Виктор Виткович - Сказочные повести. Выпуск десятый
На заборе сидел стражник и отчаянными жестами звал других.
Не успели Аладдин и царевна опомниться, как во дворик ворвались стражники.
Первым вбежал Мубарак — сын везиря. У него была очень маленькая голова, а на шапочке качалось павлинье перо.
— Вяжите его! — сказал Мубарак, вцепившись в Аладдина.
Стражники набросились на Аладдина и связали.
Из-за сарайчика выбежала Зубейда.
— Что вы делаете?!
Мубарак вгляделся в связанного Аладдина.
— Это опять ты?! Ну, на этот раз не уйдешь!..
Царевна топнула ногой.
— Сейчас же отпустите его! Слышите?!
Но стражники уже уволокли Аладдина.
А царевну Мубарак вежливо взял под локоть.
— Да простит меня царевна Будур… — И увел со двора.
На пороге стояла потрясенная мать.
Стражники шарили по всему дому, они хватали все, что можно утащить. Чья-то подошва прошлась по книжке Аладдина, отпечатав на картинке дворца грязный след.
Зубейда смотрела, как стражники растаскивали подарки Худайдана-ибн-Худайдана: кальян, и саблю, и шелковые халаты. Они растащили и всю ее посуду. И все, что она напекла и нажарила.
Только старую медную лампу, валявшуюся на земле, какой-то стражник отшвырнул ногой. И лампа откатилась к козе.
Стражники умчались. Мать выбежала из калитки и остановилась, отчаянным взглядом провожая сына.
А во дворике лишь ветер шевелил страницы книжки Аладдина. Да аист, щелкая клювом, тревожно летал над разоренным домом.
* * *В тронном зале, где на стенах были развешаны щиты и кривые сабли, на троне восседал великий султан. Рядом с ним безмолвно стоял везирь Бу-Али Симджур. Все лицо его было в морщинах, и каждая морщина говорила о хитрости и коварстве.
Султан поманил пальцем начальника стражи Умара Убейда и, когда тот приблизился, спросил:
— Я что-то не могу вспомнить, ты отрубил голову тому оборванцу на базаре?
— Нет, о великий султан, — сказал Умар Убейд, чувствуя, что его собственная голова закачалась на плечах.
— Не отрубил?! — вскричал султан. — Почему?
Умар Убейд показал дрожащим пальцем на главного конюшего:
— Это все Мустафа! Он дернул твоего коня за узду, и мы пошли.
Султан обратил неблагосклонный взор на главного конюшего.
— О великий султан, — сказал Мустафа, скосив глаза на везиря. — Пусть уважаемый Бу-Али Симджур вспомнит… Он занимает первое место в государстве… Пусть вспомнит и скажет: почему я дернул узду!
И победоносно поглядел на везиря.
Тот не успел открыть рта, как вошел Мубарак. По синему полю его камзола были разбросаны цветы, вышитые золотом и серебром, и на шапочке качалось павлинье перо. Он что-то шепнул на ухо своему отцу — везирю.
И Бу-Али Симджур поклонился султану.
— О царь годов и времен, единственный в веках и столетиях! Твоя дочь найдена и доставлена во дворец!
— Наконец-то! — обрадовался султан.
По знаку везиря двое стражников втащили под руки Аладдина и бросили перед троном. Везирь сказал:
— А вот и тот оборванец, который дважды осмелился увидеть царевну.
— О султан! — воскликнул Аладдин, вставая. — Поистине удача, что мы с тобой встретились…
Стражники подхватили Аладдина под руки и снова швырнули животом на пол. Аладдин вскочил и сказал:
— …Я прошу отдать мне в жены царевну Будур!
Среди придворных воцарилось гробовое молчание. Стражники сызнова бросили Аладдина на пол, но теперь крепко держали его, не отпуская.
Султан спросил везиря:
— Что он сказал?
— Мой язык отказывается повторить… — Везирь заикался.
Между тем прижатый стражниками к полу Аладдин поднял голову и сказал султану доверительно:
— Видишь ли, я и твоя дочь нравимся друг другу. Но царевна не пойдет за меня без твоего разрешения…
Султан окончательно лишился слов. Придворные стояли с таким видом, будто им сейчас отрубят головы вместе с Аладдином.
Всех выручил везирь. Он что-то сказал на ухо султану. Мы услышали лишь последние слова: «…султан позабавится». И увидели, как султан хмуро кивнул.
А Бу-Али Симджур выступил вперед и громко, чтобы все слышали, обратился к Аладдину:
— Великий султан спрашивает: известно ли тебе, юноша, что семнадцать принцев приезжали свататься к царевне Будур?
— Да, она мне это говорила, — сказал Аладдин.
Султан гневно подскочил на троне. Везирь лисьим голосом продолжал:
— Что ж… Своим сватовством ты оказываешь честь великому султану. Но где намерен ты поместить царевну?
— В нашем доме. Там есть все, что нужно, — простодушно сказал Аладдин. — Моя мать даже держит козу.
Придворные засмеялись. Улыбка коснулась и чела султана — развлечение начало ему нравиться.
— Опомнись! Что ты говоришь?! — воскликнул везирь. — Царевна должна жить во дворце!
— Да?..
Аладдин задумался, потом просиял.
— Тогда знаешь что… — обратился он к султану. — Еще интересней: я и твоя дочь будем ходить в гости друг к другу!
Султан улыбнулся. Захохотали придворные. Везирь продолжал:
— А известно ли тебе, юноша, что, прежде чем свататься, надлежит поднести султану подарки?
— Ты говоришь о рубинах и изумрудах?
— Именно, именно! — сказал везирь, стараясь не рассмеяться.
— Верно, это я совсем упустил из виду, — сказал Аладдин. — Сейчас вернусь домой, и подарки доставят!
Переглянувшись с везирем, султан сделал стражникам знак отпустить Аладдина. И когда юноша встал на ноги, поманил его пальцем.
— У тебя дома что — зарыт клад?
— Нет, клада нет, — сказал Аладдин. — Просто у меня есть один знакомый джин.
— Джин? — засмеялся султан.
— Джин, — сказал Аладдин, улыбаясь во весь рот.
Придворные опять захохотали.
— Ах, джин! — сказал султан.
— А чем ты докажешь? — спросил везирь, подмигнув султану.
— Я даю слово, — гордо сказал Аладдин. — Разве этого недостаточно?
— Вполне достаточно, — подтвердил султан. — В темницу его!
Стражники подхватили под руки ошеломленного Аладдина.
А султан обернулся к Умару Убейду:
— И завтра на заре отрубить ему голову!
Стражники потащили Аладдина к дверям. Султан жестом остановил их и сказал на прощанье Аладдину:
— Ты думаешь, головы рубить — это удовольствие? Надо, милый, надо! Вот он подтвердит!
Умар Убейд кивнул. Стражники во главе с Мубараком уволокли Аладдина. И швырнули его в темницу — глубокий тюремный колодец, куда сажают приговоренных к смерти, чтобы не могли убежать.
* * *Теперь, когда вы знаете, что случилось с Аладдином, послушайте про царевну. Она под белым покрывалом вошла в тронный зал. Ее вел Наимудрейший.
— Дочь наша, — сказал султан, — мы разгневаны!
— Это я разгневана! — сказала царевна.
— Ты отказала всем принцам! И принцев уже не осталось!
— И не надо! — сказала она.
— И все для того, чтобы попасть в лачугу какого-то оборванца!
Царевна топнула ногой.
— Не называй его плохим словом!
Султан обвел глазами придворных, как бы призывая в свидетели.
— А как мы должны его называть?
— Аладдин, — сказала царевна.
— Аладдин? Тьфу! Мы еще станем называть по именам всех бездельников и нищих!
— Молчать! — крикнула царевна.
— Кому молчать? Нам? — тихим голосом спросил султан.
— Сейчас же его отпусти! — сказала царевна. — И попроси у него прощения!
Султан подпрыгнул на троне и крикнул:
— Это последнее, что ты сказала! Клянемся: сегодня же мы отдадим тебя замуж за первого встречного!
— Только попробуй! — сказала царевна, снова топнув ногой.
— А, так?!
Султан тоже топнул ногой. И повернулся к придворным.
— Запомните и запишите! Мы отдаем дочь и полцарства за… за… за… — он захлебнулся от ярости, — за того, кто первым войдет в эту дверь!
Воцарилась тишина. Все смотрели на дверь. Придворные, и везирь, и царевна.
И султан тоже смотрел остолбенело на дверь.
Дверь открылась. Вошел Мубарак, покачивая маленькой головой и сверкая золотом и серебром цветов, вышитых на синем камзоле. Придворные зашептались. Царевна фыркнула.
Султан повернулся к везирю.
— Отныне полцарства и наша дочь принадлежат твоему сыну!
Мубарак моргал глазками, ничего не понимая. Везирь подтолкнул его к ногам султана. И сам упал рядом.
Он поцеловал туфлю султана, ткнул сына в другую туфлю. Похлопав глазами, тот тоже чмокнул туфлю. Лежа на животе перед султаном, Бу-Али Симджур шепнул сыну:
— Царевна Будур и полцарства — твои…
Султан благосклонно поднял обоих и сказал Мубараку:
— Дай ей руку!
