Григорий Ягдфельд - Волшебная лампа Аладдина
– …Сорок лет я потратил на то, чтобы сделать три волшебных снадобья! Первый порошок – приводящий в движение небосвод. И второй порошок – отшибающий на целых полчаса у людей память. И третий порошок… Но о третьем потом! И все сорок лет я думал только о том, как возвращусь и заключу брата в объятия…
– Я не знала, что у моего Али был брат, – пролепетала мать Аладдина.
Магрибинец горестно вздохнул:
– Это целая история, почему он думал, что я умер, а также о том, почему он меня не вспоминал. Когда-нибудь ее расскажу…
И спросил дрогнувшим голосом:
– Где было любимое место покойного?
– Здесь, – сказала Зубейда, указывая под тутовое дерево.
Магрибинец подошел и поцеловал землю.
Улучив удобный момент, сторож шмыгнул в калитку. А Худайдан-ибн-Худайдан выпрямился. Теперь его лицо сияло добродушием.
– Где мой племянник Аладдин?
И широко раскрыл объятия, заключив в них юношу.
Неизвестно, сколько времени продолжалось бы это трогательное объятие, если бы не коза. Никто не видел, как она разбежалась, но все увидели, что из этого вышло. Она поддала дядю рогами так, что тот повалился на стену вместе с племянником.
– Пошла вон! – сказала Зубейда и привязала козу.
– Ну, а теперь, возлюбленный племянник, – сказал магрибинец, потирая зад, – скажи мне самое сокровенное свое желание, и я его исполню.
– Что его спрашивать, – сказала мать, хлопоча по хозяйству. – Он попросит у вас луну с неба! Только что он собирался сватать, кого бы подумали? Царевну Будур!
Худайдан-ибн-Худайдан внимательно посмотрел на Аладдина и сказал:
– Сегодня в полночь, о возлюбленный племянник, я покажу тебе то, чего не видел никто из живущих. Я и ты – мы оба отправимся в путь, как только солнце спрячется вот за этот забор. Ты меня слушаешь?
– Слушаю, – сказал Аладдин.
На самом деле он не слушал, а смотрел в свою книжку, где был нарисован дворец.
Худайдан-ибн-Худайдан тоже заглянул в книжку: теперь они оба смотрели на дворец.
Аладдин сказал:
– Я подарю ей вот такой дворец.
– Кому?
– Царевне Будур.
– Я так и думала, – сказала Зубейда, подошла и дала сыну подзатыльник. – Иди за водой, бездельник!
Аладдин со вздохом взял кожаное ведро и скрылся в калитке.
* * *Один говорит «было», другой говорит «не было», а вы послушайте, что расскажем. Было вот как.
Едва пришла ночь, Худайдан-ибн-Худайдан, как и обещал, привел Аладдина за город, чтобы показать то, чего не видел никто из живущих.
Древние руины спали в лунном свете, кой-где поблескивали осыпающиеся изразцы. Пели цикады, их звоном полно все пространство. Летящие серебристые облака закрывали луну, и тогда все погружалось во мрак. А потом опять заливалось мертвым светом.
Магрибинец начал шептать заклинания. Аладдин с любопытством смотрел на дядю. Оба старались не нарушать безмолвия ночи. Даже черный верблюд был неподвижен, на камнях лежала его длинная изломанная тень.
Неожиданно откуда-то сверху послышались свист и вой. Магрибинец рухнул среди камней, прикрыв голову руками, – Аладдин отступил в тень древней гробницы.
С нарастающим воем приближался огненный смерч, дьявольски крутясь. Он на мгновение замер, и Аладдин увидел ужасное лицо огненного чудовища.
Оно покачивалось, а внутри его туловища медленно извивались прозрачные пламенные части его одежды. Это был дэв – злой дух волшебных сказок.
С пронзительным стоном огненный дэв провалился сквозь землю. И воцарилась мертвая тишина.
Худайдан-ибн-Худайдан осторожно поднял голову, его лицо было искажено страхом. Он прислушался. Руины спали в вековой тишине. Тогда он стал отползать на четвереньках, вздрагивая при каждом шорохе. Потом поднялся и подошел к Аладдину.
– Кто это? – спросил тот.
– Огненный дэв.
– А куда он летает?
– В кратер вулкана… купаться… – шепотом сообщил магрибинец.
И стал бормотать свои заклинания сначала. Аладдин смотрел на дядю. Из третьего и последнего мешочка, что висел на его поясе, Худайдан-ибн-Худайдан высыпал на ладонь порошок. Швырнул порошок на камни.
И мир вздрогнул. Загрохотал гром. Хвост лилового дыма взлетел к облакам. От страха Аладдин закрыл лицо руками. Только верблюд оставался бесстрастен.
Земля затряслась и разверзлась. И перед глазами Аладдина открылась бездонная пещера. Ее ступеньки терялись во мраке. Аладдин заглянул в бездну и отшатнулся.
– Боишься? – усмехнулся магрибинец.
– Немножко… – сказал Аладдин.
Худайдан-ибн-Худайдан отстегнул меч и протянул Аладдину. Тот заткнул меч за пояс.
– Слушай и запомни, – сказал магрибинец. – Ты спустишься в эту пещеру. Там, под землей, ты увидишь волшебный сад. На деревьях растут рубины, сапфиры и изумруды. Повтори!
– Рубины, сапфиры и изумруды…
– Возьмешь их, сколько можешь унести. Это все для тебя!
– А что принести тебе, дядя?
– Мне ничего не надо. Мне нужна только старая медная лампа… Повтори!
– Старая медная лампа.
– Вот-вот… – Худайдан-ибн-Худайдан помолчал и добавил: – От нее зависит моя жизнь. И твоя!
Аладдин вздрогнул и посмотрел на магрибинца. Вместо доброго дяди перед ним был страшный человек с лицом, искаженным дьявольской злобой.
– Иди! – сказал Худайдан-ибн-Худайдан, и на его лицо вернулась доброта. – И да будет с тобою аллах!
Аладдин заглянул в пещеру еще раз. Бросил в нее камень: слышно было, как камень катился все дальше и наконец, замолк где-то в глубине.
В последний раз Аладдин посмотрел на летящую луну, на руины и камни, на серебряные облака. Он услышал далекий вопль сторожа о том, что в Багдаде все спокойно. Поколебался и, решившись, шагнул в темноту.
Едва дыша, вглядываясь во мрак и придерживаясь за стены, спускался Аладдин по скользким, выщербленным ступеням, но поскользнулся, потерял равновесие и покатился вниз.
Кубарем влетел он в пещеру, залитую призрачным светом. И встал, потирая колено.
Начал осматриваться. В пещере не было ничего. Стояла очень странная тишина, как будто он приложил ухо к раковине.
Вдруг совсем рядом раздался смешок.
– Кто тут? – затаив дыхание спросил Аладдин.
Никто не ответил.
Аладдин постоял. И только хотел шагнуть, как кто-то чихнул. Эхо повторило этот звук тысячу раз. Аладдин сказал неуверенно:
– Кто чихнул? Выходи!
Никого.
Аладдин постоял еще. Увидел в конце пещеры проход. И – будь что будет! – двинулся по нему.
И сразу же вокруг раздались визги, скрежет, вой, трепет невидимых крыльев, нечеловеческий хохот. Но Аладдин упрямо шел вперед.
Он вступил во вторую пещеру – такую же пустую, залитую ртутным светом. И все мгновенно умолкло.
А голос такой низкий, какого не бывает на свете, спросил:
– Зачем ты пришел?
– За лампой.
В ответ в пещере зашелестел хор шепотов:
– Удивительно!.. Необыкновенно!.. Неслыханно!.. Он сказал правду!.. Невиданно!.. Невероятно!..
– Что ж тут невероятного? – сказал Аладдин. – Мне нужна лампа, и я про это сказал.
Шепоты продолжали:
– Сказал правду… А другие не говорили!.. Другие хитрили!.. Другие лгали!.. Что делать?.. Что делать?..
И низкий голос – тот самый, ниже которого нет, – сказал:
– Думайте!
И опять наступила тишина. Аладдин ждал.
– Эй! – сказал он, потеряв терпение. – Где вы там? Куда вы все подевались?
Низкий голос сказал:
– Молчи! Не мешай им думать!
Делать нечего. Аладдин уселся на камень и стал ждать. Наконец, низкий голос спросил:
– Ну?
Кто-то прошептал:
– Придется открыть ему тайну, другого выхода нет.
И снова вокруг зашелестело:
– Придется открыть тайну… Ничего не поделаешь… Придется открыть…
Низкий голос сказал Аладдину:
– Если бы ты солгал – ты бы не узнал ничего. Но раз ты сказал правду, знай: лампу охраняет огненный дэв. Берегись его, и еще раз берегись! И да будет известно тебе: огонек лампы – это не просто огонек, а сердце дэва. Он нацепил свое сердце на фитилек. Теперь ты знаешь все.
– А где лампа? – спросил Аладдин.
– Покажите ему дорогу! – сказал низкий голос.
И Аладдин пошел вслед за шепотами:
– Сюда… Сюда… Сюда…
По каменным стенам заскользили золотые нити, будто отсветы далекого пламени. Чем дальше шел Аладдин, тем громче раздавались нечеловеческое шипение, стоны и хрипы, тем ярче блестели золотые нити.
Наконец Аладдин вошел в подземный сад, восхищающий взоры, и остановился.
* * *На причудливых деревьях висели синие, красные, зеленые плоды – это были сапфиры, рубины и изумруды. Они покачивались на ветвях от чьего-то хриплого дыхания.
Аладдин повернулся и встретился глазами с глазами огненного дэва. Чудовище лежало в глубине пещеры. От его дыхания в водоеме вздрагивала вода. Внезапно из груди дэва вырвался жалобный стон.
– Что с тобой? – спросил Аладдин.
