Эрвин Лазар - Возвращайся скорей, Микка-Мяу!
— Вот Микка-Мяу придет, он вам покажет, — буркнул себе под нос Лайош Урод.
Неудержимо мыслящий Аромо заорал на него:
— Хочешь, чтобы мы тебя тоже исключили?
— Нет, нет… я лучше…
— Тогда сиди и молчи! — торжествовал Аромо. — Приступим к работе! По-моему, наиболее подходящий метод борьбы с могопачами — это… это… как бы это сказать… А как по-твоему, Серафим? Какой метод избрал бы ты?
Голубой чудо-жеребец смутился. Вопрос застал его врасплох. Да еще как врасплох! Он залепетал:
— По-моему… я считаю… раз уж могопачи такие…
Тут он запнулся и замолчал, хотя все смотрели на него с огромным интересом. Заяц Аромо поддержал его:
— Ну, ну, говори! Могопачи такие…
— Могопачи, — мучительно запинаясь, бормотал конь Серафим, — совсем такие… маленькие…
Лев Зигфрид Брукнер изумленно переспросил:
— Что-что? Маленькие?
Конь Серафим замотал головой:
— То есть большие.
Зигфрид Брукнер удивился еще больше:
— Большие?
Тут конь Серафим окончательно запутался и, собравшись с духом, выпалил решительно:
— Я хотел сказать, средние.
До сих пор Лайош Урод слушал голубого чудо-жеребца раскрыв рот, но тут он не выдержал и спросил:
— Так все-таки маленькие, большие или средние?
Заяц Аромо резко повернулся к нему:
— Я же тебя просил не задавать глупых вопросов! А ты, Серафим, скажи нам, в самом деле, какие могопачи. Маленькие, большие или средние?
Конь Серафим опустил глаза и кашлянул:
— По правде говоря, я видел того могопача только издалека.
— Рост можно определить и издалека, — сказал гулкоголосый Зигфрид Брукнер.
Конь Серафим пытался уйти от ответа:
— Видишь ли, это не совсем так. Ведь если расстояние очень большое, то могопач кажется маленьким, не так ли? А если расстояние очень маленькое, то могопач кажется огромным.
— Не говоря уже о среднем расстоянии, — заметил неудержимо мыслящий Аромо.
— Почему? А что тогда? — полюбопытствовал Лайош Урод.
— Лайош! Лайош! — зашикали на него.
Кошка Ватикоти повернулась к коню Серафиму:
— Иными словами, весь вопрос в том, с какого расстояния ты видел этого могопача.
Конь Серафим не отступал:
— Я же говорю: издалека.
— Ну и каким же он тебе показался издалека? — спросил заяц Аромо.
— Далеким… — Голубой чудо-жеребец задумался. — Если это вообще…
Все ждали продолжения, но конь Серафим умолк.
— Если это вообще… — подсказал ему лев Зигфрид Брукнер.
— Если это вообще был могопач, — с трудом выдавил из себя конь Серафим.
Все пришли в изумление.
— Значит, не исключено, что ты видел вовсе и не могопача? — спросил заяц Аромо.
— Не исключено, — кивнул конь Серафим. — Может быть, это был просто куст бузины. Или пенек. Тем более, что, когда я издалека видел это далекое нечто, было уже далеко за полночь.
Чтобы понять это невнятное объяснение, всем пришлось немного подумать. Не говоря уже о самом добром великане в мире Лайоше Уроде, которому пришлось думать изо всех сил.
Один лишь Бум-Бу-Бум, видимо, понял все сразу — на другом конце лужайки ему было хорошо слышно, о чем разговаривают друзья, — так как медведь произнес:
— Бум-бу-бум.
— Ну это уж слишком! — взвизгнул неудержимо мыслящий Аромо. — Придется его наказать.
Тут все подскочили к Бум-Бу-Буму и обступили его.
— Не забывай, у нас введено военное положение! — кричал Аромо.
Лев Зигфрид Брукнер торжественно указал лапой на Бум-Бу-Бума:
— Объявляю тебя регенатом.
— Может быть, генератором? — поправила кошка Ватикоти.
— Ренегатом, — сказал заяц Аромо, на этот раз правильно.
Ватикоти размахивала лапами:
— Регенатор или генератор, это все равно. В наказание мы привяжем тебя к дереву. Тогда уж ренегатничай сколько хочешь!
Они быстро раздобыли где-то веревку и в два счета привязали бедного Бум-Бу-Бума к дереву. Один Лайош Урод не участвовал в этом — испуганно прыгая вокруг приятелей, самый добрый великан в мире восклицал:
— Бедный Бум-Бу-Бум! Что вы делаете! Бедный Бум-Бу-Бум!
Заяц Аромо рявкнул на него:
— Может быть, привязать тебя рядом с медведем?!
О нет, только не это! Лайош съежился и не произнес больше ни звука. А остальные тем временем связывали Бум-Бу-Бума.
— Вот так, — удовлетворенно произнес неудержимо мыслящий Аромо. — А если еще хоть слово скажешь, заткнем тебе рот. Ясно?
И все пошли обратно — продолжать военный совет.
— Опаснее всего враг внутренний, — бормотал лев Зигфрид Брукнер.
— Мы остановились на том, что было далеко за полночь, — взял слово заяц Аромо. — И тот куст бузины или пенек, который ты видел, возможно, и не был могопачем.
Серафиму надоело быть козлом отпущения.
— Да. Ну, ничего страшного, — произнес он язвительно, — остаетесь еще вы, а вы-то наверняка видели могопачей с более близкого расстояния и при свете дня.
— Да уж видели, — осторожно ответил лев Зигфрид Брукнер.
— Еще бы, — сказал еще осторожнее заяц Аромо.
— Ясное дело, — прошептала кошка Ватикоти.
Лайош Урод, самый добрый великан в мире, вскинул голову.
— А может быть, я тоже видел? — спросил он взволнованно.
— Может быть, — кивнул лев Зигфрид Брукнер.
— Но он тебе, наверное, показался кустом бузины.
— Или пеньком.
Лайош Урод был поражен:
— Надо же, мне это и в голову не приходило! А ведь сколько я кустов бузины и пеньков перевидал в последнее время… Так, значит, это были могопачи. — Он вскочил и повернулся к Бум-Бу-Буму: — Бум-Бу-Бум! Слышишь, Бум-Бу-Бум!
— Вести разговоры с ренегатом запрещается, — строго заметила кошка Ватикоти.
Великан Лайош Урод умоляюще посмотрел на своих друзей:
— Ну хватит вам, давайте его отпустим!
Но все на него зашикали.
— Ты что, не понимаешь? У нас военное положение! — рассердился лев Зигфрид Брукнер. — Не будем отвлекаться!
— Правильно, — согласился заяц Аромо. — Пожалуйста, Зигфрид, расскажи нам о своей встрече с могопачами.
— А почему я? — испугался лев Зигфрид Брукнер. — По-моему, лучше тебе начать.
Неудержимо мыслящий Аромо почесал в затылке.
— Пусть лучше кошка Ватикоти начнет, — сказал он.
Против этого лев Зигфрид Брукнер не стал возражать.
— Правильно, Ватикоти, твоя очередь, — поддержал он.
Тут уже у Ватикоти испуганно забегали глаза. Но испуг ее продлился лишь мгновение — она самоуверенно улыбнулась и начала:
— Ну, видите ли, могопачи… Могопачи в два раза больше слонов. У них по пять ног и по пять лап. И в каждой из пяти лап они держат по кортику.
— По чему? — переспросил Лайош Урод, позеленев.
— По кортику. Это кинжал такой. Нож, — пояснила Ватикоти.
— Ну все, конец! — задрожал от страха самый добрый великан в мире.
Лев Зигфрид Брукнер, впрочем, чувствовал себя не лучше.
— А ты уверена, что у них по пять ног? — спросил он.
— Я уверена в этом так же, как и в том, что у них по пять лап, — хитро ответила Ватикоти.
Заяц Аромо подозрительно посмотрел на кошку:
— Извини, конечно, Ватикоти, но не скажешь ли ты, где ты их видела? И с какого расстояния?
— То есть как где? То есть как с какого расстояния? Нигде я их не видела.
Все озадаченно смотрели на кошку, не зная, радоваться им или возмущаться.
— А откуда же ты тогда взяла, что… это… пять лап… пять ног… да еще кортики?.. — спросил неудержимо мыслящий заяц.
— Я их так себе представляю, — без тени смущения ответила кошка Ватикоти.
Презирающий смерть лев Зигфрид Брукнер вскипел:
— Нет, это просто смехотворно! Нам еще твоих представлений недоставало!
— Да будет тебе известно, что у меня самое богатое, самое чудесное в мире воображение, — заметила Ватикоти.
— На кой черт нам твое воображение! Оставь его при себе. Надо же, пять лап! А почему не двадцать пять?!
Аромо пытался примирить приятелей:
— Не стоит портить друг другу нервы бесполезными спорами. А что касается воображения, иногда оно бывает небесполезным.
— Ну, скажу я вам! — все возмущался лев Зигфрид Брукнер. — Не хватало еще, чтобы и ты могопачей видел только в своем воображении.
Лайош Урод, самый добрый великан в мире, испуганно топтался возле них, то и дело бросая взгляды в сторону связанного Бум-Бу-Бума.
— Давайте освободим медведя, — просил он, но лев Зигфрид Брукнер прикрикнул на него:
— Молчи! Пусть Аромо расскажет о могопачах.
— А что? И расскажу! Правда, я не видел могопачей…
— Ну вот, пожалуйста! Не видел! — закричал конь Серафим.
Заяц Аромо бросил в его сторону строгий взгляд:
