Диана Джонс - Волшебное наследство
Мур передал старику две деревянные тарелки и склонился над папоротником, чтобы приглядеться получше.
– Невидимость? – не очень уверенно проговорил он.
Теперь он разглядел, что вся обочина густо поросла крошечными травками и все эти травки разные. А земляника, на которую он едва не сел, совсем поспела. У Мура возникло такое же чувство, как тогда, когда он ездил на Саламине, – словно его научили смотреть на мир совсем по-новому.
Старичок деревянной лопаткой переложил яичницу с беконом и грибами на тарелки и сказал:
– Не столько невидимость, сколько очень надежные чары «Не обращай внимания». Положишь листок под язык – и сойдешь за дерево или за пролетающую птичку, только надо обязательно сказать травке, что тебе от нее нужно. Обычно травяные чары так и устроены. Ну, угощайся на здоровье.
Он протянул Муру полную тарелку, еще скворчащую, положив поперек деревянную вилку и кривой нож. Мур пристроил тарелку на колене и принялся за еду. Было просто потрясающе вкусно. Пока Мур ел, старичок рассказывал ему про травы, росшие вокруг них. Мур узнал, что от одной травы дыхание становится сладким, другая лечит кашель, а маленькие розовенькие цветочки – кукушкин цвет – вообще сильнейшее средство.
– Если обращаться с ним как положено, он отведет от тебя все козни злопыхателей, – говорил старичок, – а сорви его грубо – и он накличет бурю. Ни с чем живым нельзя обращаться грубо. А если обращаться с ним по-третьему и попросить помочь, он с лихвой отомстит твоему врагу. Из яйца еще никто не вылупился?
– Нет, пока нет, – ответил Мур.
Почему-то его не удивило, что старичок знает о яйце.
– Если его держат в любви и тепле, скоро проклюнется, – сказал старичок. И вздохнул. – А его бедная мать наконец-то обретет душевный покой.
– А что… кто это будет? – спросил Мур.
Оказалось, его это очень тревожит.
– А, название родится вместе с ним, – ответил старичок. – Кто-то слабенький, испуганный, нежный, по крайней мере поначалу – это уж точно. Некоторое время тебе придется постоянно ему помогать. Доел? – Он протянул за тарелкой большую загорелую руку.
– Да. Было очень вкусно. Спасибо, – сказал Мур и отдал старичку тарелку, нож и вилку.
– Тогда беги уж за своим Большим Шишкой, – сказал старичок.
Мур, не успевший толком встать, замер и уставился на него. Старичок, похоже, слегка смутился:
– Виноват, отвлек тебя. Понимаешь, очень уж хотелось с тобой познакомиться. Твой Большой Шишка тут неподалеку.
Мур почувствовал, что Крестоманси и правда совсем близко. И подумал, что старичок, должно быть, многое умеет, раз дал Муру это почувствовать только сейчас, а до сих пор отвлекал. Тогда Мур снова поблагодарил его, попрощался – очень почтительно – и зашагал по замшелому проселку.
Когда он миновал тележку, старая белая лошадь снова подняла голову и посмотрела на него. И Мур наткнулся на любопытный взгляд совершенно не лошадиных голубых глаз, полускрытых густой спутанной белой челкой. Из гущи белого конского волоса торчал довольно длинный острый рог. Рог был жемчужный, обвитый спиральной бороздкой.
Мур потрясенно обернулся к старичку:
– У вашей лошади… ваша лошадь – единорог!
– Ну да, а что? – крикнул в ответ старичок, возившийся с костром.
А лошадь сказала:
– Меня зовут Молли. Мне тоже было интересно с тобой познакомиться.
– Здравствуйте, как поживаете? – почтительно спросил Мур.
– Не так уж плохо, для моего-то возраста, – отвечала единорожиха. – До скорого свидания. – И она снова принялась щипать траву и мелкие цветы.
Мур постоял рядом – ему хотелось разобраться, какой у нее запах. Не вполне лошадиный. Молли пахла чуть ли не благовониями, но и лошадью тоже. Наконец Мур сказал:
– До свидания, – и пошел своей дорогой.
Ярдов через сто он понял, что тут обязательно нужно свернуть с проселка вправо и углубиться в лесную чащу. Он продирался сквозь орляк, проламывался через густой шипастый подлесок и наконец очутился там, где росли большие деревья и было посвободнее. Вскоре он обнаружил полянку, по колено засыпанную опавшей листвой. Когда Мур двинулся вброд через листья, с противоположной стороны на полянку двинулся Крестоманси. Они остановились и уставились друг на друга.
– Мур! – произнес Крестоманси. – Какая удача!
На нем был наряд, в котором Мур его никогда раньше не видел – бриджи с толстыми вязаными гольфами, тяжелые грубые ботинки, а еще свитер. Муру до сих пор не приходилось видеть Крестоманси в свитере. Кудесник опирался на палку, и Мур подумал, что именно так, наверное, Крестоманси представляет себе костюм и снаряжение для пешего похода. Еще Муру никогда не приходилось видеть Крестоманси небритым. От всего этого он стал даже похож на человека.
– Я за вами пришел, – сказал Мур.
– Благодарение небесам! – ответил Крестоманси. – А то я никак не мог выбраться из леса без достаточных на то оснований.
– Как вы сюда попали? – спросил Мур.
– По ошибке, – устало признался Крестоманси. – Когда я отправился в путь, то хотел всего лишь проверить твои слова о дорогах, потому-то и решил по возможности пройтись пешком до Ульверскотского леса. Однако оказалось, что, какое бы направление я ни выбрал, дорога постоянно возвращает меня в замок. Это меня раздосадовало – не люблю, когда посягают на мои права. Я все же прорвался в лес, хотя и не без борьбы, – но тут выяснилось, что теперь мне не выйти. Должно быть, я хожу кругами уже битые сутки.
– Это же не Ульверскотский лес, – сказал ему Мур.
– Охотно верю, – отозвался Крестоманси. – Не знаю, что это за место, но здесь пусто, грустно и одиноко. Как нам попасть домой?
– Там какой-то непонятный барьер, – объяснил Мур. – Наверное, они сделали так, что за него попадаешь, когда разрушаешь эти их чары «Обратно-в-замок», но точно я не знаю. Он очень старый и весь ржавый. Давайте медленно телепортируемся в замок, а я попробую помочь вам пробраться за барьер.
– Это я уже пытался, – с усмешкой ответил Крестоманси.
– Попробуйте еще раз, вместе со мной, – сказал Мур.
Крестоманси пожал плечами, и они отправились в путь. И тут же налетели на барьер. С этой стороны он был куда ощутимее и прочнее, совсем как настоящий. И уже вполне мог сойти за проволочную сетку и старые проржавевшие железяки, сплошь заросшие ежевикой, подмаренником и густой жимолостью. А в гуще переплетенных ветвей Мур вроде бы различил ярко-красные ягодки переступеня и мелкий розовый кукушкин цвет. Ага, подумал Мур, вспомнив, что говорил ему старичок. Чары, которые отводят козни злопыхателей. Он повернулся левым плечом вперед и поскреб железо за завесой растений – хотел найти, где смыкаются отдельные части барьера. Тут он почувствовал, как Крестоманси скользит от него куда-то назад. Пришлось ему свободной рукой вцепиться в палку Крестоманси и подтащить его поближе, туда, где – вроде бы – сходились внахлест два листа ржавой жести. К счастью, барьер не успел отбросить их обратно: Крестоманси тоже заметил место соединения и помог Муру отогнуть листы в разные стороны. На это у них ушли все силы.
Потом Мур и Крестоманси протиснулись в щель. И очутились, запыхавшиеся, опутанные побегами, на подъездной дорожке к замку, где Мур обнаружил, что все еще сжимает в кулаке палку Крестоманси.
– Спасибо, – сказал Крестоманси и забрал палку. Без нее ему было трудно идти. Мур увидел, что он сильно хромает. – Мало ли из чего его на самом деле сделали, этот барьер. Что-то мне не верится, чтобы такое сильное волшебство действительно держалось на проволочной сетке для курятника.
– По-моему, все дело в растениях, – проговорил Мур. – Они все для того, чтобы связывать и не пускать врагов. Вы подвернули ногу?
– Нет, всего-навсего натер небывалый волдырь, – сказал Крестоманси и умолк, чтобы отодрать от свитера длинный липучий побег подмаренника. – Я же весь день и всю ночь бродил в ботинках и уже начал их ненавидеть. А гольфы просто выброшу. – Он прохромал несколько шагов и хотел сказать еще что-то, идущее из самой глубины сердца, но не успел: к ним со всех ног подбежала Милли и бросилась Крестоманси на шею.
Следом за Милли бежали Джулия, Ирэн, Джейсон, Дженет и почти все замковые волшебники. Крестоманси мигом окружила целая толпа, и все радостно восклицали, приветствовали его, спрашивали, где он был, поздравляли Мура и желали удостовериться, что Крестоманси цел и невредим и хорошо себя чувствует.
– Нет, мне плохо! – заявил Крестоманси после пяти минут суматохи. – У меня на ногах волдыри вселенского масштаба. Мне нужно побриться. Я смертельно устал и ничего не ел со вчерашнего завтрака. А вы бы как себя чувствовали в моем положении?!
С этими словами он исчез с дорожки, оставив по себе облако пыли.
