Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
– Скупой бай не желает уезжать, пока не получит золотой! Ночью я притворюсь мертвым. На заре ты встанешь и разбудишь детей. Ты будешь приговаривать «Мой господин!» – и плакать. Дети будут приговаривать «Наш отец!» – и тоже плакать. Тут бай и уберется восвояси.
Вечером вор Абдурахман повязал голову и, стеная, вошел к скупому баю и сказал:
– Бай! Мне что-то очень плохо, не умереть бы мне. Если со мной что-либо случится, вы уж помогите, один-два золотых дайте на саван.
Сказав так, он ушел.
На базаре жена вора Абдурахмана принялась причитать и плакать: «Мой господин!» Дети закричали: «Наш отец!»
Собрались соседи и родственники. Они тоже начали плакать. Один восклицал: «О мой дядя!», другой: «О мой брат!», третий: «О мой дедушка!»
А вор Абдурахман лежит неподвижно, притворившись покойником.
Но скупой бай не уехал. Он взял в руки веник и ведро, подмел и полил двор и улицу. Со всего квартала народ собрался на похороны.
Тут скупой бай сказал людям:
– Мы, да насладится душа его в раю, были с ним большие друзья. Каждую лепешку делили пополам. Пятьдесят дней я у него гостил, пятьдесят дней он меня не отпускал. Мы договорились с ним, если один из нас умрет, то другой сам собственными руками обмоет тело покойного, собственными руками уложит в могилу. Я сам согрею воду, сам обмою его тело, сам надену на него саван.
– Раз так, не будем приглашать обмывателя трупов, – сказали родственники.
Бай нарезал и принес колючих ветвей. Поставил на очаг котел и согрел воду до того, что рука не терпела. Выпроводив всех комнаты и поливая вора Абдурахмана горячей водой, бай стал тереть ему тело колючими ветвями, пока не показалась кровь.
– Лежи, не лежи, а пока не отдашь золотой, не избавишься от меня! – приговаривал скупой бай.
Но вор Абдурахман лежал и терпел. Ничего не добившись, скупой бай надел на вора Абдурахмана саван. Вошли люди, положили его на носилки и унесли бегом на кладбище.
Выкопали в боковой стенке могилы нишу, положили вора в нее и засыпали землей.
– Эй, народ! – сказал скупой бай. – У нас с покойником был уговор: если кто из нас умрет, то другой после смерти три дня проведет на его могиле.
Скупой бай остался на кладбище караулить могилу, а народ разошелся.
Когда наступила ночь, бай раскопал могилу и вытянул вора Абдурахмана наверх, приговаривая:
– Не думай, что если ты притворился мертвым, тебе удастся присвоить золотой.
Приговаривая так, он пинал вора Абдурахмана ногами. Тот не выдержал и давай бить скупого бая. Услышав их возню, пришел могильщик. Подумав, что два мертвеца вышли из могил и дерутся, он испугался и убежал.
Скупой бай и вор Абдурахман долго дрались и, наконец обессилев, свалились между могил и остались лежать.
В эту ночь, сорок воров, забравшись в царское казнохранилище и похитив много золота, пошли делить его на кладбище.
Они постелили халат и начали раскладывать золото кучками, приговаривая: «Это тебе, это тебе, а это мне!»
Вор Абдурахман, услышав голоса разбойников, притаился и лежал молча. А бай подумал: «Да я попал на золотой прииск».
Один из разбойников сказал:
– Кончайте, уже светает. Надо поскорее отсюда уходить.
Боясь, что золото уйдет, скупой бай забеспокоился и, подняв голову, стал таращить глаза. Один из разбойников увидел бая и напугался, но другой его успокоил:
– Это же покойник лежит! Чего ты боишься?
Разбойники протянули руки к своим кучкам золота. Скупой бай вскочил. Вслед за ним вскочил и вор Абдурахман.
Разбойники, перепугавшись насмерть, что мертвые встали из могил, побежали. Золото поделили между собой скупой бай и вор Абдурахман.
Тут скупой бай сказал:
– Теперь отдай мой золотой!
Вор Абдурахман удивился:
– Неужели ты не насытился, получив столько золота?
Скупой ответил:
– Не буду сыт, пока не отдашь золотой! Отдавай!
Вор Абдурахман разозлился:
– Не дам!
Они опять подрались.
Разбойники, убегая с кладбища, сказали друг другу:
– Эх, неужели мы столько золота оставим мертвецам и так уйдем?
Они вернулись и услышали, что кто-то дерется в темноте из-за одного золотого. Тогда разбойники решили, что все покойники ожили на кладбище и поделили золото между собой, но кому-то не хватило одной монеты, и вот из-за этого они дерутся!
Еще больше перепугавшись, разбойники поспешили скрыться.
Тем временем вор Абдурахман устал драться и сказал:
– Нет, видно, не избавлюсь я от этого жадного бая!
Сунул он ему один золотой и ушел, а бай отправился к себе домой.
Перевод М Шевердина.
ШАЙТАН И ДЕХКАНИН
Повстречал однажды шайтан дехканина. Порешили они взять у бая в аренду кусок земли и вместе пахать и сеять. Так и сделали. Посоветовались и посеяли кукурузу. Выросла кукуруза, поспела. Стали они совет держать, как им урожай поровну поделить, чтоб никому обидно не было.
Говорит дехканин шайтану:
– Друг, бери себе ту часть, которая больше нравится.
Поглядел шайтан на кукурузу, видит – внизу стеблей много, а наверху только кое-где среди листьев початки выглядывают, и подумал: «Мало мне достанется, если верхнюю часть возьму. Возьму там, где много».
– Будь, что будет, друг, – сказал он, – возьму я себе то, что внизу.
– Ну ладно, – ответил дехканин, – а я возьму, что сверху.
Пошел дехканин в поле, сорвал все початки, а стебли шайтану оставил.
Обрадовался шайтан: «Здорово же я этого простака обманул, ему всего пять или шесть мешков кукурузы досталось. А у меня ее – вон сколько!»
Взял он топор и пошел кукурузные стебли рубить.
Дехканин отделил от початков зерна и повез их на базар, а шайтан навьючил стебли на ишака и тоже пошел продавать. Дехканин за один мешок кукурузы хорошие деньги взял, а шайтан за свои стебли с трудом несколько грошей получил.
Обидно стало шайтану.
– Какой же ты бессовестный, обманул ты меня, – жаловался он дехканину.
А дехканин ему в ответ:
– Чудно ты, шайтан, рассуждаешь. Ты же сам выбирал и взял, что хотел. Давай еще вместе поработаем. Выберешь опять то, что твоему сердцу понравится.
Шайтан подумал: «Надо мне свой убыток возместить».
Решили они с дехканином на следующий год морковь посеять.
Когда морковь выросла, дехканин сказал:
– В прошлом году ты говорил, что я тебя обманул. Выбирай опять сам, что твоему сердцу нравится.
Подумал шайтан: «В прошлом году я нижнюю часть урожая взял к обманулся, возьму-ка я теперь верхнюю» – и сказал:
– Ну, приятель, то, что на земле – мое, то что в земле – твое.
– Ладно, – ответил дехканин. – Бери теперь нож и срезай то, что себе берешь.
Забрал шайтан зелень себе, а дехканин всю землю вскопал, собрал морковь, помыл ее, насыпал в мешки и повез на базар. Шайтан связал листья в пучки, нагрузил ими ишака и тоже отправился продавать.
Дехканин быстро продал всю морковь, а шайтан водил ишака, водил, никто ему за всю его зелень и двух медных монет не дал.
Рассердился шайтан, шум-гам поднял:
– Ты, – накинулся он на дехканина, – и в прошлом году обманул, и в этом году обманул. Смотри, у меня один убыток.
Едут они с базара и спорят. Вдруг видят: на дороге под деревом стоят два горшка с золотом.
– Смотри, – сказал дехканин. – Здесь два горшка с золотом. Один горшок ты себе бери, а другой я возьму.
– Нет! – закричал шайтан. – Два года мы с тобой вместе работали, и ты меня все обманывал. А теперь хочешь и этими горшками с золотом завладеть?
– Ну, а по-твоему, что нам делать? – удивился дехканин.
– Кто из нас старше, тот все золото и заберет, – заявил шайтан и спрашивает:
– Тебе сколько лет?
– Раньше ты сам скажи, а потом скажу я, – ответил дехканин.
– Ладно, – сказал шайтан. – Мне сто семьдесят лет. Дехканин тут и давай плакать.
– Чего ты плачешь? – удивился шайтан. Вздохнул дехканин:
– Как ты сказал, что тебе сто семьдесят лет, вспомнил я про своего младшего сыночка: было бы ему сейчас ровно столько, сколько тебе. Вот и взгрустнулось мне.
– Вот как! – удивился шайтан. – Если твой меньшой сын был мой ровесник, так тебе самому должно быть столько лет, сколько моему деду. Опять я, значит, проиграл. Давай теперь по очереди друг друга возить, песни петь. Кто из нас больше песен знает, тот и золото возьмет.
– Ладно, – отвечает дехканин, – пусть будет, как ты говоришь. Сел шайтан дехканину на шею и поехал. Три дня и три ночи песни пел, а на четвертый день сказал:
– Ну вот, мои песни кончились. Садись теперь ты. Взобрался дехканин к шайтану на плечи и запел: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля». Ездил он так на спине шайтана семь дней, а на восьмой день и говорит:
