к дому. Пробежав шагов двадцать, оглянулся. Кинтаро, весь красный и запыхавшийся, мчался следом. Сампэй поднял с дороги камешек, бросил его в Кинтаро и снова побежал к дому. В воротах стоял Дзэнта, его брат. Увидев его, Кинтаро остановился. Еще бы! Дзэнта учился в пятом классе!
— Ты что? — окликнул его Дзэнта.
— А чего он! — сказал Кинтаро. — Ни с того ни с сего палкой по голове. Вон какая шишка!
Кинтаро поднес руку к голове и скорчил такую мину, будто ему и в самом деле было очень больно.
— А ты не ври! — крикнул Сампэй и сделал шаг вперед, явно собираясь стукнуть Кинтаро.
Дзэнте ничего не оставалось, как одернуть брата.
— Сампэй! Нельзя драться.
— А пусть не врет, — твердил Сампэй.
— Значит, ты не стукнул меня палкой? — сказал Кинтаро, тоже сделав шаг вперед.
— Ну, стукнул, — сознался Сампэй.
— А почему?
Сампэй не знал, как ответить. Только глазами сверкал.
— Да, стукнул! Стукнул! — выкрикнул он, стараясь интонацией подчеркнуть, что на то была причина.
Однако Дзэнта ничего не понял.
— Нехорошо, Сампэй-тян! — усовестил он брата.
— А он сам виноват.
— Ах, виноват! Да? Виноват? А ну скажи, в чем, в чем? — наступал Кинтаро.
Сампэй не мог сказать. Ответ готов был сорваться с языка, щеки его пылали, но он молчал. Тогда он нагнулся, схватил камень и хотел было запустить им в Кинтаро, но Дзэнта стал между ними и схватил брата за руку.
— Ты что хулиганишь! — сказал он.
— Все равно Кин-тян виноват, а не я, — твердил Сампэй, вырываясь из рук брата.
Пока Дзэнта держал Сампэя, Кинтаро потихоньку отступал. И только отойдя шагов на двадцать, он заорал:
— Эй, Сампэй — дурак! Полицейские-то свяжут и отведут в участок! — Кинтаро приплясывал, напевая.
Дзэнта и Сампэй проводили его взглядом. Сампэй, весь кипя от обиды, еще крепче сжал в руке камень, и, когда Кинтаро остановился на мосту, кривляясь, он изо всех сил швырнул в него камнем, хотя знал, что камень не долетит. И только когда мальчишка исчез из виду, Сампэй сказал Дзэнте:
— Кинтаро — дурак.
— Почему?
— Он… — начал было Сампэй, но сразу же запнулся и еле выдавил из себя: — Он говорит, что нашего папу выгонят из правления и заберут в полицию.
— Что?.. — заволновался Дзэнта.
Наверно, надо было немедленно сообщить маме. Постояв немного в раздумье, он направился к дому.
— Дзэнта, ты куда? — спросил Сампэй.
Если сказать, иду, мол, к маме, подумает: «Вот ябеда!» — и Дзэнта соврал:
— Чай пить.
— И я с тобой.
Они побежали домой. Мама что-то шила. Дзэнта не выдержал и выпалил сразу:
— Мама, Саяма Кинтаро — дурак. Он говорит, что нашего папу выгонят из правления и заберут в полицию.
Мама подняла голову от шитья. Она не знала, что ответить мальчикам. Она не думала, что муж ее виноват в чем-нибудь, но слышала, что в правлении давно уже идут раздоры, среди акционеров есть мошенники, и если сын одного из них говорит такое, значит, быть неприятности. Видно, замышляют что-то плохое против ее мужа. Она вспомнила о некоторых странных событиях последних дней и задумалась. Заметив, это, Сампэй сказал веселым голосом:
— Ничего, мама! Я Кинтаро палкой по голове стукнул. Громко так получилось: бум! Даже шишка вскочила. Кинтаро чуть не разревелся. Так ему и надо. Если еще раз скажет такое, я его посильнее ударю. Будет знать! Еще побольше шишку набью. И тогда уж он заревет и попросит прощения. Ты не бойся, мама.
Мама слегка улыбнулась, чтобы не огорчать детей. Однако по всему было видно, что она встревожена.
— А что еще говорил Кинтаро? — спросила она.
— Ничего. Если бы сказал, я ему еще бы наподдал, — похвастался Сампэй, но вдруг заволновался: а что будет, когда папа узнает о драке? — Мама, не говори папе, что я стукнул Кинтаро. И о шишке не говори.
— Ладно, ладно. Все же драться нехорошо, ты ведь знаешь.
— Угу. Но он все равно меня не осилит, — снова похвастал Сампэй.
Наступили летние каникулы. В деревне сразу стало больше детей. Всюду слышались ребячьи голоса.
Сампэй, как обычно, пришел к фабрике. Было около трех часов дня. В три работу кончали, и отец, купив что-нибудь сладкое детям, отправлялся домой.
Но что это? В воротах фабрики толпилась кучка мальчишек.
На фабрике шло собрание пайщиков: отца Сампэя снимали с должности управляющего. На его место теперь назначат отца Кинтаро. Но Сампэй ничего этого не знал.
— Эй! — Сампэй подбежал к мальчишкам.
Тут был и Кинтаро, и Киндзиро, и Фурукити, и Камэити. Но сегодня почему-то никто не откликнулся на его зов. Делали вид, что не слышат.
— Эй! Что это вы делаете? — улыбаясь, спросил Сампэй.
Все молчали.
«Что это они? — подумал Сампэй. — Наверно, потому, что я недавно подрался с Кинтаро. Тогда сначала с ним заговорю».
— Кин-тян! Ты сердишься на меня?
— Не, — мотнул головой Кинтаро.
— Можно, я с вами буду играть?
— Играй.
Успокоившись, Сампэй смешался с толпой мальчишек. В это время подошли жители деревни, облаченные в хаори. Прошли в ворота.
— Пятый! — громко выкрикнул Кинтаро.
— Шестой! — поправил его Киндзиро.
— Нет, пятый, — заупрямился Кинтаро.
— Кин-тян правильно говорит: пятый, — поддержал его Камэити.
Оказывается, мальчики считали людей, собиравшихся на собрание пайщиков. Люди все подходили и подходили.
— Шестой, седьмой, восьмой! — сосчитал Кинтаро.
Мужчины посмотрели на него с улыбкой.
— Какой прекрасный привратник! Как весело считает! — похвалил кто-то.
«А… это они в привратников играют, — сообразил Сампэй. — Наверно, сегодня на фабрике какой-нибудь праздник. — Тогда я тоже буду считать».
И Сампэй стал торопливо выкрикивать:
— Девятый, десятый, одиннадцатый…
Однако улыбавшиеся мужчины, обернувшись на его голос, почему-то нахмурились. Сампэй немножко забеспокоился: наверно, он слишком громко кричит. А может, здесь нельзя стоять? Но, увидев новых людей, Сампэй снова завопил:
— Тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый…
Среди вновь пришедших был директор-распорядитель Акадзава Дзюдзо. Сампэй радостно улыбнулся ему. Но Акадзава, слегка поклонившись Кинтаро, спросил:
— Много собралось?
— Пятнадцать человек. Сампэй вот тут под ногами вертится, мешает только.
— Оставь его: он ничего не знает.
Тут уж Сампэй не выдержал:
— А вот и знаю!
— Да ну? Какой молодец!
— Да, молодец! Молодец!
Натянуто улыбнувшись, Акадзава отошел. А Сампэй сразу воспрянул духом.
Они долго толкались у ворот, наконец из фабричного двора выскочил запыхавшийся Кинтаро и крикнул:
— Эй! Не хотите взглянуть? В конторе такая перепалка идет! Отец Сампэя, весь красный, спорит со всеми.
Ребята бросились во двор. У окна конторы сгрудились рабочие: мужчины и женщины. Все с любопытством прислушивались к необычному собранию. Дети протиснулись между ними и, как обезьянки, залезли на оконные решетки. Сампэй тоже забрался на решетку и заглянул внутрь. В это время из приемной конторы шумно вывалилась толпа. Собрание окончилось. Громко переговариваясь, все направились к воротам. Некоторые из заседавших пошли на фабрику. Когда Акадзава Дзюдзо вышел из конторы, рабочие тоже вернулись на фабрику.
