Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
– Ну, не надоело тебе? У меня еще на сорок дней песен хватит. Сбросил шайтан дехканина со спины, выругался и убежал. На том их дружба и кончилась. А дехканину оба горшка с золотом достались.
Перевод А. Мордвилко.
ГЛУПЫЙ ШАХ
Когда-то в давние времена у одного бедного человека развалился его ветхий домишко, и он решил построить себе новый.
Дом был уже закончен, осталось сделать только крышу, но у бедняка не хватило денег. Сказал он, чтобы мастер настелил сверху камышовые циновки, засыпал их наполовину землей и отпустил его.
– Крышу, – сказал он, – я сделаю сам, когда смогу.
Поселился бедняк в своем недостроенном доме.
Поблизости жил один вор. Увидел он новый дом и подумал: «Этот бедняк, видно, разбогател, новый дом построил. Тут, наверное, можно будет поживиться!»
Ночью вор влез на крышу и пошел по ней. Только он сделал один шаг, циновки не выдержали, и вор провалился вниз. Упал он прямо на спящего бедняка.
Проснулся бедняк, кинулся ловить вора, но было темно, и тот убежал.
Разобрала вора досада на бедняка. На следующий день он пошел с жалобой к шаху:
– Кто ты? Какая у тебя жалоба? – спросил шах.
– О, мудрый шах-повелитель! Хотел я обокрасть один дом, поднялся на крышу, а там вместо крыши – циновки. Я провалился вниз, чуть-чуть не сломал себе ногу. Прошу вас – накажите хозяина этого дома.
Вызвал шах бедняка – хозяина домика.
– Правда, что этот человек ночью провалился сквозь твою крышу? – спросил он.
– Правда, мой шах, – ответил бедняк. – Хорошо еще, что он на меня упал, а то сломал бы ногу.
– Ну, коли правда, повесить хозяина дома! – приказал шах палачам.
Бедняк взмолился:
– О, шах, за что же меня вешать, надо вора наказать.
– Молчать! Как ты смеешь учить меня?!
Видит бедняк – дело плохо Не найти справедливости у шаха.
– О, шах-повелитель, разве я виноват? – сказал бедняк. – Крышу покрывал кровельщик, это он плохо работал. Положил плохие циновки.
– Ну, тогда его освободите, а кровельщика повесьте, – сказал щах.
Палачи поймали кровельщика и повели к виселице.
– У меня есть просьба к шаху! – взмолился мастер.
– Что ты хочешь? Говори! – приказал шах.
– О, шах, я вовсе не виноват. Виноват мастер, который делал циновки. Он сплел их тонко и редко. Если б циновки были крепкие да прочные, они не продавились бы, когда по ним ходил человек.
Шах отпустил кровельщика и приказал разыскать и привести мастера, который плел циновки.
– Ты сплел циновки? – спросил шах.
– Я, – ответил ремесленник.
– Повесьте его! – крикнул шах. – Все зло в его циновках.
– О, мой шах, у меня к вам слово, – сказал ремесленник. – Я всегда плел очень прочные циновки, но недавно мои сосед пристрастился к голубям. Когда он пустил своих голубей и они кружились в небе, я на них загляделся. Тут у меня работа пошла хуже, и я сплел редкие, непрочные циновки. Виноват любитель голубей.
Шах отпустил ремесленника, вызвал любителя голубей и приказал его повесить.
– О, шах-повелитель! Моя страсть – гонять голубей да любоваться их полетом. В этом нет большого греха. Кому будет польза от того, что вы меня казните? Чем убивать бедного человека, лучше казните того вора. Народ зажил бы спокойней, – сказал любитель голубей.
– И правда! – согласился шах. – Виноват во всем вор. Найти вора и повесить! – приказал он.
Палачи разыскали вора и повели к виселице. Но виселица была низкая, а вор был высокий, и как ни старались палачи вздернуть вора, ноги его все время касались земли. Палачи пошли к шаху и доложили:
– О, повелитель мира, вор слишком высокий, ноги у него упираются в землю, никак его не повесишь Что делать?
Шах возмутился.
– И с такими пустяками вы обращаетесь ко мне? Если вор слишком длинный, разве не можете сходить на перекресток и найти человека ростом пониже? Разве нельзя вместо долговязого повесить коротышку? Неужели даже этого не можете сообразить?
Вышли палачи на улицу и увидели низенького человека, который нес на плече мешок с мукой.
«Э, как раз такой, как сказал шах! – решили палачи. – Повеление шаха должно быть исполнено».
Они схватили низенького человека и привели к виселице.
Тот взмолился:
– Чем я провинился? За что вы хотите меня повесить?
В это время к виселице пришел шах полюбоваться казнью.
– У меня есть просьба к шаху! – крикнул низенький человек.
– Говори, какая просьба, – сказал шах.
– О, шах-повелитель! Я бедный человек. Собираю в горах хворост, чтобы продавать в городе, да нанимаюсь таскать тяжести людям. Этим и кормлю я семью. Какая за мной вина? Почему вы приказали меня повесить?
– Дурак! – выругался шах. – Откуда я знаю, виноват ты или нет? Нужно повесить одного человека. Я хотел повесить вора, но он слишком длинный, ноги достают до земли. А ты как раз очень подходящего роста – коротышка.
– Шах-повелитель! – взмолился несчастный. – Виноват длинный вор, а вы казните ни в чем не повинного коротышку-бедняка. Где же справедливость? Если вор слишком длинный, прикажите под виселицей подкопать немного землю.
Шах думал-думал и сказал:
– И верно! Он говорит правильно. Отпустите его. Повесьте вора. А под ногами у него выройте яму.
Палачи снова привели к виселице вора, накинули ему петлю на шею и стали рыть у него под ногами яму.
– Скорей, скорей! А то будет поздно. Сейчас же казните меня! – заторопил вор.
– Почему ты так торопишься умирать? – удивился шах.
– Шах-повелитель! В раю только что умер шах. Перед смертью райский шах сказал: «Кто первый умрет и придет в рай, того сделайте шахом». Вот я и тороплюсь. Если меня сразу казнят, я отправлюсь туда и стану шахом, пока еще никто не занял его места. Вешайте меня скорее! – опять закричал вор.
Шаху стало завидно. Шутка ли – стать шахом рая? «Дай-ка я сам на том свете стану шахом!» – подумал он и приказал палачам:
– Отпустите вора и повесьте меня!
Веление шаха должно быть исполнено. Палачи освободили вора и вместо него повесили глупого шаха.
Тем дело и кончилось.
Перевод Л. Сацердотовой.
ШЕСТЬДЕСЯТ НЕБЫЛИЦ
Было ли, не было, сытно ли, голодно, но жил один падишах. У него была дочь на выданье, то ли немая то ли неразговорчивая, но за всю жизнь она и рта не раскрыла, слова не сказала. Послал по всей стране падишах глашатаев, приказав им объявить народу:
– Кто придумает шестьдесят небылиц и тем самым заставит заговорить мою дочь, за того я выдам ее, а кто не исполнит этого условия, тому не миновать смерти.
И вот со всех сторон начали приезжать женихи, но никто из них не мог добиться, чтобы дочь падишаха заговорила, и все лишались головы.
Жил в этом государстве молодой парень по прозвищу Каль – Плешивый. Этот Каль шесть месяцев лежал и думал. Наконец он придумал шестьдесят небылиц. Явившись к падишаху, Каль стал рассказывать:
– О мой падишах, в то время, когда я был в пояснице у отца, а мать была беременна мною, у отца моего было шесть и шестьдесят шесть лошадей. Я пас лошадей. В один из дней исчезла одна лошадь моего отца. Она была беременна. Долго я искал. Поднялся на гору, посмотрел – не видно, поднялся на бугор, посмотрел – не видно. Перевернул шапку, влез на нее, посмотрел – вижу, лошадь дошла до двенадцатикамневой дороги и родила. Когда я искал ее, на дороге наткнулся на Аму-Дарью. Река замерзла в семь слоев. Хотел я перейти ногами – не перешел, хотел перейти на руках – не перешел. Встал на голову – тут же переправился. Нашел кобылу, сел на нее, хотел взять на руки жеребенка – не смог поднять, тогда сел на жеребенка, а кобылу взял на руки и поехал, Аму-Дарью легко перешагнул.
Был у моего отца один осел и одна ласточка. Ласточка летала три дня и три ночи, хвост ее превратился в плавник рыбы. Из костей рыбы нарезали бревен, из них построили сарай. В одной части спит сам отец, в другой – осел, в третьей – жена с детьми, в четвертой ночуют путники и приезжие торговцы. Однажды издох осел. Сняли с него кожу, обработали ее и скроили. Я отобрал себе на одну пару сапог с той части, которая не видела солнца. Сапожник сшил. Сходил я на базар, купил целый пуд сала и стал мазать сапоги. Целый пуд сала извел только на один сапог, а на другой не хватило. Несмазанный сапог разозлился и ушел. Бродил, бродил этот сапог и нанялся к одному богачу за два мешка проса. Я нашел его. Увидев меня, сапог взобрался на дерево. Я не мог полезть за ним. «Сойдешь или не сойдешь?!» – прикрикнул я и начал бросать камни в него. Я все бросаю камни, бросаю, а брошенные камни вспахали двенадцать гектаров земли. «Не пропадать же земле», – подумал я и посадил арбузные семена. Ну и арбузы же выросли! Один арбуз чуть раскололся. Я взял в руки семь штук свечей, вошел во внутрь арбуза и три дня искал несмазанный сапог. В арбузе оказался и верблюжонок моего соседа. Я вывел его наружу. Правдами и неправдами заставил свой сапог спуститься с дерева. Подвел счета с баем. Он дал два мешка проса. Насыпал просо в мешок – рассыпалось, положили в мешочек – рассыпалось. Был у меня дырявый мешок, насыпали туда проса – тоже рассыпалось. Взвалили просо на верблюда – не смог поднять, взвалили на коня – не смог поднять, взвалили на осла – не смог поднять. Был у моего деда петух. Просо нагрузили на этого петуха – пошатываясь-пошатываясь, еле донес. О мой падишах, подсчитайте – довел ли я ваши шестьдесят небылиц до ста двадцати? – спросил Каль.
