Коллектив Авторов - Казачьи сказки
Идет по дороге в станицу Левон Иванович, встречает Михаила Ивановича и шумит ему:
– Здравствуй, брат Михайло Иванович!
– Здорово! Здорово, Левон Иванович. Куда идешь?
– Да за бараном, чтобы на поклон пойтить к новому бурмистеру-царю.
– А я за волом иду.
– Пойдем до станицы вместе, Михайло Иванович. Пошли они. Дошли до станицы. Левон Иванович метнул в кошару, а Михайло Иванович на баз завернул до волох.
Ну, приносят они добычу: Левон Иванович – барана, а Михайло Иванович – вола. Сложили добычу вместе и ведут спор: кому первому пойтить на поклон к бурмистеру-царю. Левон Иванович гутарит:
– Тебе надо, Михайло Иванович: ты старше.
– Нет, тебе, Левон Иванович: ты помоложе.
Спорят они. В то время на их счастье является косой заяц.
– Эй, ты, косоглазый, иди-ка сюда, – шумят они оба.
Заяц подбег до них, стал на задние лапки, ушами длинными прядает. Перепугался он и спрашивает:
– Что, братья, прикажете?
Левон Иванович приказ дает:
– Ну-ка, черт косоглазый, смотайся на всю прыть до Лисицы-бурмистерши да скажи: «Михайло Иванович кланяется волом, а Левон Иванович кланяется бараном бурмистеру-царю».
Вот заяц и мотнулся до Лисицы-бурмистерши. Добег до лисиной хатки, встал на задние лапки, а передними стучит в дверь.
– Эй, выходи, Лисица-девица.
Вышла Лиса и гутарит:
– Ах ты, черт косоглазый! Невежа! Да какая я тебе девица? Я замужняя жена! Муж мой бурмистер наших лесох!
Услыхал заяц и оробел. Лиса глядит на него да и спрашивает:
– Зачем, косоглазый, прибег?
– Меня Михайло Иванович да Левон Иванович послали сказать тебе, что принесли они вола и барана на поклон бурмистеру-царю.
Сказал заяц и подался в лес до Левона Ивановича и Михайла Ивановича. Прибег и доложил, что бурмистеру-царю о том объявлено.
Стоят они втроем и совет держат друг с другом, кому куда схорониться. Михайлу Ивановичу хорошо: он и на дерево может залезть. Вот он и гутарит:
– Я залезу на дерево.
А Левону Ивановичу плохо: он залезть на дерево не может. Тогда Левон Иванович гутарит Михайлу Ивановичу:
– Брат родной, я лягу, а ты меня загреби листьями, а сам потом на дерево залезешь, а косой отoйдет и под елочкой где-нибудь схоронится.
Михайло Иванович зарыл Левона Ивановича в листья, а сам на дерево полез. Косоглазый побег и схоронился под елочку. В это время Лисица-бурмистерша прибыла со своим мужем – бурмистером-царем. Котофей Иванович видит, что лежат вол да баран. Накинулся он на добычу и стал рвать. Рвет и кричит:
– Мяу! Мяу! Мяу!
Потом с вола прянул на барана и тоже кричит:
– Мяу! Мяу! Мяу!
Медведь сидит на дубу и гутарит себе: «Мал, а прожорлив!»
А Левону Ивановичу не видать, что за бурмистер-царь. Вот ему захотелось его повидать. Стал он помаленечку высовывать нос. Листья были сухие, зашуршели. А кот подумал, что мышь. Как бросится на шорох и попал когтями прямо в нос Левону Ивановичу.
Бирюк испугался. Вскочил и побег. А кот caм испугался бирюка да как прыгнет на дуб.
Михайло Иванович видит, что бурмистер добирается до него. Шутки плохи, свернулся в комок – и бух с дуба на землю. Встал и подался в лес. А Лисица-бурмистерша шумит:
– Лови! Лови! Лови их, Котофей Иванович!
Левон Иванович бежит по лесу, крутит носом, а Михайло Иванович бежит и дух не переведет. Встретились они. Вот Левон Иванович спрашивает:
– Ну как, брат, посмотрел бурмистера-царя?
– Да, посмотрел, брат, еле дух перевожу, печенки отбил.
– Да, Михайло Иванович, невелик наш царь, а поворотлив. Он и на земле, и в земле, и на дереве найдет…
А Лисица с Котофеем Ивановичем стали жить-поживать и добра наживать. Звери на поклон добычу им носят.
Мышь и Воробей
Жила мышь в степу, а близко был лес. Звали мышь Мышка-Тишка.
Вот Мышка-Тишка жила год, другой и третий. И днем и ночью все три года Мышка-Тишка бегала по полю, а никак не могла запастись хлебом на зиму. Тpи года засуха была. Посеют казаки хлеб, а он не родится.
Летом, когда хлебу созревать пора, Мышка-Тишка с утра до вечера трудится – колоски собирает, а зима приходит – есть нечего.
Три зимы Мышка-Тишка голодала. Прошла третья зима, она думать стала: «Надо весной хлеб посеять!» Надумала и ждет, когда снег совсем сойдет со степу и земля подсохнет.
Сошел снег, тут-то Мышка-Тишка призадумалась: «Вспашу я землю, а сеять нечем. Пока зерна доставать буду, время сеять пройдет. Где зерна взять?»
Думала она так да и вспомнила: «Погутарю я с Воробьем. Мажет, вдвоем и посеем. Живет он один, хлеб ему тоже нужен…»
По суседству Воробей жил. Гнездо у него было в дупле сосны. Сосна на отшибе леса стояла. Он тоже три года мучился. Придет весна – живет Воробей: мошек, жучкох, червячкох много. До самой осени сыт, а зима наступает – есть нечего, урожая нема! Зимой-то он в станицу часто летал. Да в станице своих воробьех много, им тоже нечего есть. Прилетит он, а станичные воробьи прогоняют его, а раз даже побили.
Прошла третья зима, Воробей думает себе: «Живет тут рядом полевая мышка, погутарю я с ней, может, пшеничку вдвоем-то посеем… Полечу-ка я до ней».
Надумал Воробей и полетел в степ. Летит он невысоко и видит: Мышка на бугорочке сидит. Вышла она из хатки своей и смотрит кругом.
Завидела Воробья, встала на задние ноги, а передние к небу подняла и кричит:
– Суседушка, сядь ко мне рядом да погутарим с тобой.
Сел Воробей на бугорок к Мышке, поздоровкался:
– Здравствуй, Мышка-Тишка.
– Здравствуй, Воробей.
Воробей ее спрашивает:
– Как живешь, суседушка?
– Плохо, сусед, живу. Урожаю нема, доходов никаких, жить нечем, детишки малые. Уж я не знаю, куда голову приклонить. Детки исть просют, а хлеба нема, взять негде, от станицы далеко живу, а казаки в поле сусеки не строят. Тебе-то хорошо, взял да и полетел в станицу, поклевал да и домонь.
Воробей послухал Мышку, покачал головой и гутарит ей:
– Ой, Мышка-Тишка, кабы хорошо было… В станице воробьех тьма-тьмущая, им самим нечего исть. Прилетел я зимой, они прогнали меня да еще и побили. Не придумаю, суседушка, как жить буду.
Мышка ему гутарит:
– Давай, Воробей, хлеб сеять.
– Давай, – согласился Воробей.
– Я пахать землю стану, а ты сеять будешь.
Договорились они. Мышка-Тишка сказала ему:
– Завтра казаки будут сеять и мы начнем. Я буду землю пахать, а ты – к казакам за зерном. Украдешь зерно, прилетишь, посеешь – и обратно за зерном.
Наутро рано поднялись Воробей с Мышкой. Мышка-Тишка пашет, а Воробей знай летает до казакох да на свое поле зерно носит. Неделю они так-то сеяли с Мышкой. Посеяли они 12 гектар и мечтают: уродится хлеб и будут они зимовать с блинами, пирогами, в гости будут ходить друг до дружке.
Посеяли и караулить свое поле стали. Мышка ночью караулила. Ходит по земле и все доглядывает. Воробей днем летает над полем. Всех жучкох, мошек, червячкох поклевал.
Пшеничка взошла, потом колос завязался, цвесть начала, налилась, созрела. Время убирать хлеб. Ну, покосили хлеб, помолотили, провеяли и ссыпали в одну большую кучу все зерна. Вот Мышка-Тишка гутарит:
– Давай, Воробей, делить хлеб.
– Давай. А как мы делить будем? – спросил Воробей Мышку.
– Да так вот и делить будем. У меня четыре ноги, Воробей, а у тебя две. Мне четыре меры, а тебе две. Вот и поделим по-божески.
Воробей не согласился.
– Нет, Мышка-Тишка, это не по-божески. По-божески, когда мы поровну разделим.
– Поровну делить нельзя, – гутарит Мышка.
Воробей стал убеждением действовать на Мышку:
– Ты работала и я работал, с поля вмeсте уходили, – значит, и делить поровну.
Мышка-Тишка подумала и сказала:
– Нет, так делить нельзя. Надо поделить, как я гутарю. У меня четыре ноги работали, а у тебя – только две. Мне четыре меры, тебе – две.
Воробей разобиделся и кричать стал:
– Ног-то у меня две, а крылья? Они тоже работали. Два крыла, две ноги – будет четыре! Поровну дели, по-божески!
Мышка ему отвечает:
– Да ведь, Воробушек, крылья при работе не нужны. Они ничего не делают. А вот ноги – это другое дело. Не будь у меня четырех ног, я не вспахала бы землю. Лошади тоже о четырех ногах. Вот так и будем делить, как я гутарю.
Долго они спорили, а потом поругались. Мышка назвала Воробья вором. Воробей Мышь обругал. Подрались они. Три дня дрались, так и не поделили свой хлеб.
На четвертый день Мышка-Тишка пришла со своими детьми и стала носить зерно в свою хату. Воробей тоже стал носить зерно к себе в дупло. Мышка полные сусеки насыпала хлебом, а Воробью мало досталось. Рассердился он и полетел до Орла заявлять на Мышь. Прилетел он до Орла и гутарит:
– Сеяли мы с Мышкой хлеб. Убрали с поля пшеницу, помолотили, а Мышка стала делить не по-божески: себе – четыре меры, мне – две, а потом меня обозвала вором и все зерно себе в сусеки ссыпала.
