Диана Джонс - Волшебное наследство
Ирэн так и не назначили официально следующей Бабкой, однако все ходили к ней советоваться, как к Бабке. И тогда Ирэн клала карандаш на очередной изысканный рисунок и серьезно слушала, держа на коленях Фундука. Фундук теперь мог забираться в какие угодно кладовые и добывать себе любые лакомства, и управу на него находила только Джейн Джеймс. Мама говорила Марианне: «Просто счастье, что Ирэн так полюбила этого кота».
Все были страшно довольны советами Ирэн, однако сама Ирэн говорила Марианне, что всего-то говорит людям то, что они сами пытаются ей сказать. Одним из первых за советом к ней пришел дядя Чарльз. Он надел безнадежно измятый свадебный костюм и явился с официальным визитом в Лесную усадьбу, где и рассказал Ирэн много всякой всячины. Вскоре после этого он поступил в аспирантуру при колледже искусств в Боубридже. Мама сказала Марианне, что дядя Чарльз собирается через год-другой перебраться в Лондон в поисках лучшей жизни.
– Ну вот, еще один выскочка решил, что мы для него уже и нехороши, – процедил папа.
А мамин визит к Ирэн привел к тому, что на третий понедельник она поехала в замок Крестоманси вместе с Джо и Марианной на автомобиле. Милли приняла ее с восторгом. Мама провела приятнейшее утро – болтала с Милли за кофе с печеньем (вкусное печенье, говорила потом мама, но у Джейн Джеймс все равно лучше, правда, тягаться с Джейн Джеймс невозможно), болтала обо всем на свете, в том числе и о великих тайнах трав. Вскоре она согласилась, чтобы к ним присоединился Том, секретарь Крестоманси, и делал заметки, поскольку, по словам Милли, мама рассказывала ей такое, о чем не слыхивал даже Джейсон. Маме так понравилось в гостях в замке – кроме всего прочего, она смогла и пообедать со своими детьми, – что она приходила туда еще много-много раз. Папа был недоволен, но мама говорила, что папа есть папа и ничего не попишешь.
После этого автомобиль, отправлявшийся в замок по понедельникам, частенько бывал битком набит дамами из семейства Пинхоу, а также их метлами на обратную дорогу; дамы наведывались в гости к самым разным обитателям замка. Мистер Стаббс и миссис Веникс тоже прилежно изучали их ремесло. В замок так и хлынули банки и горшочки с невиданными соусами и пикантными соленьями, а также волшебные узоры для вышивки на постельном белье, одежде и подушках. В ответ замок щедро делился чарами, однако в большинстве своем дамы из семейства Пинхоу были единодушны в том, что замковые чары в подметки не годятся их ремеслу. Дамам было приятно чувствовать собственное превосходство и полезность.
Мужчины приезжали в основном на велосипедах. Они ощущали собственное превосходство еще сильнее, особенно дядя Ричард и дядя Исаак: они оглянуться не успели, как уже давали уроки столярного дела и всевозможного волшебного садоводства и огородничества, а сбившиеся в кружок садовники и лакеи внимательно их слушали.
– Фу! – говорил папа. – Разрешают воровать свои идеи!
К этому времени по всей округе, за Боубридж в одну сторону и за Хоптон в другую, распространились слухи о том, как Эдгар и Лестер Пинхоу избавились от Деда Пинхоу. Оба потеряли клиентуру. В конце концов терпеть эти сплетни стало невозможно. Братья уехали в Брайтон и поселились вдвоем в холостяцкой квартире. Бабушка Кларисса перебралась к бабушке Сью, и они поселились в домике на окраине Ульверскота и завели столько жирных ленивых собак, что уже и сосчитать было невозможно. С тех пор папа прозвал их домик Блохоловкой.
Бабка Нора и ее дочь Доротея, само собой, затаили на Пинхоу зло. Это они и распространяли сплетни про Эдгара и Лестера. Когда оба Марианниных двоюродных деда уехали, Бабка Нора с Доротеей взяли себе в обычай торчать на пастбище в Хельме-сент-Мэри и провожать угрюмыми взглядами всех Пинхоу, приезжавших в замок с визитом, так что, как говорила мама, становилось даже не по себе – вдруг дурной глаз у них сохранился. Однако и этому настал конец – Бабка Нора выиграла в лотерею поездку на двоих в Тимбукту, и они с Доротеей отбыли.
– Нельзя же, чтобы они вечно торчали у нас под боком и отравляли жизнь, – сказала Милли и подмигнула маме. – Нужно было, чтобы они уехали до того, как к ним вернется волшебная сила.
– Лезут не в свое дело, что характерно, – припечатал папа.
Кларч все рос и рос. К Рождеству он уже так повзрослел, что мог вместе со всеми ходить на уроки в классную, где теперь было многолюдно, и учиться читать и писать. Даже до Дженет стало доходить, что он не домашнее животное, а их друг. На лужайке по-прежнему то и дело играли в кларчбол, но чем больше Кларч рос, тем сильнее менялись правила. К Новому году Кларч уже в одиночку играл за целую команду.
Обитатели замка понемногу привыкали, что частенько, обычно после заката, на лужайку приземляется призрачный силуэт грифонши. Иногда это приводило к путанице, поскольку очередные модели летательного аппарата, изобретенные Джо, тоже частенько возвращались домой на закате и при посадке обычно терпели крушение. По наблюдениям мистера Фрэзера, различие состояло в том, что, если прилетала грифонша, в коридоре тебя сшибал с ног Кларч, спешивший на улицу к маме. А если Кларча не видно, значит тебе самому надо спешить на улицу с целительными заклятиями и ремонтными чарами, которым научили тебя Пинхоу.
А иногда… Иногда, когда Мур с Саламином забредали глубоко-глубоко в леса, они видели, как шагает в дальней дали высокий старик, положив руку на спину сверкающему белому единорогу.
