Памела Трэверс - Мэри Поппинс открывает дверь
Неожиданно все смолкло. И из этой тишины, торжественной и глубокой, родился удар больших часов.
— Бом-м-м! — сказал Биг Бен.
И с этим ударом кончился Старый Год.
В тот же момент что-то зашевелилось в Детской. Затем раздался дробный стук каблуков.
Джейн и Майкл вздрогнули и проснулись.
— Господи! — сказал Майкл, садясь в кровати.
— Батюшки! — ахнула Джейн.
То, что они увидели, было так неожиданно и удивительно, что больше они не смогли произнести ни слова.
На полу стоял Позолоченный Поросенок и с важным видом притоптывал ногами.
Бумс! — с глухим стуком рядом с ним приземлился слон по имени Альфред.
Затем, спрыгнув со шкафа, к ним присоединились Обезьяна Пинни и Синяя Уточка. Вдруг, к удивлению детей, Позолоченный Поросенок заговорил.
— Не будет ли кто-нибудь так добр вставить мой хвостик на место? — спросил он тоненьким голоском.
Майкл вылетел из кровати и бросился к камину.
— Так гораздо лучше, — заметил Поросенок, улыбаясь. — А то мне было в высшей степени неудобно с самого Рождества. Свинья без хвоста, знаете ли, почти так же плохо, как хвост без Свиньи. А теперь, — продолжал он, оглядывая комнату, — все готовы? Надо спешить!
С этими словами он направился к двери. За ним двинулись Слон, Обезьяна и Утка.
— Куда вы собираетесь? — воскликнула Джейн, изумленно таращась на них.
— Идемте с нами — и увидите, — ответил Поросенок.
Молнией дети впрыгнули в свои халаты и шлепанцы. Затем сбежали за игрушками вниз по лестнице и выскочили через Парадную дверь на улицу.
— Сюда! — указал Поросенок, пересекая Вишневую улицу и входя в Парковые ворота.
Пинни и Синяя Уточка, визжа и смеясь, скользнули следом. За ними неуклюже громыхал фланелевыми пятками по тротуару Слон Альфред. Самыми последними шли Джейн с Майклом.
Над деревьями висела круглая белая луна. Ее мерцающие серебристые лучи освещали лужайки и дорожки Парка, по которым разгуливали какие-то непонятные фигуры.
Альфред вскинул фланелевый хобот и нетерпеливо втянул воздух.
— Ха! — воскликнул он удовлетворенно. — Похоже, мы благополучно проникли внутрь!
— Внутрь чего? — не понял Майкл.
— Внутрь Трещины, — сказал Альфред, помахивая ушами.
Дети переглянулись. «Черт возьми, что имел Альфред в виду?»
Однако тут они увидели, что Поросенок манит их к себе золотистым копытцем, и заспешили через лужайку.
— Ой, извините! — пропищали три маленьких существа, выскакивая из-под ног у детей.
— Три Беленькие Мышки,[5] — объяснил Альфред улыбаясь. — Они всегда путаются под ногами.
— Они убегают от старой Мельничихи? — удивленно воскликнул Майкл.
— Конечно нет! Сегодня они не бегают друг от друга. Наоборот, спешат встретиться. Ведь они внутри Трещины!
— Привет, Альфред! Ты благополучно добрался? — то и дело слышались вокруг приветственные возгласы.
— Да это же старая добрая Пинни!
— Ба! И Синяя Уточка тоже здесь!
— Ура, Ура! Привет, Золотистый Поросенок!
Стойкий Оловянный Солдатик, проходя мимо, отсалютовал Поросенку, а тот помахал в ответ своим золотистым копытцем. Пинни поздоровалась с двумя птичками, которых звали Дженни-желтогрудка и Робин-красношейка.
Синяя Уточка что-то назидательно говорила Пасхальному Цыпленку, наполовину вылезшему из яйца. Что касается Альфреда, то он размахивал хоботом во все стороны и громко приветственно трубил.
— Вам не холодно, моя дорогая? Сегодня довольно свежо! — услышала Джейн позади чей-то голос.
Обернувшись, она увидела бородатого и очень странно одетого человека. На нем были брюки из шкуры горного козла, бобровая шапка, а в руках — большой зонтик из кроличьих хвостов. За ним, держа целую охапку мехов, стояла черная фигура.
— Пятница, — сказал бородатый мужчина, оборачиваясь, — будь любезен, подай этой леди пальто.
— Рад услужить, хозяин!
И огромная чернокожая фигура грациозным движением накинула на плечи Джейн котиковое манто.
Джейн вытаращила глаза.
— Так вы… — начала она и, не закончив, застенчиво улыбнулась.
— Да-да, — подтвердил человек с бородой, кланяясь. — Пожалуйста, называйте меня просто Робинзон! Так делают все мои друзья. «Мистер Крузо» звучит слишком официально.
— Но я думала, вы — в книге! — удивилась Джейн.
— Так и есть, — улыбнулся в ответ Робинзон Крузо. — Но сегодня кто-то любезно оставил книгу открытой. И вот видите — я сбежал!
Джейн вспомнила о том, что перед уходом Мэри Поппинс поставила книгу на шкаф в открытом виде.
— И часто это случается? — поинтересовалась она.
— Увы, не часто! Только в конце года. Трещина — единственная наша возможность… Но, простите, я должен поговорить с…
И Робинзон Крузо повернулся, чтобы поприветствовать смешного человечка, который шел мимо на заплетающихся тоненьких ногах. Его острая голова была лысой, как яйцо, а шею окутывал длинный шерстяной шарф. Он кивнул Робинзону Крузо и вопросительно уставился на детей.
— Вот это да! — воскликнул Майкл. — Вы так похожи на Шалтая-Болтая![6]
— Что?! — сердито взвизгнул человечек. — Как может кто-то быть похожим на самого себя? Я слышал, как о людях говорят, что они не похожи на самих себя, когда они, например, не слушаются или едят слишком много… Но — похожи? Что за ерунда?
— Но — вы целый! — возразил Майкл, таращась на нового знакомого. — Я думал, что Шалтая-Болтая нельзя собрать!
— Кто сказал, что нельзя? — сердито вскричал человечек.
— Но ведь… это… «Ни царские кони, ни царская рать…» — начал Майкл, запинаясь.
— Подумаешь — кони! Что эта конница вообще может? А королевская рать и того хуже! Только и разбирается, что в лошадях! Сами меня собрать не могут, вот и считают, что никто другой тоже не может!
Не желая перечить сердитому человечку, Джейн и Майкл кивнули.
— Вообще-то, — продолжал между тем Шалтай-Болтай, — Король сам меня собрал… Эй! Правильно я говорю? Последние слова были обращены к толстенькому, кругленькому человечку, который одной рукой придерживал на голове корону, а в другой нес блюдо с пирогом.
— Ой, он так похож на Короля из рассказа Мэри Поппинс! Должно быть, это старый Король по имени Коль! — догадалась Джейн.
— Что я должен подтвердить? — спросил Король, осторожно балансируя блюдом.
— Что собрал меня! — взвизгнул Шалтай-Болтай.
— Конечно, — подтвердил Король. — Взял меда, заперся в гостиной и склеил. Но только на один день. В честь торжества, так сказать… Простите, но я сейчас очень занят. Двадцать две вороны вот-вот начнут каркать, и я должен успеть разрезать пирог.
— Ну, что я вам говорил? — вскричал Шалтай-Болтай. — Как вы смеете утверждать, что я обыкновенное разбитое яйцо!
Он грубо повернулся к ним спиной, и его большая голова с трещиной посередине сердито сверкнула в лунном свете.
— Не спорьте с ним! Это бесполезно, — сказал Альфред. — Он слишком болезненно воспринимает свое падение. Эй! Полегче! Смотрите, куда идете!
Альфред поднял свою огромную ногу, и дети увидели, как Лев с короной на голове метнулся в сторону.
— Извините! — сказал Лев вежливо. — Такая давка сегодня! Кстати, Вы не видели Единорога? Ах, вот он! Эй! Подожди минутку!
И с рычанием Лев внезапно прыгнул на серебристую фигуру, пробегающую мимо.
— Ой, держите его! Держите! — закричала Джейн. — Он будет гонять Единорога, пока люди не прогонят их за порог!
— Только не сегодня, — успокоил ее Альфред. — Смотри!
В следующий момент Джейн и Майкл в изумлении вытаращили глаза, так как увидели, что Лев поклонился Единорогу.[7] Затем он снял с головы Золотую Корону.
— Теперь твоя очередь носить ее, — сказал Лев вежливо. После этого они обнялись и, пританцовывая, двинулись вперед.
— Как дети? Хорошо ведут себя сегодня? — спросил Единорог у сухонькой старушки, проходящей мимо.
Она тянула за собой огромный Башмак, полный смеющихся мальчиков и девочек.[8]
— Просто чудесно! — весело ответила Старушка. — Сегодня я ни разу не использовала розгу! Жоржик-Коржик[9] помогает девочкам. Они требуют, чтобы их целовали. А что касается мальчиков, то они совсем сегодня не шалят. Смотри, как Красная Шапочка ласково разговаривает с Волком! Она пытается его научить просить ужин. Крошечка Лесли,[10] держись крепче!
Старушка погрозила пальцем маленькой белокурой девочке, сидящей на заднике Башмака. Девочка была поглощена разговором с большим черным Пауком; а когда Башмак прогромыхал мимо, она протянула руку и нежно погладила мохнатую лапу.
— Но почему она не убегает? — воскликнул Майкл. — Она даже не напугана!
