Алла Кириллова - Семейная библиотека. Выпуск восьмой
И вся зеленая страна услышала такой приказ:
«Мы, Огурций Первый, повелеваем:
1. Сегодня провести парад-смотр сил всей Огуреции на площади перед Дворцом.
2. На парад явиться всем от мала до велика в военной форме.
3. Уклонившихся от смотра ждет суровое наказание.
Сего числа. Этого месяца.
Император Огурций Первый».Что тут началось!
Зашумела зеленая грядка, как от сильного ветра, зашевелили усами огурцы. В один миг облетела всех весть о параде. И еще о том, что в темницу заключен Огурцовский и схвачен смутьян Огуречик.
По-разному приняли эти известия жители Огуреции: молодые и зелененькие огурчики обрадовались возможности пройтись с песней перед самим императором и доказать ему свою преданность. А старики призадумались и украдкой почесывали свои зеленые головы, на которых кое-где уже стала пробиваться желтизна. Как быть, как явиться перед деспотом, чтобы он не заподозрил их в предательстве? И тогда они придумали… Впрочем, что задумали почтенные граждане Огуреции, мы узнаем позже. Скорее на парад!
7
День был солнечный, жаркий. В такие дни хорошо полежать в тени, подремать в тишине. Но сегодня во всей Огуреции тишины не предвиделось. Зеленые знамена были развернуты, полки построены, и парад начался.
На всяком параде есть особый порядок следования войск. Был он и здесь. Сначала глаза императора и сердца зрителей порадовали ярко-зеленые колонны молодых огурчиков. Они так славно топали, так молодцевато топорщили зеленые усики и так орали походную песню, что деспот вспомнил свою молодость и сердце у него наполнилось ликованием. В качестве особой благодарности тиран встал и произнес:
— Молодцы, огурчики!
— Рады стараться, Ваше Величество! — прокричали новобранцы, довольные похвалой. И совсем позеленели от удовольствия. В воздух полетели зеленые береты с их голов.
Потом, когда прошли и другие полки, настала очередь старой гвардий — любимцев императора. Все заволновались, зашептались, как-то сегодня себя покажут славные воины — опора страны. Так же ли они верны своему зеленому знамени, не предали ли идеалы Огуреции? Даже грозный тиран замер в ожидании. И вот наконец на плацу перед Дворцом появилась старая гвардия.
Старики шли четко, гордо неся свои усы и зеленые полотнища, на головах у всех красовались салатовые береты.
Огурций Первый, сначала было замерев, теперь гордо и уверенно расправил усы и внутренне ликовал: «Есть еще сила в Огуреции, если даже старая гвардия выглядит молодцевато».
Ветераны дошли до середины площади, когда владыка встал и закричал:
— Молодцы, гвардейцы-огурцы!
По уставу было положено в момент приветствия императора бросать в воздух свои береты и кричать: «Ура!» Но этого не случилось. Старые воины только прокричали троекратное «ура!», а беретов в воздух не бросили.
Император нахмурился и велел командующему парадом приказать гвардейцам пройти снова. Огурцы повернулись и прошли мимо Огурция Первого еще раз. Когда голова колонны поравнялась с императорским креслом, тиран встал и заорал:
— Молодцы, гвардейцы!
Но гвардейцы опять нарушили устав, не бросив беретов в воздух.
— Гвардия, стой! — закричал деспот и вскочил со своего места. — Почему нарушаете устав? Почему не обнажаете голов?!
Прокричав это, он подскочил к солдатам. Те и зрители замерли. Огурций Первый сдернул салатовый берет с головы первого попавшегося воина. Все ахнули. Под беретом гвардейца была совершенно желтая лысина.
— Что? Измена?! — прошипел деспот и начал срывать у всех воинов береты с голов.
Каков же был его ужас, когда он у всех огурцов обнаруживал то же самое: желтую голову, замаскированную головным убором.
Тиран разинул рот, словно силясь что-то сказать, но его язык ему уже не повиновался. Так он и застыл с разинутым ртом и с разведенными в сторону усами. И зрители тоже онемели. Это была настоящая немая сцена. Но она продолжалась недолго. Обретя способность двигаться, деспот вдруг в порыве ярости сорвал с себя салатовый берет и бросил его в лужу.
— Ах! — вырвался единодушный возглас ужаса у всей толпы огурцов при виде того, что скрывал головной убор императора. Все вдруг увидели на голове тирана то, о чем боялись не только сказать, но даже подумать. Все видели и все молчали, думая, что им всем померещилось. И среди всех, наблюдавших эту сцену, только один не побоялся сказать правду об увиденном на площади. Это был Огуречик. Он из окна своей темницы крикнул толпе огурцов:
— Смотрите! Голова у Огурция Первого тоже желтая!
— Желтая! Желтая! Желтая! — словно эхо пронеслось по толпе.
Император опомнился, и, чтобы поднять свой берет, подошел к луже, и уставился на нее. В ней он увидел себя с совершенно желтой головой.
— Нет! Нет! — вскричал деспот и стал топтать свое изображение в луже, то есть в Большом Дворцовом зеркале.
Конечно, это не помогло. Наоборот, Огурций Первый желтел на глазах еще больше. И когда он пожелтел весь до кончиков усов, то топнул в последний раз и свалился в лужу без чувств.
Огурцы, бывшие свидетелями этого происшествия, испуганно сбились в кучу и не знали, что же дальше им делать. Из состояния замешательства их вывел Огуречик, который, освободившись из темницы, подошел к трону императора и обратился к своим соплеменникам с речью:
— Огурцы! Не бойтесь больше тирана — его власть кончилась! Вздохните же наконец свободно и посмотрите вокруг — сколько на земле красок! И все они несут нам радость и свет! А сколько на свете тепла! Его нам несет только дружба! Давайте же улыбнемся друг другу, и пусть исчезнет страх!
Слова поэта произвели на его собратьев благодатное воздействие. Соплеменники стихотворца, отвыкшие смеяться, теперь робко улыбнулись друг другу, а Огуречик, столкнув трон тирана, неожиданно для всех запел свою новую песню. Удивительно, но многие огурцы ее тут же подхватили. Поэт пел:
Красный и зеленый,
Золотой и синий —
Все цвета красивы
И нужны нам все.
Все цвета на свете —
Это солнца дети!
Жить им нужно дружно
На родной земле!
Так кончилась эта необычная огородная история. Великая Огуреция пала, все желтые огурцы оставили на семена, а зеленые собрали на засолку. И остальные овощи вздохнули свободно.
Но как знать, может быть, весной из семян желтых огурцов опять вырастет какой-нибудь уж очень заносчивый зеленый огурец и все повторится сначала? Это возможно. Только в другой сказке. А этой конец.
Валентин Катаев
Цветик-семицветик
Жила девочка Женя. Однажды послала её мама в магазин за баранками. Купила Женя семь баранок: две баранки с тмином для папы, две баранки с маком для мамы, две баранки с сахаром для себя и одну маленькую розовую баранку для братика Павлика. Взяла Женя связку баранок и отправилась домой. Идёт, по сторонам зевает, вывески читает, ворон считает. А тем временем сзади пристала незнакомая собака да все баранки одну за другой и съела: съела папины с тмином, потом мамины с маком, потом Женины с сахаром. Почувствовала Женя, что баранки стали что-то чересчур лёгкие. Обернулась, да уж поздно. Мочалка болтается пустая, а собака последнюю, розовую Павликову бараночку доедает, облизывается.
— Ах, вредная собака! — закричала Женя и бросилась её догонять.
Бежала, бежала, собаку не догнала, только сама заблудилась. Видит — место совсем незнакомое, больших домов нет, а стоят маленькие домики. Испугалась Женя и заплакала. Вдруг откуда ни возьмись — старушка.
— Девочка, девочка, почему ты плачешь?
Женя старушке всё и рассказала.
Пожалела старушка Женю, привела её в свой садик и говорит:
— Ничего, не плачь, я тебе помогу. Правда, баранок у меня нет и денег тоже нет, но зато растёт у меня в садике один цветок, называется — цветик-семицветик, он всё может. Ты, я знаю, девочка хорошая, хоть и любишь зевать по сторонам. Я тебе подарю цветик-семицветик, он всё устроит.
С этими словами старушка сорвала с грядки и подала девочке Жене очень красивый цветок вроде ромашки. У него было семь прозрачных лепестков, каждый другого цвета: жёлтый, красный, зелёный, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой.
— Этот цветик, — сказала старушка, — не простой. Он может исполнить всё, что ты захочешь. Для этого надо только оторвать один из лепестков, бросить его и сказать:
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток,
Через север, через юг,
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснёшься ты земли —
Быть по-моему вели.
Вели, чтобы сделалось то-то или то-то. И это тотчас сделается.
