Зденек Слабый - Три банана, или Пётр на сказочной планете
Журнал «Азбука молодых техников и естествоиспытателей» начал печатать серию статей о путешествии Петра Панека в космос. Клуб друзей детской книги организовал в Клубе писателей конференцию на тему «Лифт и детская литература». Отдельной брошюрой вышли стихи и рассказы, печатавшиеся раньше в журнале для детей «Анютины глазки», которые детям рекомендовалось читать только в лифте.
На второй день утром ракета пана Панека взлетела.
Направление — Марс.
В голодной тюрьме
— Как я мог превратиться в пса? — размышлял Пётр, которого связали и опустили в голодную тюрьму в подземелье. (Вот видите, в замке Мяу действительно есть тюрьма!) До сих пор в ушах его звучало ненавистное мяуканье кошек, которые узнали, что среди них находится пёс. Некоторые кошки зашли так далеко, что требовали для Петра высшей меры наказания — утопления в молоке. Но поскольку им было жалко молока, победило предложение Мурека, чтобы собачий разведчик, за которого принимали Петра, был брошен в подземную тюрьму, где он погибнет голодной смертью.
Остроушек прочитал перед кошачьим войском составленный им ещё ночью обвинительный акт. Петра обвинили в целом ряде преступлений: в шпионаже, в обмане принцессы, в злоупотреблении доверием кошачьего штаба, во лжи и притворстве. Хорошо ещё, что они не заметили самоката, а то они назвали бы его путь в Мяу вооружённым вторжением.
Пётр пытался защищаться, но всё было напрасно. И вообще он защищался довольно вяло, потому что всё время думал и думал, как же он мог стать псом.
Теперь он сидит в голодной тюрьме. Здесь мокрый пол и скользкие стены, он связан по рукам и ногам, его начинают мучить голод и жажда, вокруг темнота и неоткуда ждать помощи. Почему же он выглядит как пёс? Вот загадка, которую он напрасно старается разгадать уже долгое время.
Вдруг у него в голове промелькнула сцена его прощания с Наумосферой. Наумосфера посылает его в кошачий замок, гладит по волосам и при этом бормочет: «Мяу-гав, гав-мяу». А потом добавляет: «Вам не следовало меня благодарить, ведь мы враги». Да, Чёрная дама превратила его в пса, поэтому билетёр и торговец в лавчонке смотрели на него так удивлённо. А сам он ничего не видел! Вот почему официант говорил о том, что случится, когда кошки узнают…
«После драки кулаками не машут, — сокрушается Пётр. — Не трудно быть умным после совершения ошибок; важнее быть умным вовремя», — начинает понимать он.
Чёрная дама бормотала при поглаживании «мяу-гав, гав-мяу»? Но это значит, — Пётр лихорадочно соображал.
А что, если бы его кто-нибудь снова дважды погладил и сказал при этом: «Гав-мяу, мяу-гав»? Наверное, он опять бы стал искрой Петром Панеком?
Ну да, всё это хорошо, но кто же будет его гладить в одиночке голодной тюрьмы?
Поздно, Пётр, твой путь окончен. Ты не только не доберёшься до трёх бананов, ты и домой не вернёшься, и только из этой книжки дети узнают, что ты вёл себя мужественно и не плакал даже в голодной тюрьме
Но нет, Петру не нравятся эти похоронные мысли. Он думает: а что, если он сам себя погладит и скажет: «Гав-мяу. мяу-гав»? Превратится ли он в Петра? Возможно, что да. Но руки его связаны самой прочной котолоновой нитью, которую изобрёл Остроушек. И если бы он даже чудом превратился в Петра, что ему это даст? Кошки выступают в поход против псов, и он всё равно здесь погибнет.
Положение кажется Петру безнадёжным.
Тем временем кошки действительно вышли в поле. На всех дорогах были расставлены собачьи капканы Остроушека с фотоэлементами. Из всех бойниц замка торчали мушкеты, самопалы, ружья, на зубцах и за стенами поднимали свои носы пушки и гаубицы. Во главе кошачьего войска двигался танк.
Кисуля ехала в бронированной карете, запряженной четвёркой лошадей, и читала последний номер вонтамской газеты «Там-Там».
— Как назвал себя этот собачий разведчик? — обратилась она к своему первому советнику, наблюдавшему окрестности через перископ. — Если его зовут Перт, то о нём пишут в газете, как о магарадже. — Она углубилась в чтение интервью журналистки с Петром. — Однако это наглость! — взвизгнула она вдруг. — Вы только послушайте, пан Остроносик! «Представьте себе, что вы принцесса, — говорил этот пёс журналистке, — и что вам на ногу наступил верблюд. Станете ли вы из-за этого объявлять кровную месть всем верблюдам?»
— Пусть теперь говорит что угодно, — непримиримо сказал кот. — В голодной тюрьме его никто не услышит.
— Вы правы, Остроусик, — с облегчением сказала принцесса.
И всё-таки Остроушек оказался неправ.
В стене голодной тюрьмы вдруг шевельнулся камень, затем камень отодвинулся, и удивлённому взору Петра открылся подземный ход.
Минуту было тихо. Потом послышался решительный шёпот:
— Гав. Есть там кто-нибудь?
— Я, — сказал Пётр.
Несколько голосов одновременно взволнованно зарычали, потом голос стал заметно сильнее:
— Кто вы?
— Мне кажется, что я пёс! — крикнул Пётр в надежде, что помощь приближается.
— Пан сотник, — послышался голос уже совсем близко, — докладываю вам, что в голодной тюрьме находится пёс, по имени Я.
Рычание продолжалось. Петру удалось разобрать только слова:
— …а что, если это ловушка? Может быть, бросить туда гранату?
— Не бросайте! — закричал Пётр. — Меня арестовали кошки, и я сижу здесь связанный.
Голоса умолкли. В голодную тюрьму вползли спаниель, такса и фокстерьер.
— Встаньте! — приказал спаниель коротким лаем.
— Я не могу, я связан.
— Он не может, он связан, — подтвердила такса.
— Развяжите его! — рявкнул спаниель.
Псы вмиг развязали котолоновую нить, которой был связан Пётр. Когда Пётр встал, фокстерьер испытующе погладил его по лицу.
— Это пёс, — тявкнул он удовлетворённо.
— Как вы сюда попали, пан Я? — начальственным тоном спросил спаниель.
— Меня сюда бросили кошки, — объяснил Пётр.
— Почему?
— Сначала они хотели утопить меня в молоке, а потом решили присудить к голодной тюрьме. За то, мол, что я собачий разведчик…
— Значит, вы наш пёс, — засмеялся спаниель.
— А что делают кошки теперь? — выведывал фокстерьер.
— Да, что они делают теперь? — поторопилась присоединиться к нему такса, которая явно страдала недостатком собственных мыслей и поэтому повторяла всё за другими.
— Я думаю, что они выступили в поход против вас, вернее, против нас, псов, — сообщил Пётр. — Но в замке, конечно, осталась какая-то стража.
— Пустяки, — довольно тявкнул спаниель. — Нам поможет неожиданность.
— Да, нам поможет неожиданность, гав, — повторила — кто? — конечно, такса.
Фокстерьер вернулся в подземный ход и трижды пролаял.
Как по команде, в голодную тюрьму ворвались четыре овчарки со стремянками.
И началось. Овчарки поставили стремянки так, что они достали до люка в потолке голодной тюрьмы, и по ним начали подниматься вооружённые псы. Первые из них выбили крышу люка, и в подземелье замка ринулось собачье войско. Кошачья стража была связана, и за несколько минут замок Мяу оказался в лапах собак.
— Вы свободны, пан Я, — сообщил Петру спаниель и добавил: — Если, конечно, вы не хотите сражаться вместе с нами.
— Передо мной стоят другие задачи, — скромно сказал Пётр. — Я бы хотел взять свой самокат и уехать, если вы разрешите.
— Гав, пожалуйста, — сказал спаниель. — Можете пройти через подземный ход. Вы попадёте прямо к Китовому морю. А дальше вы и сами сумеете сориентироваться.
— Разрешите вас спросить? — не сдержался Пётр. Спаниель молча поклонился в знак согласия. — Почему вы воюете с кошками?
Спаниель весело залаял:
— Это длинная история. Если хотите, я дам вам книжку, где вы сумеете прочесть основное. — И он подал Петру маленькую книжечку под названием «Пёс и кошка».
Пётр поблагодарил, сунул книжку в портфель между учебниками и вонтамскими деньгами, взял самокат и уехал через подземный ход.
«Подальше бы от этих псов и кошек!» — сказал он про себя.
Через минуту он выехал из подземного хода и оказался на песчаном берегу моря. Перед собой он видел лишь зелёно-синюю водную гладь. Волны набегали на берег и выбрасывали ракушки и маленьких крабов. Над Петром шумели пальмы и апельсиновые деревья.
Пётр взобрался на дерево и нарвал апельсинов. Потом сел на песок и начал чистить первый апельсин.
Корабль мечты
Съевши все сорванные апельсины, он разделся и стал плавать в море. Вода отлично его держала. Потом он лёг на песок и начал загорать. Солнышко пригревало вовсю, было чудесно.
«Ну вот, — подумал Пётр, — только что я думал, что погибну в голодной тюрьме замка Мяу, и вдруг лежу у моря, и всё прекрасно».
Внимание. Пётр! Знаешь, есть одна хорошая пословица: «Не говори „гоп“, покуда не перескочишь». Вполне возможно, что тебя ждут испытания похуже кошачьей голодной тюрьмы. Но Петр об этом и не думает. Он соображает, что делать дальше.
