Филип Пулман - Чучело и его слуга
Джек заметил, что дети показывали на Чучело пальцами и перешёптывались.
— Послушай, хозяин, нам бы лучше…
— А это что?! — радостно воскликнул Чучело.
Он таращился на балаган, где плотник сколачивал доски, чтобы повесить на них полотнище с красочным сельским пейзажем.
— Это театр, — объяснил Джек. — А это называется декорациями. Актёры выйдут на сцену и будут играть на фоне нарисованного пейзажа.
Чучело широко раскрыл глаза и устремился к балагану, как будто кто-то тянул его на верёвочке. Возле балагана висел плакат с разноцветными надписями. Один из горожан читал вслух, а те, кто не умел читать, собрались вокруг него и внимательно слушали.
— «Трагическая история Арлекина и королевы Дидо! Играет всемирно известная труппа синьора Ригателли, которой рукоплескали в Париже, Венеции, Мадриде и Константинополе. С боями и кораблекрушением, пляской чертей и извержением Везувия. Ежедневно в полдень, в четыре часа дня и на закате. Вечернее представление сопровождается специальными пиротехническими эффектами».
Чучело чуть не умер от радости.
— Я хочу посмотреть всё! — заявил он. — И не по одному разу.
— Но это не бесплатно, хозяин, — объяснил Джек. — За представление надо платить, а у нас нет денег.
— В таком случае мне придётся стать актёром. Эй! — позвал он. — Синьор Ригателли!
Из-за сцены появился толстяк в халате. Он жевал кусок колбасы.
— Слушаю, — сказал он.
— Синьор Ригателли, — начал Чучело, — я хотел…
— Ничего себе! — восхитился синьор Ригателли и сказал Джеку: — Просто замечательно. Давай ещё.
— Но я же ничего не делаю.
— Простите, — снова заговорил Чучело, — но я…
— Здорово! Восхитительно! — сказал синьор Ригателли.
— Что «здорово»? — спросил Джек. — О чём это вы?
— О чревовещании, конечно. Давай ещё, покажи, что умеешь.
— Синьор Ригателли, — снова попытался обратиться к нему Чучело, — моё терпение на исходе. Имею честь предложить себя в качестве актёра с небогатым опытом, но огромным дарованием… Что вы делаете?
Синьор Ригателли ходил вокруг Чучела и рассматривал его со всех сторон. Так и не поняв, как получается, что Чучело разговаривает, он приподнял сзади набитый соломой пиджак и заглянул под него. Чучело возмущённо отпрыгнул.
— Не сердись, хозяин, всё в порядке, — поспешил успокоить его Джек. — Видите ли, Чучело хотел бы стать актёром, — обратился он к синьору Ригателли, — а я его агент.
— В жизни ничего подобного не видывал, — сказал великий антрепренёр. — Прямо как будто оно само говорит — никаких приспособлений совсем незаметно. Знаешь что, в сцене сумасшествия королевы мы его используем как реквизит: поставим у проклятой пустоши, когда королева будет сходить с ума. Если сойдёт нормально, можно его выставить и в пляске чертей. Ты можешь сделать так, чтоб твоё пугало танцевало?
— Не знаю.
— Ладно, пусть повторяет за остальными. Первый выход через десять минут.
С этими словами синьор Ригателли отправил в рот кусок колбасы и ушёл в свой фургон.
Чучело был в восторге:
— Реквизит! Я буду реквизитом! Понимаешь ли ты, Джек, что это мой первый шаг на пути к блестящей карьере актёра? И я уже буду играть реквизит! Должно быть, я произвёл на него хорошее впечатление.
— Да, — нерешительно ответил Джек, — наверное.
Но Чучело уже ушёл за сцену.
— Постой, хозяин!
Джек увидел, что Чучело с любопытством наблюдает, как актёр перед зеркалом наносит грим.
— Бог мой! — охнул актёр, когда увидел в зеркале отражение Чучела, потом подскочил и уронил банку с гримом.
— Добрый день, сэр, — обратился к нему Чучело. — Позвольте представиться. В вашем спектакле я буду реквизитом. Не могли бы вы одолжить мне ваш грим?
Актёр нервно огляделся по сторонам. Тут он заметил Джека.
— Кто это? — спросил актёр.
— Это господин Чучело, — ответил Джек. — Синьор Ригателли сказал, что он может выступить в сцене сумасшествия королевы… Послушай, хозяин, — позвал он Чучело, который присел на корточки и с огромным интересом разглядывал баночки с пудрой и румянами, — ты же знаешь, что такое реквизит, да?
— Знаю, — с достоинством проговорил Чучело, — это очень важная роль. — И нарисовал себе ярко-красные губы.
— Конечно, но это роль без слов. Ты должен стоять неподвижно и молчать.
— В чём дело? — спросил актёр.
— Дело в том, что близок момент моего величия, — заносчиво заявил Чучело. — Я выступаю в сцене сумасшествия королевы.
Он обвёл глаза чёрным контуром и намалевал по красному пятну на каждой щеке. Актёр смотрел на всё это, выпучив глаза.
— Очень красиво, хозяин, — вмешался Джек. — Но с гримом главное — не переборщить.
— Думаешь, надо выглядеть поскромнее?
— Да, хозяин. Особенно в сцене сумасшествия королевы.
— Что ж, отлично. Пожалуй, если я надену парик, то буду смотреться очень скромненько.
— Только не этот, — возразил Джек и забрал у Чучела белый курчавый парик, который тот уже успел схватить. — Главное, не забудь: не шевелись и ничего не говори.
— Я всё выражу взглядом, — пообещал Чучело, отобрал у Джека парик и нахлобучил его на свою голову-репу.
Актёр в ужасе на него посмотрел и вышел.
— Теперь мне нужен костюм, — решил Чучело. — Этот, пожалуй, подойдёт.
Чучело завернулся в алый плащ. Джек в отчаянии схватился за голову и поплёлся вслед за Чучелом за кулисы, где актёры, музыканты и рабочие сцены готовились к представлению. Тут было на что посмотреть. Джеку пришлось многое объяснять Чучелу, но наконец он не выдержал:
— Слушай, хозяин, там уже зрители собрались. Теперь надо сидеть тихо.
— Ах вот он где! — сердито зашипела актриса и сорвала парик с головы Чучела. — Совсем с ума сошёл? — обратилась она к Джеку. — Надеть мой парик на голову этой твари!
— Прошу прощения, мадам. — Чучело встал на ноги и отвесил ей низкий поклон. — Я не хотел вас обидеть. Но вы так красивы, что вам ни к чему украшать себя, тогда как я…
Актриса критически разглядывала Чучело, нахлобучивая парик себе на голову.
— Неплохо, — сказала она Джеку. — Видала я и похуже. Совсем незаметно, как ты им управляешь. И не смей больше брать мои вещи, слышишь?
— Я больше не буду.
Актриса стремительно вышла.
— Какое изящество! Какая красота! — проговорил Чучело, глядя ей вслед.
— Тише, хозяин. Садись сюда и не разговаривай.
И тут они услышали звон цимбал и рёв трубы.
— Дамы и господа! — раздался голос синьора Ригателли. — Представляем вашему вниманию скорбную и печальную историю Арлекина и королевы Дидо с доселе невиданными сценическими эффектами и самыми смешными комическими интерлюдиями, когда-либо разыгрывавшимися на сцене! Спонсор нашего сегодняшнего представления — компания «Мясной дом Баффолони», производитель лучшей колбасы в округе. Радость в каждом ломтике!
«Опять эти Баффолони! — подумал Джек. — Всё прибрали к рукам».
Раздалась барабанная дробь, и занавес поднялся. Джек и Чучело не сводили глаз со сцены, где разворачивалось начало представления. Сюжет был незамысловатый, но публике понравился Арлекин. Сначала он потерял целую связку сосисок и бегал их искал, потом проглотил муху и принялся скакать по сцене, а муха жужжала у него в животе. Затем появилась королева Дидо. Её бросил любимый — капитан Фанфарон, она сошла с ума от горя и, отчаянно вопя, убежала за кулисы. Королеву Дидо играла актриса в парике.
— Эй, мальчик! Твой выход! — яростно прошептал синьор Ригателли. — Выводи его! Сейчас будет сцена сумасшествия королевы. Поставь его в центре сцены — и бегом назад.
Чучело широко раскинул руки, Джек подхватил его и понёс на сцену.
— Я буду лучшим реквизитом, такого зрители ещё не видели! — заявил он. — Долгие годы все будут вспоминать о том, как я прекрасно выступил в роли реквизита.
Джек приложил палец к губам и на цыпочках прокрался за кулисы, где нос к носу столкнулся с актрисой, игравшей королеву Дидо, которая как раз готовилась к выходу. Она была в ярости:
— Какого чёрта ты поставил на сцену это пугало?
— Это реквизит, — ответил Джек.
— Если он у тебя хоть раз заговорит или шелохнётся, я с тебя собственными руками шкуру спущу.
Джек старательно закивал.
Занавес поднялся, и Джек аж подскочил — так дико завизжала королева Дидо и пронеслась мимо него на сцену.
— Ох-ох-о-о… Ах-ха-ха… Горе мне горе! Бедная я, несчастная! — запричитала она и бросилась на пол.
Зрители смотрели затаив дыхание. И Чучело тоже. Джек видел, как широко раскрытыми глазами он следит за актрисой, которая каталась по сцене, стенала и притворялась, будто рвёт на себе волосы.
— Боже мой! Боже мой! — выкрикивала она и скакала по сцене, посылая публике воздушные поцелуи. — Вот розмарин для памяти… Боже мой, боже мой! О, Фанфарон, ты страшный негодяй! Ах, я видела тебя с другой! Вот тебе ромашка! Тра-ля-ля!
