Каштру Сороменью - Истории Черной Земли
Вслед за старшим братом через некоторое время пошел его брат Каньиука. Но на полпути, не доходя до горы, на земле, расположенной между двух рек, он закончил свой путь и построил огромное селение. Он победил и взял в рабство соседние племена, расширив владения и умножив славу воина.
Когда Мутомбо Мукуло узнал о делах своих старших сыновей, он велел всем пить вино и танцевать батуке, хотя люди его и еле двигались от голода.
Илунга тоже танцевал батуке, потрясая топориком, а все женщины любовались им, и каждая хотела иметь сына от него, такого же прекрасного и отважного, как юный сын вождя.
На рассвете Мутомбо Мукуло сказал:
— Теперь я могу умереть. — И он улыбнулся, хлопнул ослабевшей рукой Илунгу по спине: — Твои братья — отважные люди! Я был таким же. — Старик засмеялся долгим раскатистым смехом. — Твои братья отважны, как львы! Каким же ты будешь, мой сын? Ведь ты должен сменить меня!
IVМутомбо Мукуло чувствовал себя больным и усталым. Он устал от жизни и теперь хотел одного — смерти. Он только и говорил о ней.
Он уже видел на своем веку все, что может видеть человек на его земле. Он пересчитал все деревья в лесу. Бессчетное число раз пересек земли, на которых охотились луба, истоптал все дороги к возделанным землям, на которых работали женщины, знал все селения и помнил всех мужчин, женщин и детей, которые в них жили.
Все женщины луба и рабыни — женщины, взятые у других племен, — после родов приходили к старому вождю показывать своих младенцев. Скольким из мальчиков он говорил напутственные слова, когда они шли в муканду, скольких из них он видел потом танцующими на площадке перед своей хижиной, когда мальчики выкрикивали новые имена, полученные ими после обряда, делавшего их мужчинами. Он видел смерть всех своих товарищей детства и оплакал их, танцуя батуке смерти. Он много раз оросил руки кровью, надевая головы побежденных вождей на колья ограды своего селения. И никогда он не сжалился ни над одним побежденным вождем. И никогда не простил ни одного раба. И никогда не позволял убивать женщин побежденных племен, потому что они должны были возделывать земли луба и рожать им детей. Но без сожаления приказывал он убивать воров, грабивших людей в своем же селении, и радовался, видя злых колдунов, заживо горящих в огне. Он всегда почитал отважных людей, которые умели убивать и на войне, и на охоте. Всем сыновьям, которых рожали ему жены, он давал имена и выбирал среди них, когда назначал себе наследников, лучших, тех, о ком сердце ему говорило, что они никогда его не предадут и будут оплакивать его смерть.
Мутомбо Мукуло гордился прожитой жизнью, гордился тем, что он был настоящим мужчиной и вождем народа. Он понимал, что уже видел все и уже сделал все, а когда вождь видит и знает все, он становится самым старым, самым мудрым человеком своей земли. А если старый вождь помнит историю народа и земли, если он видит свое великое прошлое и печальное настоящее и если у него нет сил улучшить жизнь народа, тогда он чувствует себя самым несчастным и самым бедным человеком.
Обо всем этом думал старый Мутомбо Мукуло однажды ночью, когда дикие собаки завывали где-то в лесу. В эту ночь он хотел, чтобы смерть наконец пришла за ним и чтобы боги взяли его к себе. Он хотел, чтобы Камвари, бог смерти, не позволил жестоким ветрам унести его душу.
— Камвари — добрый бог! — громко сказал старик.
И вдруг за стеной хижины захохотала гиена. Старик вздрогнул и стал громко звать свою первую жену. Когда она пришла, он велел лечь рядом, потому что ему было страшно одному.
На рассвете он проснулся от криков Илунги, который призывал охотников. Старик кое-как добрался до двери хижины и увидал, что листва на дереве, которое росло поблизости, шевелится от ветра. Это был ветер, не угрожающий дождем, не предвещающий грозу, а добрый, хороший ветер для охоты огнем на равнине.
— Хороший ветер! — крикнул старик Илунге и, потягиваясь, стараясь распрямить спину, радостно засмеялся.
Он увидел, как по длинной дороге уходят охотники с луками и стрелами за плечами, и пожелал им хорошей охоты.
Смолкли вдали шаги Илунги и его спутников. Над селением прозвучал крик петуха. Стая бабочек пронеслась над хижинами. Птица запела на верхушке дерева. Мутомбо Мукуло опустился на циновку. Он почувствовал необыкновенную слабость во всем теле. Но успел еще подумать о том, что хорошо прожил жизнь, что Илунга принесет ему нежную молоденькую лань, потому что его старый отец уже совсем беззубый и не может жевать сухое, твердое мясо взрослых животных.
VУмер Мутомбо Мукуло. Высохла листва Старого дерева Луба. Буря сломала его ствол, источенный годами, вырвав из земли корни, кривые и мертвые от усталости. Но на земле ветра снова не было. Почва начала трескаться. Белое солнце высушило слезы на лице старого вождя. Птицы улетели из селения, измученные палящим зноем. Возделанные поля превратились в пустыню, и рука женщины луба не поднималась больше, чтобы бросить в землю семена.
Старый Мутомбо Мукуло говорил, что Луба погибнет вместе с ним. Теперь Старое дерево Луба умер и отправился в мертвую землю. Луба воспевали его смерть в песнях и плясках батуке. И, когда его погребли в той земле, на которой он некогда жил, старики стали уговаривать народ покинуть селение и перейти жить на другой берег реки.
Но Маи решил никуда не уходить, он хотел остаться рядом с могилой отца. Он должен был оплакивать его вместо братьев Касонго и Каньиуки, которые не могли прийти сами, потому что войны, которые они вели, желая упрочить свое могущество, отнимали у них все время.
А юноши мечтали о подвигах Касонго и Каньиуки, они все время думали о щедрых землях, которые достались братьям, и хотели разделить с ними их судьбу. И потому они не захотели уйти на другой берег реки. Им казалось, что это слишком близко к старой погибшей земле. Все знали, чего они хотят. Только друзья Илунги не знали, какова будет их дальнейшая жизнь, после того как умер старый вождь и страна Луба перестала существовать. Друзья Илунги не знали, что будет делать молодой вождь. Они ждали, какое решение он примет. А Илунга все еще горестно оплакивал отца.
Наконец братья сожгли хижину, в которой жил вождь, и хижину его первой жены, которая умерла вместе с ним как мать его детей. Илунга и Маи не оплакивали жестокую смерть матери. По обычаю луба она должна была умереть вместе с вождем. Такова была ее судьба. Но громко плакали матери маленьких мальчиков, которые были погребены живыми вместе с Мутомбо Мукуло и его первой женой, мвата-мвари, матерью народа.
Через несколько дней, на рассвете, Илунга и его храбрые спутники покинули селение и направились к югу, через равнины, шагая крупной уверенной походкой. Они шли и пели дикие песни, и ветер разносил их во все стороны по неизведанному пути. Охотники прощались со страной Луба.
Женщины плакали, видя, что уходят все храбрые мужчины. Но охотники любили подвиги больше, чем жен и детей. Плачущие женщины тогда еще не знали, что многие охотники вернутся через некоторое время, потому что люди предпочитают умирать на той земле, где они родились. Только Илунга сюда уже не вернулся.
Глубокой темной ночью, когда жалобный вой диких собак и мяуканье леопардов огласили просторы вокруг селения, оставшийся в одиночестве Маи взял в руки кисанже и запел песню, вспоминая умершего отца.
А на другом берегу реки старики, за которыми никто не последовал, курили длинные трубки и распивали пальмовое вино.
Ветра все еще не было.
2. Отец камня
Еще задолго до того как луба, вооруженные луками и стрелами, стали разводить костры на охотничьих стоянках, когда бродили по тем землям, на которых позже поселился их народ, далеко от них, между реками Рубилаши и Руизой, жил народ бунго.
Бунго были охотниками и рыболовами. Они рыбачили, расставляя большие корзины по дну рек, делали в степях западни, в которые попадались антилопы. Ловили также выдр, которые водились в камышах, и ящериц, питавшихся яйцами крокодилов.
Женщины от зари до зари работали на прибрежных землях и по ночам, во время новолуния, бросали в них семена. Но прежде чем отправиться на поля вместе с мужьями, чтобы там свершить обряд оплодотворения, они посвящали Луне грудных младенцев, высоко поднимая их в протянутых руках так, чтобы лунный свет попадал на лицо ребенка. И каждую ночь новолуния бунго, так же как все африканцы, покачивались и извивались в танцах батуке, распевая древние песни во славу Луне.
Бунго не знали железа. Камень был их орудием, а праща — законом. Но после того как утихли последние войны, во время которых были разделены земли и люди, после того как возникли новые государства, праща стала им не нужна. И на земле Каланьи главным вождем был признан Иала-Маку. На его руке красовался сплетенный из человеческих жил браслет-лукано, унаследованный им вместе с землями, с людьми и с безрадостной властью над жизнью и смертью подданных.
