Дагмар Нормет - Дельфиния
Арион пел о цветущей земле и о море, пел про огненное колесо, которое катится по небу, даря земле и морю свет и тепло. Он пел о том, как хороша дружба и как прекрасна жизнь!..
Люди сидели, забыв обо всём на свете, — песня проникала в их сердца.
Но не только в людские сердца запала песня Ариона: в то время, как он пел, из моря показалась тёмная голова с умными карими глазами. Это был дельфин Варра-Вар — далёкий предок нашей знакомой дельфиньей семьи. Как и люди, он был очарован песней и, как они, рассказал потом всем своим знакомым об удивительном певце. Он не просто рассказывал, он ещё думборумбовал; так у дельфинов появились тот же любимый певец и та же любимая песня, что и у людей.
Но это ещё не всё.
Как и можно было ожидать, Арион победил в состязании. Ему на голову надели лавровый венок и поднесли дорогие подарки, и среди них — главный приз состязания — лиру, украшенную сверкающими драгоценными камнями.
На маленьком паруснике Арион отправился в обратный путь. Когда отплыли далеко от берега, он заметил, что капитан и четыре матроса о чём-то перешёптываются, поглядывая то на него, то на дорогие дары. В руках у капитана появился нож. Теперь стало ясно, что они задумали.
— О люди! — взмолился Арион. — Возьмите все мои драгоценности, но оставьте мне жизнь!
— Это невозможно, — злобно ответил капитан. — Ты потом донесёшь на нас, и нас повесят.
— Не хитри! — закричали и матросы. — А если тебе не нравится нож, прыгай в море, всё равно до берега не доплыть.
— Если у тебя есть последнее желание, мы исполним его, — издевался капитан.
Арион задумался. Ничто не могло теперь спасти его. Можно было только чуть отдалить смерть. И он попросил:
— Позвольте мне в последний раз спеть мою песню.
— Пой. Да не слишком долго, — ответили ему.
Арион поднялся на нос корабля, лёгкими пальцами коснулся струн и запел. Он пел о прекрасной земле, которую не увидит больше, об огненном небесном колесе, тепло и свет которого не коснётся больше его щёк… Песня звенела над спящим морем. Вдруг рядом с парусником появился кто-то большой: это дельфин Варра-Вар приплыл послушать чудесный голос человека. Но песня оборвалась на середине: Арион бросился с корабля и исчез в волнах. Моряки ещё некоторое время видели его белую одежду, но вскоре ничего уже нельзя было различить в темноте.
— Наконец-то утонул! — сказал капитан.
Арион действительно начал тонуть. Но тут дельфин Варра-Вар пришёл на помощь человеку. Он поднял Ариона себе на спину и поплыл к его родным берегам.
Весь город встречал прославленного певца. Его понесли на руках к дворцу правителя. А на голову дельфина в знак благодарности надели венок из цветов.
Через несколько дней прибыли в порт подлые моряки. Их схватили и привели к правителю. Тот спросил их, где Арион. Капитан стал плакать и уверять, что на них напали пираты… убили певца, а его сокровища похитили. Тут правитель хлопнул в ладоши, и в зал вошёл Арион, живой и невредимый.
Моряки ужасно испугались, признались во всём и получили по заслугам.
А прославленный певец прожил на родине много счастливых лет. Он путешествовал и пел, и его пение приносило радость людям. Но выступал он теперь только в приморских городах, чтобы не разлучаться со своим спасителем.
В родном городе певца построили памятник из чёрного и белого мрамора: на спине дельфина сидит человек, держа в руках лиру. Мраморная скульптура стояла много столетий на главной площади красивого приморского города, напоминая людям удивительную историю певца Ариона и дельфина Варра-Вар.
Как же с ним беседовать?
Когда бабушка закончила свой рассказ, дельфин-папа долго молчал, потом благодарно потёрся носом о её бок:
— Спасибо, мама. Это прекрасная история. Только я не понял, зачем эти моряки хотели убить Ариона?
— Чтобы забрать себе его сверкающие подарки.
— Но для чего?
— Людям нравятся блестящие вещи, — ответила бабушка. — И тот, у кого их больше, считается самым могущественным.
— Очень странно, — удивился дельфин-отец, — и… и даже глупо.
— Конечно, — согласилась с ним бабушка. — Дельфины всех морей живут в дружбе — пора бы и людям научиться.
— И мы могли бы объяснить им это?
Но бабушка не ответила. Она уже думала о другом:
— Скажи, сынок, а как к тебе отнёсся человек?
— Да никак. Он, кажется, меня не заметил.
— Не заметил? Моего сына? Как же это? Но ведь ты не забыл с ним поздороваться?
— Я боялся напугать его — он такой хиленький человечек.
— Ах, не такие они пугливые, люди! Если бы я встретила человека, который плавает, как рыба, я бы непременно заговорила с ним, пригласила бы к нам в гости. Рассказала бы о нашей жизни.
— Постой, мама, но как?
— Что как?
— На каком языке ты бы с ним заговорила?
— Ах да, язык! — Об этом бабушка-дельфин не подумала. — Ты прав, едва ли человек знает язык дельфинов — ведь мы-то людской речи тоже не понимаем.
— В том-то и дело.
— Постой, сынок, а может, попробовать думборумбование?
— Что ты! — возразил папа-дельфин. — Если даже наши дети должны ещё учиться собирать свои мысли, чтобы передавать их другим, то откуда же человеку сразу взять это умение?
— Да, — согласилась бабушка. — Понимание — дело не простое, даже когда ты из одной стаи и говоришь на том же языке.
Они оба помолчали, потом бабушка сказала уверенно:
— И всё-таки мы должны познакомиться с этим человеком и устроить ему торжественный приём.
— Конечно, конечно! — раздался издали весёлый голос, и тут же появилась мама-дельфин.
Она резко затормозила грудными плавниками и остановилась рядом с бабушкой. У мамы-дельфина была такая же, как у папы, тёмно-коричневая спина и белый живот, но она была меньше ростом и изящней.
— Я сейчас заплыла к соседям, и они тоже считают, что мы должны хорошенько принять человека, который умеет плавать, как рыба. И с этим надо поспешить: ведь мы не знаем, долго ли он пробудет у нас.
— Вот что, дорогие мои, — решительно сказала бабушка. — Плывите к главному думборумбователю нашего моря и просите его передать большую новость всем дельфинам: пусть к обеду соберутся, и мы всё обсудим вместе.
— Верно! — согласился папа-дельфин и повернулся к жене: — Поплывём?
— Постой, а где ребята? — остановила его мама-дельфин.
— Ох, совсем забыл, я их поставил в угол.
Отец засвистел призывно. И вот появились недовольные Торро-То и Лирри-Ли.
— Ну как, подумали? — строго спросил отец.
— Подумали, — пробурчал Торро-То, хотя, честно говоря, совсем забыл, о чём надо было думать.
— Подумали, — подтвердила Лирри-Ли, хотя лично она решала вопрос: что же всё-таки у осьминога — восемь ног или восемь хвостов?
— И свои носы в чужие дела совать не будете? — спросил отец.
— Никогда! — пообещала Лирри-Ли. Теперь она вспомнила недавнее приключение с вазой и свой страх: ведь ей правда показалось, что она в пасти какой-то огромной рыбы. Она так ясно представила себе это, что мама тут же перехватила её мысли и сдумборумбовала всё, что произошло без неё.
— Запомните, — сказала она детям, — голова у дельфина должна быть всегда свободна, чтобы он мог дышать, видеть, слышать и нюхать… Иначе как же он узнает об опасности?!
Потом она перевела разговор на другое:
— Мы с папой поплывём по делам, а вы оставайтесь с бабушкой. Будьте молодцами.
— Постараемся! — откликнулись дельфинята.
— И вы будьте молодцами! — крикнула бабушка папе и маме.
— Постараемся! — ответили они.
Свой глаз — алмаз
Пока дельфины думали, как лучше встретить человека в мире дельфинов, этот самый человек — тринадцатилетний мальчик Лок — вернулся в мир людей. Вынырнув на поверхность моря, он издалека увидел среди лиловых скал ярко-жёлтую палатку. Лок быстро подплыл к берегу и сел на песок. Он устал, голова кружилась.
— Лик! — тихо позвал он.
Но подошёл ослик Каруселло и положил на плечо мальчика свою тяжёлую голову.
— Как дела, старина? — И Лок почесал ослика за ухом.
Было так приятно вернуться из сумрачного непонятного подводного мира и увидеть тех, к кому привык, кого любишь.
— Лик! — позвал мальчик громче.
— Умпа-клумпа, умпа-тото, — послышалось из палатки, и оттуда выскочила Лик. Она стала кружиться возле брата, изображая танец дикарей. — Умпа-тото! Юху-у-у! — кричала она.
— Нет чтобы как следует встретить исследователя морских глубин, — проворчал Лок.
Лик засмеялась и бросилась на песок:
— Ну, исследователь, какие новости?
— Ничего особенного, — ответил мальчик. — А что ты делала без меня?
