Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи
И халиф подошел к хижине садовника и, поискав там, нашел все, что ему было нужно, даже соль, шафран и майоран и прочее и, подойдя к жаровне, повесил сковороду и хорошо поджарил рыбу, а когда она была готова, положил ее на лист банана, и взял из сада лимон и сухих плодов, и принес рыбу и поставил ее перед ними.
И девушка с юношей и шейх Ибрахим подошли и стали есть, а покончив с едой, они вымыли руки, и Нур-ад-дин сказал: "Клянусь Аллахом, рыбак, ты оказал нам сегодня вечером прекрасную милость!" И он положил руку в карман и вынул ему три динара из тех динаров, что дал ему Санджар, когда он выходил в путешествие, и сказал: "О рыбак, извини меня! Если бы ты знал меня до того, что со мной случилось, я бы, наверное, удалил горечь бедности из твоего сердца, но возьми это по мере благословения Аллаха!" И он кинул динары халифу, и халиф взял их и поцеловал и убрал (а при всем этом халиф желал только послушать девушку, когда она будет петь).
И халиф сказал Нур-ад-дину: "Ты поступил хорошо и был милостив, но я хочу от твоей всеобъемлющей милости, чтобы эта девушка спела нам песню, и я бы послушал". И тогда Нур-ад-дин сказал: "Анис аль-Джалис!" — и она отвечала: "Да!" — а он сказал ей: "Заклинаю тебя жизнью, спой нам что-нибудь ради этого рыбака, он хочет тебя послушать!"
И, услышав слова своего господина, девушка взяла лютню, настроила ее струны, прошлась по ним и произнесла:
"О гибкая! Пальцами коснулася струн она
И душу похитила, до них лишь дотронувшись.
Запела, и пением вернула оглохшим слух,
И крикнул: "Поистине, прекрасно!" — немой тогда.
А потом она заиграла на диковинный лад, так что ошеломила умы, и произнесла такие стихи:
"Вы почтили нас, избрав жилищем город нага,
И прогнал ваш блеск потемки мрачной ночи.
Так пристойно мне надушить мой дом и мускусом,
И камфарой, и розовой водою".
И халиф пришел тут в восторг, и волнение одолело его, и от сильного восторга он не мог удержаться и воскликнул: "Хорошо, клянусь Аллахом! хорошо, клянусь Аллахом! хорошо, клянусь Аллахом!" — а Нур-ад-дин спросил его: "О рыбак, понравилась ли тебе невольница?" И халиф отвечал: "Да, клянусь Аллахом!" — и тогда Нур-ад-дин сказал: "Она мой подарок тебе, — подарок благородного, который не отменяет подарков и не берет обратно даров".
И затем Нур-ад-дин поднялся на ноги и, взяв плащ, бросил его рыбаку и велел ему выйти и уходить с девушкой, и девушка посмотрела на Нур-ад-дина и сказала: "О господин, ты уходишь не прощаясь! Если уже это неизбежно, постой, пока я с тобой прощусь и изъясню тебе свое состояние". И она произнесла такие стихи:
"Тоска и страдание и память о днях былых
Мне тело измучили и сделали призраком.
Любимый, не говори: "Без нас ты утешишься".
В одном положенье я — страданья не кончились.
И если бы кто-нибудь мог плавать в слезах своих,
Наверно была б я тем, кто первый в слезах поплыл.
О те, к кому страсть теперь владеет душой моей,
Как смесь из вина с водой над чашею властвует —
Разлука приблизилась, которой боялась я,
О ты, к кому страсть с душой и сердцем игру вела!
О славный Хакана сын, нужда и мечта моя!
О ты, к кому страсть души на миг не оставила!
Ты ради меня врагом дарю и владыке стал
И ныне вдали живешь от близких и родины.
Не дай же Аллах тебе, владыка, скучать по мне!
Кариму ты дал меня, да будет прославлен он".
И когда она окончила стихотворение, Нур-ад-дин ответил ей такими стихами:
"В день разлуки она со мною простилась
И сказала, в волнении страсти рыдая:
"Что же будешь, когда уйду я, ты делать?"
Я ответил: "Спроси того, кто не умер".
И когда халиф услышал в стихах ее слова: "Кариму ты дал меня", — его стремление к ней увеличилось, но ему стало тяжело и трудно разлучить их, и он сказал юноше: "Господин мой, девушка упомянула в стихах, что ты стал врагом ее господину и обладателю. Расскажи же мне, с кем ты враждовал и то тебя разыскивает". — "Клянусь Аллахом, о рыбак, — отвечал Нур-ад-дин, — со мной и с этой невольницей произошла удивительная история и диковинное дело, и будь оно написано иглами в уголках глаза, оно бы послужило назиданием для поучающихся!" И халиф спросил: "Не расскажешь ли ты нам о случившемся с тобою деле и не осведомишь ли нас о твоей истории? Быть может, тебе будет в этом облегчение, ведь помощь Аллаха близка". — "О рыбак, — спросил тогда Нур-ад-дин, — выслушаешь ли ты наш рассказ в нанизанных стихах в рассыпанной речи?" И халиф ответил: "Рассыпанная речь — слова, а стихи — нанизанные жемчужины".
И тогда Нур-ад-дин склонил голову к земле и произнес такие стихи:
"Друг любимый, со сном давно я расстался,
И безмерно вдали от родины горе.
Мой родитель любил меня и был нежен,
Но оставил меня и лег он в могилу.
И случилось потом со мной дел немало,
И разбили совсем они мое сердце.
Приобрел мне рабыню он с нежным телом,
Ветви ивы смущает стаи ее гибкий.
И наследство потратил я на рабыню
Или щедро раздал его благородным.
И в заботе я свел ее на продажу,
Хоть страдать от разлуки с ней не хотел я.
Но как только воззвал о ней зазыватель,
Набавлять стал старик один развращенный.
И разгневан я был тогда сильным гневом
И рабыню из рук наемников вырвал.
И ударил злодей меня в сильной злобе,
И огнями раздора тут запылал он.
И рукой я от гнева бил его правой,
Вместе с левой, пока душа исцелилась.
И в испуге домой тогда я вернулся,
И укрылся, врагов боясь, в своем доме.
И правитель велел тотчас захватить нас,
Но привратник пришел ко мне благородный,
Намекая, чтоб дальше я удалился
И исчез бы, завистникам на несчастье.
И ушли мы, покинув дом темной ночью,
И хотели жилья искать мы в Багдаде.
Нет со мною былых богатств уже больше,
Сверх того, что я дал, рыбак, тебе раньше.
Но даю я тебе любимую сердца —
Будь уверен, что душу я тебе отдал".
И когда он кончил свои стихи, халиф сказал ему: "О господин мой Нур-ад-дин, изложи мне твое дело", — и Нур-ад-дин рассказал ему свою историю с начала до конца. И когда халиф понял, каково его положение, он спросил: "Куда ты сейчас направляешься?" — "Земли Аллаха обширны", — отвечал Нур-ад-дин. И халиф сказал: "Вот я напишу тебе бумажку, доставь ее султану Мухаммеду ибн Сулейману аз-Зейни, и когда он прочтет ее, он ничем тебе не повредит и не обидит тебя…"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать восьмая ночьКогда же настала тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф сказал Нур-ад-дину Али: "Я напишу тебе записку, которую ты доставишь султану Мухаммеду ибн Сулейману аз-Зейни, и когда он прочтет ее, он не сделает тебе вреда". И Нур-ад-дин Али воскликнул: "А разве есть в мире рыбак, который переписывается с царями? Подобной вещи не бывает никогда!" — "Ты прав, — отвечал халиф, — но я скажу тебе причину: знай, что мы с ним читали в одной школе у одного учителя, и я был его старшим, а впоследствии его настигло счастье, и он стал султаном, а мою судьбу Аллах переменил и сделал меня рыбаком. Но я не посыла! к нему с просьбой без того, чтобы он не исполнил ее, и если бы я каждый день посылал ему тысячу просьб, он бы их наверное исполнил".
И, услышав его слова, Нур-ад-дин сказал: "Хорошо, пиши, а я посмотрю". И халиф взял чернильницу и калам и написал славословия, а вслед за тем: "Это письмо от Харуна ар-Рашида, сына аль-Махди, его высочеству Мухаммеду ибн Сулейману аз-Зейни, охваченному моей милостью, которого я сделал моим наместником над частью моего государства. Это письмо достигнет тебя вместе с Нур-ад-дином Али ибн Хаканом, сыном везиря, и в тот час, когда он прибудет к вам, сложи с себя власть и назначь его, и не перечь моему приказу. Мир тебе!"
Потом он отдал письмо Нур-ад-дину Али ибн Хакану, и Нур-ад-дин взял письмо и поцеловал его и положил в тюрбан и тотчас же отправился в путь, вот что с ним было.
Что же касается халифа, то шейх Ибрахим посмотрел на него, когда он был в образе рыбака, и воскликнул: "О самый низкий из рыбаков, ты принес нам пару рыб, стоящих двадцать полушек, взяв три динара, и хочешь забрать и девушку тоже!" И халиф, услышав его слова, закричал на него и кивнул Масруру, и тот показался и ринулся на шейха. А Джафар послал одного мальчика из детей, бывших в саду, к дворцовому привратнику и потребовал от него царскую одежду, и мальчик ушел и принес одежду и поцеловал землю между руками халифа, и халиф снял то, что было на нем, и надел ту одежду.
А шейх Ибрахим сидел на скамеечке, и халиф стоял и смотрел, что будет, и тут шейх Ибрахим оторопел и растерялся и стал кусать пальцы, говоря: "Посмотри-ка! Сплю я или бодрствую?" — "О шейх Ибрахим, что означает твое состояние?" — спросил халиф, и тогда шейх Ибрахим очнулся от опьянения и кинулся на землю и произнес:
