Виктор Виткович - Сказки среди бела дня
Виктор Виткович - Сказки среди бела дня краткое содержание
Виктор Виткович, Григорий Ягдфельд
СКАЗКА О МАЛЯРНОЙ КИСТИ
1
Феде повезло. Он уже успел свой правый рукав выкрасить синей краской, а левый — жёлтой. И на него уже успело свалиться ведро с извёсткой. И на парадной двери дома, которую к Первому мая покрасил дворник Варфоломей, Федя отпечатал свою пятерню, и она почти засохла и останется так до праздника Первого мая на тот год, когда Феде будет уже не семь лет, а восемь.
Мы позабыли сказать, что Федя шёл по улице, и шёл не один, а с ним был его друг Мишка.
— Гляди-гляди! — сказал Федя.
Два мастера поливали из шланга дом краской. Половина дома была ещё серая, в пятнах, а половина — уже жёлтая, почти золотая. Федя заметил, как под струёй краски исчезла надпись «Катька-ябеда», которую он написал углём. Но это ещё что!
Из-за угла выехала аварийная машина — удивительная, с площадкой на тонкой ножке. И какой-то дядя, стоя наверху, снимал с уличных проводов прошлогодних бумажных змеев и пожелтевших голубей, сделанных из Катиной тетради по арифметике. Если так пойдёт дальше, то скоро никто не будет знать, что Федя тут живёт!
Под полосатым зонтом пыхтел каток, разглаживая чёрный дымящийся асфальт. Интересно подложить под каток папины карманные часы и посмотреть, как они расплющатся и превратятся в большие стенные часы. А возле булочной к стене подвешивали новенькую водосточную трубу. Погудеть бы в неё. Вот бы все испугались!
Мишка подтолкнул Федю локтем. Перед ними стояло ведро с зелёной краской. Нагнувшись и сталкиваясь головами, мальчики стали гримасничать: на них смотрели из ведра зелёные страшилища. Федя нарисовал себе зелёные усы, а Мишка сунул палец в ведро с жёлтой краской и сделал себе веснушки.
Некоторое время приятели чинно шли по улице, которую мыли и красили к празднику. И вдруг остановились как вкопанные.
Перед их забором — новеньким, только что покрашенным — важно стоял управдом с чёрной бородой, торчавшей вперёд, и дворник Варфоломей с метлой и бляхой, сиявшей на груди. Их снимал фотограф из «Вечерней Москвы». Он то отскакивал и прищуривался, глядя в глазок аппарата, то поворачивал управдома и, наконец, замер, готовясь священнодействовать. Мальчики поняли, что не могут не сняться с управдомом и дворником, подбежали и встали впереди: один — с зелёными усами, другой — с нарисованными веснушками. Дворник Варфоломей погнал их метлой. Они побежали дальше.
Так они добрались до своей парадной двери — той самой, где сохла Федина пятерня, — перед ним стояло ещё одно ведро с краской, и из него торчали две чудные малярные кисти, за которыми никто не смотрел. Вверх уходили верёвки; мальчики задрали головы: на недосягаемой высоте качался в люльке хозяин кистей — маляр, но он красил лепной карниз под крышей и вниз не глядел.
Тут из парадной вышла девочка Люся; у неё было белое нарядное платье и на голове, будто бабочка, капроновый бант...
Чтоб не измазаться краской, она шла так осторожно, как только могла. При виде девочки мальчиков охватила жажда подвигов. Выхватив кисти из ведра, они начали яростно фехтовать, оставляя на штанах и рубашках малиновые пятна.
Брызги полетели во все стороны. Девочка со страхом отступила на шаг и сказала:
— Здравствуйте, мальчики!
Федя и Мишка картинно облокотились на кисти и поглядели на Люсю.
— Нарисовать ей усы? — спросил Федя у Мишки.
— Не надо... — дрожащим голосом сказала Люся.
— Надо, — сказал Федя.
Окунув кисти в ведро, мальчики обежали вокруг Люси, отрезав ей путь к отступлению.
— Тоби-Лоби-Кукунор! — почему-то закричали они и бросились к девочке.
Люся испуганно попятилась и села в ведро с краской. Мишка и Федя попадали от смеха. А Люся встала — её платье было наполовину белым, наполовину малиновым, — заплакала и побежала домой.
— Бабушка Лида её убьёт, — сказал Мишка.
— Убьёт, — согласился Федя.
— Пошли, поглядим, — деловито сказал Мишка; и мальчики помчались во двор.
По пожарной лестнице они ловко добрались до окна, где жили бабушка Лида и внучка Люся, высунули носы над подоконником и увидали, как Люся вошла в комнату, а бабушка всплеснула руками.
— Сейчас ка-ак даст! — прошептал Мишка. Но бабушка сокрушённо рассматривала всхлипывающую Люсю, и Федя почувствовал нестерпимые угрызения совести.
— Бабушка Лида, эти мы! Мы виноваты! Это не она! — крикнул он.
Бабушка Лида подошла к окну, надела очки и внимательно посмотрела на мальчиков.
— Это мы виноваты... — повторил Федя.
Порывшись в кармане, бабушка протянула Мишке и Феде по конфете.
— Не огорчайтесь, мальчики, — сказала она.
Жуя конфеты и не глядя друг на друга, пристыжённые, приятели спустились вниз. Когда они вышли на улицу, у них, несмотря на нарисованные усы и веснушки, были просветлённые лица.
— Давай сделаем доброе дело, — сказал Федя.
— Давай, — сказал Мишка.
Они посмотрели на маленький деревянный домик, чудом уцелевший между двух каменных великанов. Он весь покосился, и на нём можно было ещё прочесть полустёртые слова надписи с буквой ять: «Братья Суровы. Надгробные мъталлическiе вънки, стънные часы и будильники».
Держа кисти в руках, мальчики перебежали через улицу к домику и по ступенькам, которые пищали под ногами, поднялись на второй этаж к обитой войлоком двери: на ней поблёскивали гвозди с медными шляпками. Из-под ног метнулся чёрный кот и скрылся в окошке.
Мальчики постучались. Дверь открыл старичок, недовольно моргая глазами.
— Дяденька, — с чувством сказал Мишка. — Мы вам покрасим крыльцо! К празднику. Покрасить?
— Бесплатно, — добавил Федя, откашлявшись.
— Что? — не понял старичок.
— Крыльцо... — сказал Мишка.
— Покрасим... — добавил Федя.
Старичок сначала внимательно на них посмотрел, потом с необычайным проворством схватил Федю за ухо:
— Вот я вам покажу хулиганить!
Он хотел схватить и Мишку, но тот увернулся. Федя пытался вырваться, однако старичок цепко держал его пальцами за ухо и повёл вниз по лестнице, потом через улицу. Подобрав Федину кисть. Мишка шёл сзади старичка, канюча:
— Дяденька, пусти его!.. Дяденька, он больше не будет!..
Это не действовало: тогда Мишка угрожающе заорал:
— Тоби-Лоби-Кукунор!
Но старичок не испугался, а только проворчал:
— Что ещё за абракадабра!..
— Сам ты Абракадабр! — крикнул Мишка, отбежав на почтительное расстояние.
А старичок повёл Федю домой; удивительно, — откуда он только знал, где Федя живёт! Впрочем, как вы убедитесь дальше, он знал не только это. Он позвонил.
Катя, сестра Феди, как раз сидела дома и зубрила озёра Африки: «Виктория, Ньяса, Танганьика...» Услышав звонок, Катя заложила книгу пальцем и пошла к двери, бормоча на ходу: «Бангвеоло, Мверу, Зван, Чад...» — открыла дверь и увидела старичка, который держал за ухо Федю — с зелёными усами, разрисованного с ног до головы. Федя жалостно моргал.
— Он испортил моё крыльцо! Хулиган! — злобно сказал старичок.
— А вы злой Абракадабр! — крикнул Федя. — Вот вы кто! Я ничего не портил...
Но Катя сказала « Большое спасибо! Извините...» — и втащила Федю в переднюю.
— Абракадабр! Абракадабр! — кричал Федя, извиваясь в её руках и стараясь показать старичку язык. — Злой Абракадабр!..
— Вот за это самое будешь сидеть дома, пока не придёт папа! — сказала Катя, захлопнула дверь и опять взялась за географию. — Танганьика, Бангвеоло, Мверу, Зван, Чад...
Подбежав к окну, Федя высунулся, увидел внизу старичка и завопил:
— Абракадабр!.. Проклятый Абракадабр!..
Катя сперва заткнула уши, потом закрыла географию, сказала:
— Пойду учить Африку к Люде Беловой...
Подняла нос выше своих голубых глаз, закрыла Федю ключом на два оборота и побежала вниз по лестнице.
2
Сперва Федя поплёлся в ванную, — постоял перед зеркалом, гримасничая, потом тяжело вздохнул и смыл усы. Переодев штаны, он вошёл в столовую, походил и от нечего делать включил радиолу «Мир». Зелёный глаз загорелся, и раздались такие свисты и хрипы, что Федя рассердился и выключил радиолу. «Злой Абракадабр...» — пробормотал он. Что бы ещё предпринять? Федя вскочил на диван и пошёл по пружинам, но за окном послышались знакомые голоса. Федя кинулся к окну и высунулся.
— Федька! — раздался снизу крик. — Давай сюда!
Это Мишка, сияя, нёс резиновую кишку за дворником Варфоломеем. Сейчас они будут поливать улицу. Без него! Федя мрачно отвернулся и крикнул:
— Я занят!
На его счастье и на зависть Мишке, по карнизу этажом ниже шла кошка, отряхивая лапки от ещё не высохшей краски. Федя сейчас же спустил ей на верёвке бумажку. Но тут из окна выглянула тётя Липа. Бумажка хлопнула её по носу. И тётя Липа, посмотрев наверх, подняла крик, перечисляя преступления Феди за неделю.
