Л. Румянцева - Сказки и легенды Португалии
Интересно, что в этом мире чудес большую роль играет дьявол, а также ведьмы, колдуны и оборотни.
Четвертый раздел нашего сборника носит своеобразное название: «Примеры, сентенции и поучения». Содержание этого раздела, сказки которого объединены общими нравоучительными тенденциями, также неоднородно в жанровом отношении. В него вошли многочисленные легенды, однако наряду с ними и бытовые, авантюрные и волшебные сказки. Интересны и своеобразны представленные в этом разделе дуалистические легенды о сотворении мира и человека. Забавна легенда о том, как апостол Петр перепутал головы и приставил женщине голову дьявола. Подобные «антиженские» анекдоты, сказки и легенды характерны для всего феодального мира. Локальные особенности сказались в легенде о том, как дьявол, соревнуясь с богом, сумел создать только саранчу, «в чьем облике воплотились все земные чудища». Поэтична местная легенда о трех португальских реках — трех сестрах — Тежо, Доуро и Гвадиане.
Такова же и сказка, объясняющая, отчего в море соленая вода, и поэтичные легенды о миндальном дереве, плодами которого не сумел воспользоваться дьявол, и о виноградной лозе, созданной «на заре человечества». Местной деталью является и то, что в сказке «Три совета» брат приезжает из Бразилии.
В публикуемом варианте древней по происхождению сказки о тетушке Нищете и Смерти прозвучали современные сатирические мотивы: когда тетушка Нищета взяла в плен Смерть, к ее дверям стали собираться все, имеющие деловые отношения со смертью и оставшиеся теперь без доходов: священники, нотариусы, полицейские.
Многие повествования этого раздела носят религиозный характер. Такова, например, легенда о том, как солдат попал в рай, и сказка о золотом кубке. Проповедуют эти сказки идеи справедливого возмездия («Разбитое яйцо»), неотвратимости предназначенной судьбы («Мария Мальва», «Моряк», «Мальчик и Луна»), господней премудрости («Тыква и желудь»).
Один из основных героев этого раздела дьявол, который, как правило, посрамляется и остается ни с чем. Народный юмор и ирония составляют отличительную сторону португальских нравоучительных сказок: так, например, крестьянин, не желая навлечь на себя ни божьего, ни дьявольского гнева, сокрушенно бормочет: «Господи помилуй, а дьявол сохрани…» Аналогична этому анекдоту русская сказка о старухе, ставившей одновременно свечку Николаю-чудотворцу и дьяволу. В этот же раздел вошли также и рассказы об оборотнях и мертвецах, о заколдованных кладах.
Вошли в этот раздел и волшебные сказки, перекликающиеся с распространенными в мировом фольклоре сюжетами: такова сказка о змееборце Жоане Овечьем, о волшебной свирели, о принцессе-императрице, о прачках и ряд других, в которых на первом месте морализующие тенденции.
Настойчиво в этих сказках звучит мотив, что счастье не в деньгах («Богатство и удача»), что богатство приносит с собой недовольство и раздоры («Бедный сапожник»). Среди сказок, центр тяжести которых заключается в их нравоучении, есть вариант сказки о иле дочерней любви, общий по сюжету с «Королем Лиром».
«Почти все народные сказки моральны, — пишет о сказках этого раздела Карлос де Оливейра. — Но не следует забывать, что странствующие истории, ведущие свое происхождение оттуда и отсюда, из глубины веков, познали влияние религиозных и моральных систем, разнящихся, как день и ночь, обществ. Начиная с первобытной магии и кончая христианством, сколько предрассудков, теогонии, богов, заветов, противоречивых правил? И потом, сколько ересей? Поразительное наследие. А под ним… нетронутая и инстинктивная глина, которую не смогла перемесить никакая дисциплина». Он отмечает сложную и бьющую через край народную философию жизни, которая «в них временами одолевает католические препоны, словно бурные реки в половодье».
Полны своеобразного очарования остроумные концовки некоторых из этих сказок, как бы возвращающие слушателя из чудесного сказочного мира к реальной обыденности: «Был большой пир, я там был, да мне ничего не досталось», или: «Все были рады, и я был рад, хоть и не получил никаких наград». Концовки эти подчеркивают роль вымысла в сказке: «Выход из сказочного времени совершается с помощью саморазоблачения рассказчика: указанием на несерьезность сказочника, на нереальность всего им рассказываемого, снятием иллюзии».
Последний раздел нашего сборника носит несколько загадочное название «Книга магических искусств». Состоит он преимущественно из волшебных сказок. Большинство из них — варианты широко распространенных в мировом фольклоре сюжетов.
Таковы сказки «Золотое яйцо», «Белоцветка», «Семеро оленей», «Воронова невеста», «Принц-ящер» и ряд других. В одних случаях типологическое сходство крайне ярко выражено во всем построении сюжета, в обрисовке основных героев, даже в ряде деталей, в других перекликаются лишь отдельные мотивы или одна тема сказки и ее идейные тенденции.
Поэтическая сказка «Белоцветка» — вариант распространенного сюжета о трудных задачах, в нее вошел и традиционный эпизод чудесного бегства, и мотив забвенья героем своей невесты и узнавания ее на свадебном пиру. Любопытно, что в ряде русских и угро-финских сказок, как и в португальской, благополучный конец осуществляется при помощи появляющихся на пиру чудесных говорящих голубей. Сказка «Семеро оленей» близка к сказкам о сестре и семерых братьях-воронах, популярности которой, несомненно, содействовал великолепный немецкий вариант ее, опубликованный братьями Гримм. Сказка «Золотое яйцо» — вариант широко известного сюжета об утке с золотыми яйцами, бытующего в репертуаре многих народов. Вариантами сюжета о чудесном супруге, близкими к русской сказке о Финисте Ясном Соколе, являются португальские сказки о короле — Зеленой птичке и о вороновой невесте, а также португальские сказки о Графе-Инфанте — Ящере и о принце-ящере. Последние перекликаются с поэтичными литовскими сказками о королеве ужей и с известным античным мифом об Амуре и Психее.
К популярной сказке о царевне-лягушке близка португальская сказка «Бычья морда». Распространенный в мировом фольклоре мотив чудесного зачатья лежит в основе сказки «Дочь Солнца».
Сказка «Отцово наследство» — вариант сказки о волшебном кольце. Не прошли португальские сказки и мимо популярного в европейской сказочной традиции сюжета о Золушке — таковы сказки «Линда Бранка» и «Деревянная кукла». Широко известен сюжет сказки «Безрукая девушка», он зафиксирован в XII веке на юге Англии, вплоть до XVII века подвергался многочисленным литературным обработкам на английском, французском, немецком, латинском, итальянском, шведском, сербском и греческом языках. Через Византию он приходит в Московскую Русь. В последние десятилетия сюжет этот неоднократно записывался не только от русских сказочников, но и в поволжских республиках Советского Союза.
В большинстве сказок данного раздела встречаются специфические для Португалии детали. Так, например, в сказке «Золотое яйцо» вместо обычного предсказания, что съевшие голову и сердце чудесной птицы станут царем (королем) и богачом, в португальской сказке предсказывается, что тот, кто съест голову, станет римским папой, а тот, кто съест сердце, станет королем. Традиционный для волшебной сказки дурачок в португальском варианте вместо того, чтобы сказать чудесному ковру: «Неси нас в Рим», произносит: «Ковер, неси на Корсику». Герои опускаются на корсиканские поля и оказываются в пустыне.
Локальное звучание португальским вариантам распространенных сюжетов придает их стиль, своеобразие языка, традиционные сказочные формулы, в частности концовки. Сказка о Графе-Инфанте — Ящере кончается словами: «Праздник был пышный и продолжался долго. И я там был, да не ел и не пил». Прелестна концовка сказки о Линде Бранке, португальской Золушке:
Эту сказку тут сложили,
А услышали там.
В скользких туфлях все скользили,
Да никто не упал. 1
Концовки часто содержат в себе мораль всей сказки. Так, например, сказка о великане кончается следующим образом: «Вот что значит верное слово отыскать. Ну, а семеро принцев были расколдованы». Трогательная сказка о безрукой девушке кончается следующей религиозной сентенцией, обращенной к злокозненным родственникам: «Кто с богом начинает свой путь, с богом и кончает. Вы с дьяволом начинали и меня ему предать хотели, но матерь божья, моя покровительница, того не допустила и всегда помогала мне».
Само собой разумеется, что сказки одного сборника не могут дать полного представленья о португальском сказочном эпосе, создававшемся и хранившемся народом в течение веков. Однако они дают почувствовать его многообразие, поэтичность, гуманность.
Во всей Европе фольклорная сказка идет на убыль, уступая место литературе. Такова же неотвратимая судьба и португальской сказки. Тем большее значение получает приобщение к национальной сказке того или другого народа широких кругов читателей разных стран.
