Эрвин Лазар - Возвращайся скорей, Микка-Мяу!
— Видеть не видел, но зато слышал.
Лайош Урод с глубоким уважением посмотрел на неудержимо мыслящего Аромо.
— Они… разговаривали? — спросил он.
— Нет, не разговаривали. Они со свистом пролетали над деревьями.
Лев Зигфрид Брукнер вскочил, охваченный волнением:
— Ты хочешь сказать, что они умеют летать?
— Да. Была ночь. И вдруг я слышу: фьи-и, а потом: фью-у, ших-шух. Это они со свистом пролетали над деревьями.
— А почему ты решил, что это были могопачи? — спросила кошка Ватикоти.
— А кто же еще? Ты когда-нибудь слышала ночью что-нибудь вроде фьи-и-фью-у-ших-шух?
— Как-то раз… — сказала Ватикоти, — как-то раз слышала. Но это был храп льва Зигфрида Брукнера.
— Что? Неправда! Я не храплю!
— Давай не будем спорить, — вяло махнул лапой заяц Аромо. — Тебе, Зигфрид, везет.
— Почему это мне везет?
— Потому что, когда ты храпишь, ты всегда спишь. И слушать свой храп тебе не приходится.
Лев Зигфрид Брукнер открыл было рот, но возразить не успел. Над Лесом вдруг что-то засвистело и завыло: фьи-и-фью-у-ших-шух, а потом застучало, загудело, зазвонило. И снова установилась полная тишина.
Ватикоти, дрожа, спряталась за спину коня Серафима:
— О господи, а это еще что такое?!
Все переглянулись, охваченные страхом, думая об одном и том же. Неудержимо мыслящий Аромо сказал:
— Нет сомнения, это могопачи! Начали разведывательные полеты.
Тут снова раздались грохот, гудение и свист: фьи-и-фью-у-ших-шух-динь-дон-бом. Ой-ой-ой!
— А мы еще ничего не сделали, — причитала кошка Ватикоти за спиной у коня Серафима. — Скорее же, Лайош Урод! Наломай дубинок. Встретишь их на дороге и будешь бить дубинками до тех пор, пока они не повернут обратно. А если понадобится, научишься летать!
Самый добрый великан в мире побежал сломя голову за дубинками. Вот донесся хруст ломающихся веток: Лайош Урод очень старался, да и силы ему не занимать. Дубинки, должно быть, получались внушительные.
Неудержимо мыслящий Аромо стоял посреди лужайки, растерянный донельзя.
— С дубинкой против летающих могопачей… — прошептал он.
— Да, это верно, — вскинул голову конь Серафим. — Но вообще-то мы еще не знаем точно, какие эти могопачи. Зигфрид! Ты наверняка видел могопачей, скажи нам: какие они?
Лев Зигфрид Брукнер, от страха спрятавшийся за ствол ближайшего дерева, дико вращал глазами:
— Видишь ли, могопачи — существа исключительно странные.
— Ну, а все-таки?
— Они то такие, то совсем другие.
— Но летать-то они умеют, — вставил заяц Аромо. — В этом я был прав, не так ли?
— Это по-разному, — торопливо заговорил лев Зигфрид Брукнер. — Они нападают и на суше, и на воде, и в воздухе, и… — Он умолк и весь задрожал — слышно было, как у него стучат зубы.
— И? — спросил конь Серафим.
— И под землей, — произнес наконец лев.
Кошка Ватикоти сказала с надеждой в голосе:
— Но ведь поблизости нет никакой воды. Ни озера, ни речки.
— А что им до того, — ответил лев Зигфрид Брукнер замогильным голосом, — они себе водопровод проведут!
Лайош Урод выбежал из леса со связкой дубинок.
— Ну, этого нам вполне хватит, — решил самый добрый великан в мире. — Я возьму пока две дубинки и выйду на тропинку.
Он повернулся и пошел, но заяц Аромо окликнул его:
— Стой! Приказа еще не было.
Лайош Урод остановился и удивленно посмотрел на Аромо:
— Какого приказа?
Неудержимо мыслящий заяц гордо выпятил грудь:
— Ты, видимо, забыл: у нас введено военное положение. Ты должен действовать согласно приказу главнокомандующего.
Лайош Урод растерянно огляделся по сторонам:
— Ах, да. Правильно… но… но кто у нас главнокомандующий?
Аромо надулся так, что, казалось, вот-вот лопнет.
— Я! — сказал он.
Конь Серафим повернулся к нему:
— Что-что?
Тут и лев Зигфрид Брукнер выскочил из-за дерева:
— Как ты сказал? Почему это ты — главнокомандующий?
Заяц упер лапы в бока:
— А кто здесь, интересно, умнее всех? Я! Значит, я и главнокомандующий.
— Еще чего! — возмутился лев Зигфрид Брукнер. — Как бы не так! Зайцу командовать львом! И не просто там каким-то львом, а мной! Самым умным, самым храбрым в мире львом. Надо же, главнокомандующий! Курам на смех!
Конь Серафим одобрительно кивал:
— Да, сомнений быть не может: только один из нас способен командовать.
— Вот видишь, — обрадовался лев Зигфрид Брукнер, — и Серафим со мной согласен.
— Согласен, — сказал конь Серафим. — Во всяком случае, заяц не может командовать нами. Чтобы зайцу подчинялись лев и конь — ну уж нет!
Кошка Ватикоти заметила несколько обиженно:
— А меня ты забыл?
— Нет, не забыл, Ватикоти. И тобой заяц тоже не имеет права командовать.
Лайош Урод, самый добрый великан в мире, стоял перед приятелями раскрыв рот, глядя то на одного, то на другого и крепко сжимая приготовленные дубинки. Между тем лев Зигфрид Брукнер попытался придать себе как можно более героический вид.
— Главнокомандующим способен быть только один из нас, — сказал он. — И притом только лев. То есть я.
Конь Серафим топнул ногой:
— Этого еще не хватало — какой-то бестолковый лев!
— Кто бестолковый? А ну-ка повтори! — оскалился лев Зигфрид Брукнер.
— Главнокомандующим должен стать рассудительный конь, — вдохновенно продолжал конь Серафим. — То есть я.
— Ах, рассудительный конь! — заорал лев Зигфрид Брукнер, подскочил к Лайошу Уроду и, вырвав у него одну из дубинок, застыл в угрожающей позе.
Голубой чудо-жеребец, не растерявшись, схватил вторую дубинку и замахнулся на Зигфрида Брукнера:
— Да на кого ты лезешь? Ах ты старое, беззубое подобие льва!
Еще мгновение — и они сцепились бы, но поднятые дубинки застыли в воздухе… Фьи-и-фью-у-ших-шух! Лес вокруг зазвенел, загудел, засвистел и завыл — тишина вдруг взорвалась.
Оба претендента на пост главнокомандующего, в одно мгновение позабыв обо всем на свете, побросали дубинки.
— Спасайся кто может! — завопил храбрый лев. — Могопачи идут! — И, как белка, в единый миг исчез в кроне старого дерева.
Вслед за ним и конь Серафим исчез в высокой траве, спряталась и кошка Ватикоти. Один Лайош Урод прыгал вокруг Бум-Бу-Бума: нужно во что бы то ни стало освободить медведя! Но шум все усиливался, ему становилось все страшнее — и в конце концов самый добрый великан в мире убежал, бросив бедного связанного Бум-Бу-Бума на произвол судьбы. О горе, могопачи идут!
Однако никто так и не появился. Грохот, вой и свист наконец прекратились. Наступила тишина. Но приятели, притаившись, все не решались покинуть свои укрытия. Сердца их громко стучали.
Но тут застучало что-то еще. Вернее, забухало. Нет, вернее даже, затопало: дипп-допп! Однако эти звуки казались теперь не столь уж и страшными. Их было не трудно узнать: так шагал Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.
Он вышел на лужайку. Куда это все подевались? Тут он заметил связанного Бум-Бу-Бума. Глаза у Злюк-Клюка заблестели.
— Я смотрю, Бум-Бу-Бум, могопачи уже взяли тебя в плен?
Медведь презрительно отвернулся — насколько ему позволили сделать это веревки, которыми он был связан.
— Бум-бу-бум, — сказал он.
— Бормочи-бормочи, — злорадно усмехнулся Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый. — По мне, так ты хоть весь оббормочись.
Первой подала голос из своего укрытия кошка Ватикоти:
— Это ты, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый?
— Ну, я. Ты где?
Ватикоти вылезла из-за куста:
— Здесь. Мы думали, это могопачи идут.
— А разве они не появлялись? Я слышал, как они тут расшумелись. А вы-то слышали?
— О, еще бы не слышали! Оттого мы так и испугались.
Взгляд Злюк-Клюка по-лисьи забегал по сторонам. На верхушке дерева, стоящего неподалеку, он заметил Аромо.
— Смотри-ка, а вон какой-то заяц, — сказал он язвительно. — Неудержимо мыслящий Аромо?! Ну, скажу я вам, в жизни не видел, чтобы заяц так перетрусил. От страха он даже научился лазать по деревьям.
— Не я один. Научился и еще кое-кто, — проворчал Аромо.
Тут Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый заметил наверху, среди ветвей, льва Зигфрида Брукнера:
— Что это ты там делаешь?
— Размышляю, — пробормотал Зигфрид Брукнер. — Для размышлений лучше места не найти.
Из высокой травы появилась голова коня Серафима:
— Что значит размышляешь? Ты туда залез от страха!
Зигфрид Брукнер выпятил грудь:
— Когда это ты видел, чтобы я чего-нибудь боялся? — Но все же гулкоголосый лев предпочел не продолжать этот разговор и повернулся к Злюк-Клюку Великоголово-Малоголовому: — Любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, скажи, ты видел могопачей?
