Ион Крянгэ - Румынские сказки
Но долго ещё дед её поучал, что и как надо делать.
Через несколько дней видит бабка — недалека три человека к околице села подошли.
Присмотрелась она получше.
Так и есть — они: три брата-вора.
Побежала старуха домой, старика оповестила и сама сделала всё так, как он её научил.
А старик к тому времени уже кукурузную метёлку смастерил и на печь положил.
Вошли братья-воры в дом, даже не поздоровались и сразу же давай на деда кричать, да судом стращать, за что, мол, он их обманул.
Старик-то догадался, что братья клячу извели, знал, какие они жадные, вот он и говорит:
— Видать, вы лошади много овса сразу дали, она всё сожрала, воды опилась, вздулась, да и пала. Тут моей вины нет, не след вам было ей так много корма задавать, не привычная она к этому.
Но братья-воры только одно знают — в суд старика тянут. Лошади-то они лишились и стараются теперь хоть часть денег обратно получить.
А бабка тоже раскричалась, что дед, мол, не виноват, пусть они сами на себя пеняют.
Прикрикнул на неё старик, велел ей замолчать.
— Нет, не буду молчать!
— Замолчи, говорю!
— Нет, не буду!..
Старик тут вроде совсем взбеленился, выхватил нож, подскочил к бабке, да и пырнул прямо в живот.
Только он её ударил, как хлынула из бычьего пузыря кровь, и бабка наземь повалилась — помирает, Да и только.
Остолбенели братья-воры, а старик как ни в чём ни бывало говорит им:
— Ну ладно, ребята, пошли в суд.
Двинулись братья за ним.
Не успели они отойти немного, как вдруг старик остановился:
— Знаете что, люди добрые, давайте обратно вернёмся. Повремените вы малость, я воскрешу свою бабку, а то жаль её, сердечную. Потом пойдём судиться.
— Как это ты её воскресишь, ежели убил?
— Ну, это совсем нехитрое дело.
Поплелись братья за дедом — посмотреть, как это он будет бабку воскрешать.
Пришли они домой, старик тут же взял с печи кукурузную метёлку и начал гладить бабку, приговаривая:
Вставай-ка, бабка, поскорей,
Вставай-ка, бабка, веселей!
Как услыхала старуха эти слова, встрепенулась, начала глаза тереть и говорит, словно только проснулась:
— Ну и крепко же я спала!
А братья ничего не понимают, глаза друг на друга таращат.
Пришли они в себя, спросили деда:
— Что же это ты всех мёртвых так воскресаешь?
— Всех, лишь бы померли.
Начали братья-воры между собой перемигиваться и перешёптываться: — хорошо бы, мол, забрать у него метёлку волшебную.
— Своими ведь глазами видели, — говорит один, которому больше всех по душе метёлка пришлась. Он всё рассчитывал, да прикидывал, сколько денег они заработают, ежели смогут покойников воскрешать.
Начали они торговаться. Торговались, торговались, пока не сговорились: дали старику две шапки золота, забрали метёлку и ушли с ней.
Как пришли братья-воры домой, сразу же в конюшню бросились — коня воскрешать.
Ничего не выходит.
Попытались потом воскресить мужика одного из их села… только тот-то помер по-настоящему, как все люди умирают, куда же ему бедняге, из мёртвых восставать!
Помчались они сызнова к старику, от злости ног под собой не чуют, об одном только и думают — связать его и потащить в суд.
Но только старик тоже не сидел сложа руки, пока они домой ходили, пока метёлке испытание устраивали да обратно к нему возвращались. Вышел он из дому, наведался по очереди во все корчмы, что по дороге к суду, со всеми корчмарями сговорился, что они должны делать, да тут же с ними и расплатился.
Прибежали к нему братья-воры, трясутся от злости, а он им говорит:
— Пожалуйста, пойду в суд, почему не пойти, бояться-то мне нечего, я вам дал товар хороший, да вы его попортили. Только погодите чуток, возьму с собой мой кивер, что остался у меня с той поры, когда я в солдатах служил.
Дозволили они ему взять кивер и пошли.
Попалась им на пути корчма.
Старик и говорит:
— Остановимся малость, перекусим, а то притомился я очень, да и есть хочется. Вы тоже со мной перекусите.
Поели они, выпили, расплачиваться надо… Старик подзывает к себе корчмаря.
— Эй, хозяин!
— Что надо?
— Открой-ка бочку и всех винцом угости, пусть пьют за моё здоровье, а то иду я с этими людьми судиться.
— А кто платить будет? — спросил корчмарь, с которым дед ещё ранее сговорился.
— Как — кто? Кивер заплатит, — ответил дед и отдал кивер корчмарю.
Тот унёс кивер в другую комнату и скоро вернулся, возвратил его деду и при этом низко поклонился, словно барину какому. А старик сразу же встал из за стола и ушёл из корчмы с тремя братьями-ворами.
Те снова перешёптываться начали: что это, мол, за кивер, который сам расплачивается?
Зашёл дед по пути ещё в одну корчму, потом в другую, третью и всюду то же самое повторилось. Так шли они, пока братья не утерпели и спросили его:
— Что это, дед, за кивер, который всюду за тебя платит?
— Ну, сынки, длинная это история, кивер-то не простой, да так и быть, я вам расскажу, только коротко.
— Расскажи, сделай милость, дедушка!
— Кивер этот волшебный. Он расплачивается за всякого и повсюду. Подарил мне его сам император, когда я ещё молодым был. Воевали мы вместе, и я жизнь ему сохранил, от врагов спас.
Надумали тогда братья-воры волшебный кивер купить и просят старика продать его.
— Ну уж нет, — ответил дед, — а то останусь я совсем ни с чем. Кобылу вы убили, перекормили по своей жадности, с метёлкой бог знает что сделали, только тоже попортили, а потом пришли ещё ко мне и в суд потянули, а я уж до старости дожил и никогда не судился. Нет уж, больше продавать вам я ничего не буду, а когда из тюрьмы выйду, коли меня засудят, останется мне хоть кивер, а то всё остальное я уж по вашей милости потерял.
— Да нет, дедушка, ты уж нас прости, ошиблись мы, не подумали, — захныкали братья-воры, — не будем мы больше, а ты как следует нас обучи, что с кивером делать надо…
— Да я вас и в те разы обучал, только чем я виноват, ежели вы никак в толк ничего не возьмёте?
— Теперь непременно возьмём, а тебе заплатим за кивер три шапки золота.
Почесал дед затылок, задумался.
— Знаете что?
— Что? — спросили братья.
— Продам вам, пожалуй, кивер, да лишь с одним уговором.
— Ну, говори быстрее.
— Вы мне дадите три шапки золота и грамоту. А в ней напишите, что ко мне больше приставать не будете, что бы ни случилось. Согласны?
— Согласны.
— Ну, ударим по рукам, раз так.
Написали они грамоту, взял старик деньги, а братья-воры — кивер, разошлись, каждый в свою сторону и больше никогда не виделись. Дед и на этот раз обманул братьев-воров, но они не могли ничего поделать — грамоту-то сами подписали. А старик дал им знать, что всё это он в отместку сделал за то, что они его первые обманули.
А я кончил эту сказку, и всё это такая же чистая правда, как…
Те нивы, что вспаханы были овцой,
Рога у свиньи, что увидел слепой,
Который с клюкой проходил по дороге,
С которым шутя поравнялся безногий,
А после безрукий обоих поймал,
И голый за пазуху всех запихал.
СКАЗКИ РУМЫНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
Ион Крянгэ
Сказка про Белого Арапа
Перевод А. Садецкого
В некотором царстве, в некотором государстве жил, говорят, король, и было у него три сына.
Старший брат того короля царствовал в другой, далёкой стране, и звали его — Зелен-царь. У Зелен-царя сыновей не было, а только дочери.
Братья-цари не виделись уже много лет, а их дети, королевичи и царевны, друг друга и вовсе никогда не встречали. Получилось так, что Зелен-царь не знал своих племянников, а король не видывал своих племянниц, потому как держава, которой правил старший, находилась на одном краю света, а держава меньшого — на другом. Кроме того, в те давние времена чуть ли не все страны вели опустошительные войны, дороги по воде и суше были мало изведаны, да и страх как запутаны; путешествовать легко и без опаски, как в наши дни, никак нельзя было. Многие, кому приходилось отправляться в чужедальние края, домой так и не возвращались.
Но лучше не болтать попусту, начну-ка я сказку сказывать своим чередом.
Говорят, стало быть, что Зелен-царь к старости занемог. Отписал он брату своему, королю, грамоту с наказом прислать к нему без промедления самого достойного из его сыновей, чтобы тот после смерти дяди вступил на царский престол.
Король, как только получил грамоту, созвал всех своих сыновей и сказал им:
— Вот что пишет мне мой брат, и ваш дядя. Ежели кто из вас считает себя достойным управлять такой большой и богатой державой, дозволяю ему поехать и выполнить последнюю волю моего брата.
