Александра Анисимова - Бабушкины янтари
Вышла бабушка в сени, отворила дверь и видит: на крыше соседнего двухэтажного дома сидит скворец, смотрит на бабушкину дверь и громко-громко кричит. А как увидал, что бабушка вышла, он перелетел через ее крышу и стал кричать у скворечницы. Поглядела бабушка в свое маленькое окошечко на большой двор, а там опять этот пестрый котище около шеста сидит! Догадалась бабушка — скворец ее на помощь зовет. Опять погремела она ведром и прогнала кота.
Прогнать прогнала, но еще не насовсем. После этого и еще не раз и не два, а, может быть, десять рано по утрам прилетал скворец к бабушкиной двери и криком будил бабушку, чтобы она этого противного кота попугала.
Скоро не скоро, а все-таки отвадила она кота — перестал он на скворечницу заглядываться, оставил скворчат в покое. Отвязался кот, и не стали скворцы ни свет ни заря бабушку будить.
А время идет день за днем, день за днем. Скворчата растут, летать учатся.
И вот однажды, тоже рано-рано утром, проснулась бабушка от скворчиного крика. Поднялась бабушка:
— Пойти поглядеть — что у них там за суматоха? Почему разговор подняли и большие и малые?
Не успела она выйти и слышит — будто что-то посыпалось на ее железную крышу…
Поторопилась, вышла и увядала, что вся скворчиная семья стайкой летает. Это, оказывается, скворец со скворчихой и пять их птенцов на бабушкину крышу сели. А ей показалось — посыпалось что-то!
С бабушкиной крыши вся стайка перелетела на сарай, с сарая — на двухэтажный дом. А потом и дальше полетели — на большой вяз, который стоял на конце огорода. Несколько раз поднимались они и кружились над вязом, а потом взвились выше, выше и — полетели вон из села.
Вечером бабушка поджидала их, думала — они ночевать домой прилетят. Но — нет! — не вернулись скворцы в свою скворечницу ни в этот вечер, ни после.
А в скворечнице на время поселились квартиранты — воробей с воробьихой.
Куда же все-таки отправились скворцы? И где они конец лета летовать будут?
Улетели они на поля, на луга, на лесные опушки. Там они день-деньской летают, корм добывают. А ночуют где-нибудь на кустах, на деревьях. Недаром говорится, что «летом каждый кустик ночевать пустит».
Так и жили скворцы до самой осени, до тех дней, как пришла им пора в большие стаи собираться и лететь на юг, в теплые края, куда наша сердитая зима не доходит.
Как котенок лягушку ловил
Не в чистом поле на просторе, а в самой середине села стоял терем-теремок — маленький такой домик. Приютился он между большими домами и поглядывал двумя оконцами на теплую сторону, то есть на юг. Будто нарочно повернулся, чтобы весь день на солнышко смотреть.
В домике было и светло, и тепло, не очень просторно, но и не тесно. А хозяйками в нем были две сестры — Варвара Петровна и Ненила Петровна.
Бабушки жили одни только в летнюю пору, а в осенние холода в их доме появлялись и другие жители. Кто их знает, где они лето летовали, а зиму зимовать заявлялись в терем-теремок — тут под полом находили себе теплое и удобное жилье. Это были шустрые мышки-норушки и смиренницы лягушки-квакушки.
Мышки, всем известно, жильцы беспокойные и такие неприятные, что никто им рад не бывает. Немало огорчений доставляли они Варваре Петровне и Нениле Петровне. Ну вы подумайте: прогрызли половицы, наделали себе ходов и переходов и без всякого стеснения разгуливали, где только им вздумается: и под шкафом, и под лавкой, и по полу, и по столу. То они заберутся в банку с мукой, то в чашку с крупой, то на столе у хлеба корки обгложут. Ну кому это может быть приятно? А то примутся газеты зубами, как ножницами, стричь и таскать бумажную труху к себе в гнезда, чтобы мышатам было потеплее и помягче. Бывало и такое: подерутся из-за чего-нибудь и начнут гоняться друг за дружкой — пищат да бегают по всему полу. Ну просто чистая беда с этими мышами! Хоть кому беспокойно, а бабушкам и подавно — ведь пожилому человеку покоя хочется. Ох уж эти мыши!
А вот про лягушек плохого не скажешь. Ничего такого вредного они не делали, жили себе тихо и смирно. Хозяйки даже и не знали бы, что тут такие жилички есть, если бы иногда какая-нибудь из этих тихонь, наверно самая у них главная, не подавала своего голоса. Но случалось это редко. Да и голос-то у земляной лягушки совсем не громкий, а так, тихое поурлыкивание, которым она летом предвещает дождливую погоду, а зимой — потепление и снегопад. Недаром земляную лягушку называют живым барометром.
Однажды долгим зимним вечером сидели Варвара Петровна с Ненилой Петровной около лампы у стола и занимались каждая своим делом. Вдруг где-то под полом раздалось тихое:
— Уррр… уррр… уррр…
Ненила Петровна поежилась и сказала:
— Ну, запел подпольный соловей!
— Вот и хорошо! — сказала Варвара Петровна. — Это к теплу. Вот увидишь: если не завтра, так послезавтра или оттепель будет, или понесет мокрая вьюга. Лягушки за несколько дней сырую погоду чуют. Старые люди давно это заприметили, поэтому и говорят: «Лягушка поет — добрую весть подает».
Знала Варвара Петровна, что сестра терпеть не может лягушек, и принялась нарочно их расхваливать:
— В пении, конечно, лягушке далеко до соловья, а все же и ее песенки не плохие. А зимой так и вовсе приятно ее послушать…
А в подполе опять:
— Урррр… урррр…
— Слышишь, какой голосок — тихий, нежный.
— Нежного ничего не слышу, — сказала Ненила Петровна, — только то и хорошо, что хоть негромко кричит. А я вот что думаю: наверно, никто, кроме тебя, этих противных лягушек не любит и у себя под полом такую гадость не разводит…
Варвара Петровна засмеялась:
— Напрасно ты так думаешь! Лягушек любят, берегут и разводят. Разумный человек никогда лягушку не обидит. Вреда от нее никакого нет, а польза — большая! Всем известно, что лягушка пожирает многое множество червей и насекомых, вредных и для человека, и для растений, и для строений. И у нас, и в других странах лягушку считают полезной. Где это я читала, сразу не припомню…
— Что читала?
— Да про лягушек. Читала я, что в Китае они были в большом почете, их всячески берегли и охраняли: убить лягушку — считалось нехорошим делом, позорным поступком. Значит, китайцам давным-давно известно, что лягушка — друг человека. А в Англии земляных лягушек даже покупали и поселяли их в плодовых садах, в парках и в цветниках около особняков…
— Чтобы они пели? Или чтобы удивляли своей красотой?
— Не подсмеивайся! Для того, чтобы они уничтожали всякую насекомую нечисть, червей и слизняков, которые вредят растениям… Да где же я это читала?
— Скорее всего, ты это читала у Брема.
— Нет. Кажется, в каком-то журнале. Там очень хорошо было сказано, как китайцы лягушек оберегали…
А из-под пола опять послышалось:
— Уррр… уррр…
— Ты говоришь — лягушек разводят, — сказала Ненила Петровна, — но ведь около особняков их хоть сотни разведи, все равно их не видно и не слышно. А у нас с тобой не особняк, а маленький домик. Здесь и одну лягушонку во всех углах слышно. Не хватает только, чтобы они стали вылезать из-под пола да прыгать по всей избе вперегонки с мышами.
— Не беспокойся, не вылезут. Ничего им тут не нужно. Ведь они всю зиму спят. И только когда почуют тепло, какая-нибудь поурлычет впросонках.
Было уже поздно, и бабушки улеглись спать. Уснули они так крепко, что не слышали — подавала еще лягушка голос или нет.
Прошло после этого немного времени, может быть неделя, а может быть и того меньше, я появился в этом доме новый житель — серый котенок. Маленький котеночек, а такой игрун! Найдет он какую-нибудь щепочку или тряпочку и возится с ней: отшвырнет ее лапкой, а потом подкрадется и бросится на нее, как настоящая кошка на настоящую мышку. Если уж кошачьей породе положено мышей ловить, так он и приучался.
Наиграется котишка, заберется на ящик около теплой печки, положит мордочку на лапки и спит.
Когда котенок немного подрос, стал он приглядываться к мышиным норкам — сидит в уголке около дырки в полу и поджидает — не выглянет ли мышка? Раза два были у него неудачи: только-только цапнет лапками, а мышка пискнет и убежит. Но потом стала получаться и удачная ловля — схватит он мышку и уже не выпустит, унесет куда нибудь в темный уголок и съест.
Один раз вечером дежурил котик около норки, сидел тихо-тихо и терпеливо ждал.
А в доме — тишина. Только часы тикают:
— Тик-так, тик-так, тик-так…
Вдруг котенок бросился и схватил добычу.
— Поймал! — тихонько объявила Ненила Петровна.
И тут же подосадовала:
— Эх, разиня! Выпустил…
А котенок испугался, фыркнул, мяукнул и убежал под кровать. А около норки что-то зашлепало по полу.
— Да это не мышь, а лягушка! — удивилась Ненила Петровна.
Варвара Петровна так и вскочила:
