А. Назаревич - Сказочные самоцветы Дагестана
– Если это вы убили аждаху, так поднимите хотя бы одну его голову. Никто из них не смог даже с места тронуть ни одну голову.
Тогда народ сказал: что аждаху победил, наверно, человек, который до этого два раза ходил к роднику.
Шамхал послал спросить приезжего человека, а он только зевает: где уже мне справиться с аждахой; я человек, уставший от работы, не мешайте мне спать!
Слуги шамхала сказали, что раз человек говорит, что он слабей аждахи, зачем и приставать к нему, но шамхал всё-таки приказал, чтобы приезжий явился к роднику. Пришлось медвежьему сыну прийти. Он легко поднял голову аждахи одним пальцем, и весь народ удивился. А шамхал убил своих слуг за обман и сказал медвежьему сыну:
– Выбирай, что хочешь, только иди ко мне на службу!
– Ничего мне от тебя, шамхал, не нужно, – сказал медвежий сын. – Я человек, уставший от работы, – поеду, отдохну.
Тогда народ разошелся, а медвежий сын со своей железной дубинкой отправился искать того аждаху, который увёл ханскую дочь. Свою гору перевалил, чужую гору обошёл, переправился через реки Ин да Дин, оставил позади шипучие водопады и дремучие леса и доехал, наконец, до густого орешника.
Сорвал медвежий сын орехов и вдруг слышит крик аждахи:
– На первый раз, незнакомец, я тебя прощаю, но ещё раз появишься в моих садах – берегись!
Медвежий сын ничего не сказал, посмотрел вокруг, увидел, что здесь нет ханской дочери, и поехал дальше.
Снова попались ему на пути шипучие водопады и дремучие леса, а за ними – огромный сад.
Только нарвал медвежий сын абрикосов, да хурмы, как услышал:
– И второй раз я тебя прощаю, незнакомец, но в третий раз появишься – берегись!
Медвежий сын увидел, что и здесь нет ханской дочери, и поехал дальше.
Опять он миновал и шипучие водопады, и дремучие леса и попал в огромный богатый виноградник. Рядом было озеро, а в озере – аждаха. На берегу озера сидела ханская дочь и горько плакала.
Медвежий сын наелся вдоволь винограда, а ещё больше потоптал.
Аждаха рассвирепел. Из пасти его пошли клубы дыма, из ноздрей завихрились столбы пламени, и над озером потянулись горячие облака. Медвежий сын бесстрашно вышел навстречу аждахе и ринулся в бой. Он схватил аждаху за шею, окунул под воду, чтоб погасить пламя, и задушил змея.
Посадив позади себя на седло дочь хана, медвежий сын вернулся в родные края. Обрадованный хан в этот же миг, словно с потолка достал кадия, словно из дверной задвижки раздобыл муллу, точно из отверстия оси посыпались муталимы, – и обвенчал свою дочь с медвежьим сыном. Свадьба была веселая, и продолжалась она целый месяц.
За весельем и не заметили, как пришла к концу осень и надвинулась зима. Хан приказал поскорей заготовить дров на зиму. Слуги хана собрали ослов и мулов, навьючили на них мясо и хлеб, собрались в лес за дровами. Медвежий сын узнал об этих приготовлениях и сам решил пойти в лес.
– Куда тебе, – сказал хан, – а что же будут делать тогда мои слуги! Сиди себе дома!
Но медвежий сын не согласился, поехал со всеми в лес. У опушки он присел, набрался сил, съел четыре туши мяса и четыре мешка хлеба, собрал упряжь со всех ослов и мулов, пристроил её себе на плечи и направился в лесную чащу. Поспав там до полудня, он после полудня выбрал сто самых больших и крепких дубов, вырвал их с корнем, связал, взвалил себе на спину и отправился к дому хана.
Дошел медвежий сын до ворот и видит, что с деревьями ему в ворота не пройти.
Поднатужился, – не прошёл, ещё раз поднатужился – и огромные, из белого камня ворота рухнули.
Хан выбежал на шум из дома и видит – во двор тащится целый лес.
Хан испугался. Что же это такое, подумал он, если этот человек рассердится, он одним ударом убьет и всех моих слуг и меня самого. И хан решил придумать медвежьему сыну поручение в такое опасное место, откуда бы он вовек не вернулся.
Вот однажды хан и говорит:
– Послушай, медвежий сын, сослужи мне службу!
– Охотно, мой хан, – отвечал медвежий сын, – куда прикажешь отправляться?
– Видишь ли, медвежий сын, в том лесу, куда ты ходил за дровами, живёт одна ужасная карт-людоедка. Она должна мне тысячу золотых. Не пойдешь ли ты за этим долгом?
– Почему же не пойти, – отвечает медвежий сын, – с удовольствием пойду.
Пришел он к карт и говорит:
– Ассалам алейкум, карт!
– Ва алейкум салам, медвежий сын. Если бы не твое уважение и не салам алейкум, сейчас же раздела бы тебя и бросила себе в рот.
– Не хвастай, карт, по-пустому, – сказал медвежий сын. – Лучше доставай свою казну и отдавай хану долг!
– Какой долг? – рассердилась карт.
– А тысячу золотых, – отвечает медвежий сын. Карт-великанша начала кричать и звать своих слуг, а медвежий сын схватил её одной рукой, да так придавил, что она не могла даже и пошевелиться.
– Ладно, – хрипит, – получай свою тысячу золотых!
Взял медвежий сын золото и пошёл домой.
Когда медвежий сын сумел вырвать у страшной карт несуществующий долг, хан стал еще больше бояться его. Думал он, думал, как бы избавиться от медвежьего сына, и говорит:
– Сделай милость, медвежий сын, я так болен, что меня может вылечить только та вода, что находится за семью горами, между двумя всё время сталкивающимися скалами. Не можешь ли ты принести мне эту воду?
– Отчего же не принести, – сказал медвежий сын, – с удовольствием принесу.
Выехал медвежий сын в путь и скоро прибыл туда, где две скалы всё время сталкивались и бились друг о друга. Только стал подходить медвежий сын к скалам, одна из них заговорила:
– Берегись, медвежий сын, не подходи к нам, – жалко мне твою молодость.
Медвежий сын и ухом не повёл и ещё ближе подошёл к скалам. Тогда они ещё грознее и быстрее стали сходиться и расходиться, даже быстрая ласточка не успела бы проскочить между ними. Медвежий сын не побоялся, упёрся руками и не дал скалам сойтись, как они ни сердились. Так он набрал воды и повёз её хану.
Когда и на этот раз медвежий сын вернулся живым, хан от испуга вскричал:
– Ради Аллаха, уезжай ты из моей страны, оставь нас в покое! Бери всё, что хочешь, бери все мои богатства, всё ханство, – только уходи.
Медвежий сын говорит:
– Глупый ты хан. Не нужно мне ни твоего богатства, ни ханства, – я и сам давно хотел уйти от тебя.
Покинул медвежий сын ханский дворец и вернулся в свой отцовский аул. Там он и сейчас живёт и привозит лес на зиму всему аулу.
Мелик-мамед падишах трёх царств
(Лезгинская сказка)
Жил-был Мелик-Мамед. Он был такой искусный охотник, что стрелы были ему как родные братья. Только подымет он лук, а тетива сама поёт:
Дзинь-динь – готовься, стрела,
Дзинь-динь – догони, догони!
Поёт тетива, а стреле уже и догонять никого не надо, – звери и птицы от одной песенки замирают как завороженные.
В один из дней в доме Мелик-Мамеда случилась большая радость – жена родила ему сына с золотым хохолком. Назвали его тоже – Мелик-Мамед.
Отец говорит:
– Пойду-ка я, жена, на охоту, – подстрелю для нашего сына какую-нибудь диковинку.
Только поднялся в горы, а на скале и впрямь диковинка – такая птица, что и в раю не найти.
Охотник подумал: «По такой птице стрелять, – только перья побьёшь. Лучше возьму ее живьём».
Поднял Мелик-Мамед свой лук, чтобы заворожить птицу, а она точно смеётся над ним. Тетива дрожит и поёт:
Дзинь-динь – готовься, стрела,
Дзинь-динь – догони, догони!
А разве догонишь, если птица прыгает с камня на камень и охотник еле-еле держится на уступе? Птица выше, и охотник выше. Она над расщелиной, и охотник за нею. Сорвался – и разбился насмерть. Птица вспорхнула и улетела.
Жена охотника погоревала, погоревала и решила: «Не дай Аллах, чтобы и сын стал охотником!»
Решила так, и выбросила лук и стрелы в сад.
Маленький Мелик-Мамед подрастал и так и не знал, кем был отец, – целыми днями резвился в горах да в лесу и думал только о том, чтобы никто не увидел его золотого хохолка.
Больше всего Мелик-Мамед любил зверей. Найдёт ежа и ласкает его, как самого мягонького котенка. Поймает сердитого хомяка и обучит его разным хитростям.
Ёж спрячется в траву, шуршит иголками.
– Хыр-хыр, – не спеши, не спеши!
А хомяк подымется на задние лапки, удивляется:
– Пиу… пиу… Почему? Почему?
Прямо хоть бери, да странствуй с ними по аулам, забавляй людей!
Однажды Мелик-Мамед привёл домой худого замученного осла. Караванщики забили его до полусмерти и хотели содрать с него шкуру, но до базара было далеко, а шкура изъедена оводами, вот его и бросили на дороге. Мелик-Мамед выходил осла молоком, кормил сладким инжиром, залечил его раны мягкими травами. Осёл привязался к Мелик-Мамеду, стал ладным да крепким и с тех пор служил своему новому хозяину, как добрый конь.
Мелик-Мамед едет на своём ослике, а люди вслед ему говорят:
– Этот Мелик-Мамед такой же, как и его отец! Бродит по горам, точно ему в родном ауле и дела нет!
