Памела Трэверс - Мэри Поппинс открывает дверь
— Но я был в море всего минуту назад! И вы тоже, Мэри Поппинс! Мы танцевали с морскими существами Матросский Танец!
— Вот еще! — фыркнула она, вытряхивая коврик. — Будто мне больше делать нечего, как танцевать с моряками!
— Ну а как же морские существа? — спросил Майкл. — Тюлень, Лосось, а еще эта забавная старая Черепаха? Мы были с ними внизу, Мэри Поппинс, на дне моря!
— На дне моря?! С забавным старым Лососем?! Да, у тебя действительно очень странные сны! Скорее всего, ты просто объелся булочек во время ужина! Моряки, черепахи… Ну и ну! Что еще придумаешь?
Ее фартук сердито похрустывал, когда она, бормоча что-то себе под нос, вышла из Детской.
Майкл смотрел ей вслед и тихо качал головой. Вопросы он больше задавать не осмеливался, но недоумения его Мэри Поппинс не рассеяла.
Майкл задумчиво вылез из кровати и сунул ноги в шлепанцы. И тут его глаза встретились с глазами Джейн. Джейн слышала каждое слово их разговора, и пока они спорили, она заметила в Детской кое-что интересное.
Улыбнувшись Майклу загадочной улыбкой, она понимающе кивнула.
— Это было удивительное путешествие, — сказала она. — Но это был не сон.
С этими словами она указала на камин.
Майкл поднял глаза и вздрогнул от удивления. Затем торжествующая улыбка расплылась по его лицу.
Рядом с пятнистой раковиной на каминной полке лежали два морских пенни и маленькая розовая Морская Звезда.
— Помнишь, что сказал Террапин? Никто не уходит из моря без подарка, — прошептала Джейн.
Майкл кивнул. В этот момент дверь распахнулась и в Детскую вошла Мэри Поппинс. Взяв с каминной полки Морскую Звезду, она приколола ее к воротнику. Звезда ярко сверкала и переливалась, когда Мэри Поппинс разглядывала себя в зеркале, висящем на стене.
Майкл повернулся к Джейн, с трудом сдерживая смех.
— Тидди-ум-пом-пом! — промычал он про себя.
— Тидди-ум-пом-пом! — прошептала в ответ Джейн.
И прямо за строгой прямой спиной Мэри Поппинс они отважно станцевали несколько па из Матросского Танца.
Они не заметили, что ее синие глаза наблюдали за ними через зеркало. Не заметили они и улыбки на лице Мэри Поппинс, которой она обменялась со своим отражением, — снисходительной улыбки Собственного Превосходства.
Глава седьмая. …Долго и счастливо
Был последний день Старого Года.
Наверху, в Детской, Джейн, Майкл и Близнецы готовились ко сну. Мэри Поппинс раздевала всех четверых, а если Мэри Поппинс что-то делала, то делала она это мастерски.
Словно фокусник, ходила она между стоящими в ряд детьми, и их одежда, казалось, спадала лишь от одного ее прикосновения. Молниеносно стянув с Джона свитер, она принялась за платье Джейн. Неуловимое движение — и платье лежит на стуле. Носки Барбары промелькнули и повисли на спинке кровати. Что касается Майкла, то ему показалось, что Мэри Поппинс даже не дотронулась до него. Просто взглянула — и одежда оказалась на вешалке.
— А теперь живо в постель! — скомандовала Мэри Поппинс, сопроводив эти слова таким жутким взглядом, что дети, визжа, разлетелись по местам и забились под одеяла.
Она прошлась по Детской, приводя ее в порядок и собирая разбросанные игрушки. Дети уютно лежали в кроватях, наблюдая за своей няней и слушая мягкое похрустывание ее накрахмаленного передника.
Синие глаза, пунцовые щеки, задорно вздернутый нос — ну совсем как у Датской Куклы. «С первого взгляда, — думали про себя Джейн и Майкл, — ни за что не скажешь, что она такая необыкновенная! Но, как говорится, внешность обманчива».
Вдруг Майклу пришла в голову мысль, показавшаяся ему очень важной.
— Послушайте! — сказал он, садясь в кровати. — Когда точно кончается старый год?
— Сегодня ночью, — ответила Мэри Поппинс кратко. — В двенадцать. С первым ударом часов.
— А когда начинается? — продолжил Майкл.
— Что начинается? — раздраженно бросила Мэри Поппинс.
— Новый год, — терпеливо ответил Майкл.
— С последним ударом двенадцати, — фыркнула она.
— Да? А что же бывает в промежутке? — удивился Майкл.
— В каком промежутке? Ты можешь говорить как следует? Я не умею, к сожалению, читать мысли!
С последней фразой Майкл мог бы поспорить, но он прекрасно знал, что никогда не осмелится сделать этого.
— Между первым и последним ударом, — торопливо объяснил он.
Мэри Поппинс обернулась и уставилась на него.
— Не ищи неприятностей, они сами тебя найдут! — сердито посоветовала она.
— Но я не ищу неприятностей, Мэри Поппинс! Я только хочу знать… — заспешил он, но осекся, так как лицо Мэри Поппинс приняло свирепое выражение.
— Хочу! Хочу! Ты все время чего-нибудь хочешь! Все! Если я услышу от тебя еще Хоть Одно Слово…
Майкл нырнул под одеяло.
Мэри Поппинс еще раз фыркнула и двинулась мимо кроватей, подтыкая одеяла.
— Это я забираю! — заметила она, взяв из рук Джона Синюю Уточку.
— Не надо! — заплакал Джон. — Пожалуйста, верните ее мне!
— Отдайте мою Пинни! — хныкала Барбара, когда Мэри Поппинс оторвала ее пальцы от тронутой молью игрушечной обезьянки.
Обезьяна эта сначала принадлежала миссис Бэнкс, когда она была маленькой девочкой, а затем по очереди каждому из ее детей.
Но Мэри Поппинс не обратила на протесты никакого внимания. Она подошла к кровати Джейн, и серый фланелевый Слон по имени Альфред был извлечен из-под одеяла. Джейн быстро села.
— Но почему вы забираете игрушки? — удивилась она. — Разве мы не можем спать с ними, как всегда?
Мэри Поппинс посмотрела на Джейн ледяным взглядом, потом склонилась над кроватью Майкла.
— Свинью, будь добр, — скомандовала она строго и протянула руку за позолоченным картонным Поросенком, которого тетя Флосси подарила Майклу на Рождество.
Раньше Поросенок был наполнен шоколадом, но теперь в нем не осталось ни одной конфеты. Там, где должен был располагаться хвост, зияла большая дыра. На Рождество Майкл его выдернул, чтобы посмотреть, как он крепится. С того дня хвост лежал на камине, и Поросенок обходился без него.
Майкл вцепился в игрушку.
— Нет, Мэри Поппинс! — смело заявил он. — Это мой Поросенок, и я хочу, чтобы он остался со мной.
— Что я сказала? — повысила голос Мэри Поппинс. Ее взгляд был так ужасен, что Майкл сразу отпустил Поросенка.
— Что вы собираетесь с ними делать? — поинтересовался он, так как Мэри Поппинс выстроила животных рядком на шкафу, где хранились игрушки.
— Не задавай ненужных вопросов — и тебе не солгут, — назидательно заметила она. Ее фартук похрустывал, когда она подходила к книжной полке.
Дети видели, как Мэри Поппинс сняла с полки три их самые любимые книги: «Робинзона Крузо», «Зеленую книгу Сказок» и «Рифмы Матушки Гусыни». Затем она открыла их и поставила перед четырьмя игрушками, отобранными у ребят.
«Неужели она думает, что животные умеют читать?»— удивлялась Джейн про себя.
— А теперь, — важно сказала Мэри Поппинс, направляясь к двери, — закрывайте глаза и спите!
Майкл сел в кровати.
— Но я не хочу спать, Мэри Поппинс! Я хочу посмотреть, как наступит Новый Год!
— Если на горшок смотреть не отрываясь, он никогда не закипит! — напомнила ему пословицу Мэри Поппинс. — Ложись немедленно, и чтобы я не слышала больше ни одного слова!
Затем, громко фыркнув, она выключила свет и захлопнула за собой дверь Детской.
— Я все равно не буду спать и посмотрю, что произойдет, — сказал Майкл, как только дверь закрылась.
— Ия, — решительно поддержала его Джейн.
Только Близнецы ничего не сказали. Они уже успели заснуть. Не прошло и десяти минут, как голова Майкла склонилась на подушку. А через пятнадцать слиплись глаза у Джейн.
Четыре одеяла из гагачьего пуха поднимались и опускались в такт детскому дыханию. Ничто не нарушало тишины.
— Динг-донг! Динг-донг! Динг-донг! Динг-донг! — раздался в ночи звон колоколов.
— Динг-донг! Динг-донг! Динг-донг!
С каждой башни, с каждой колокольни лился радостный звон. Эхо разносилось по городу, плыло над Парком, над Вишневой улицей. Колокола звонили и с Севера, и с Юга, и с Востока, и с Запада. Они звонили, били, гремели, грохотали, пели, стучали.
Люди высовывались из окон и трезвонили в колокольчики, которыми в обычные дни созывали на обеды и ужины своих домашних. А те, у кого не было такого колокольчика, выводили трели дверными звонками.
По улице катил тележку Мороженщик и изо всех сил размахивал колокольчиком.
В дальнем конце сада Адмирал Бум бил в корабельный колокол. В Гостиной дома мисс Ларк заливался обеденный колокольчик и громко лаяли собаки.
— Динь-Динь! Дон-дон! Р-р-гав-гав!
Казалось, все колокола в мире вдруг разом зазвонили. Эхо разносило звонкие голоса, сталкивало их, образовывало забавные созвучия и даже мелодии.
