Финн-Оле Хайнрих - Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 1. Мое разрушенное королевство
Они улыбаются друг другу, а потом Мигель обнимает Пауля, очень крепко и долго, и говорит:
– У меня есть для тебя подарок, отличный подарок, только я его сегодня не смог принести, сынок, он пока ещё у меня. В следующий раз принесу, окей?
– Окей, – говорит Пауль, – конечно.
А Йоахим говорит, что знает, что это за подарок, и Пауль непременно ему обрадуется.
Совершенно непонятно, кто такой этот Йоахим. Может, дядя Пауля или ещё какой родственник? Но ни на именинника, ни на Мигеля он совершенно не похож. И вообще, зачем Мигель притащил их с собой, Йоахима и этих двух других типов, которые только сидят, скучают и тычут толстыми пальцами в экраны телефонов?
Почему друзей пригласил не Пауль, а его отец? Это же день рожденья Пауля, а не Мигеля.
Странно мы смотримся в этом заведении – четыре дядьки и два ребёнка. Мигель вроде бы с нами, а вроде и не совсем. Каждые три минуты он отвлекается от происходящего и на немножко погружается в себя, и тогда мы остаёмся в компании трёх мужчин перед столом, заваленным едой в картонных коробочках, которая на вкус в основном как кетчуп. Всё это странно, но в то же время – даже интересно. Я внимательно слежу за происходящим, к тому же меня радует Пауль, он просто весь светится от счастья.
Хороший день, думаю я.
А потом оно всё-таки происходит: появляется клоун. Это прыщавый десятиклассник, я видела его на школьном дворе. На нём идиотский костюм Роналда Макдоналда, в руках – маленький торт.
Только не петь, думаю я про себя, пожалуйста, только не петь.
К счастью, клоун просто говорит:
И уходит. Уф, пронесло!
– Хотите поиграть? – спрашивает Йоахим, переводя взгляд с Пауля на меня и обратно.
Я не могу удержаться и громко фыркаю.
– Не-е-е, – отвечает Пауль, – и так нормально. – И загружает в рот очередную порцию картошки.
– Как живётся, сынок? – спрашивает Мигель.
Лет ему, наверное, столько же, сколько маме, но вид усталый, глаза красные, кожа бледная. На стуле он сидит немножко наискосок, а когда улыбается, в уголках рта собираются симпатичные морщинки.
– Хорошо, очень даже хорошо, – говорит Пауль. – У Ричи тоже всё хорошо. У Паулины есть черепахи, и мы видимся почти каждый день.
– Ну, это здорово, – говорит Мигель и улыбается мне.
Йоахим нарезает торт и пододвигает каждому кусочек.
– А у тебя как? – спрашивает Пауль.
– Тоже всё нормально, – отвечает Мигель, улыбается и смотрит на Йоахима. – Ну то есть как… По-разному бывает. Но сейчас всё хорошо.
Он откусывает от торта, поднимает брови и говорит:
– Суперский торт! Разве что кетчупа чуток не хватает. – Обмакивает кусок торта в кетчуп и откусывает: – М-м-м-м-м!
Мы хором смеёмся, даже скучные дядьки за соседним столом, а я думаю: это самый странный день рожденья, на котором я была. А что, если вся моя жизнь теперь будет такой – торт с кетчупом, учителя с бабочкой, мама в слезах и с безответными ногами, я с суровой дисциплиной и жёстким планом тренировок (по затыканию пасти, вставанию на горло собственной песне, приглаживанию шерсти на хребте и хвоста трубой), дни и ночи в Пластикбурге, маузидент без Мауляндии, разговоры, которые начинаются с «окей», им заканчиваются и состоят в основном из него же, но всё равно выражают всё, что надо сказать, дни рождения в Макдоналдсе, собака, не умеющая рычать, и сложнейший казус для маугента – дело Человека-без-имени и его велоподружки. Вдруг теперь вся жизнь станет такой – другой и странной? Сложной, трудной, новой – и больше никогда не будет нормальной?
Через час с хвостиком Йоахим глядит на часы и говорит:
– Ну что ж… Нам как будто пора.
Он смотрит на Мигеля, потом на Пауля, подмигивает, кивает и встаёт.
– Окей, – говорит Мигель.
– Окей, – говорит Пауль.
– Ну вот, – говорит Мигель.
– Да, вот, – говорит Пауль.
– Празднуй дальше, мой большой мальчик, – говорит Мигель.
– Ясное дело, – говорит Пауль и чуточку улыбается. Они обнимаются.
– Ты у меня молодец, – говорит Мигель.
– И ты у меня тоже, пап, – говорит Пауль.
Йоахим подает мне руку и кивает.
– До свидания, Паула.
Ну да, почти попал, думаю я. И отвечаю:
– До свидания, Йоханнес.
– Пока, Мигель, – говорю я, – спасибо большое за классные бургеры и за всё остальное. Рада была познакомиться.
– Я тоже рад, юная леди. Приглядывай за моим парнем, ладно?
– Само собой. Он мне нужен, мы же теперь вместе.
– Да ну?! – говорит Мигель и смотрит на Пауля большими глазами.
– Не в том смысле, – говорю я. – Мы коллеги…
Поворачиваюсь к Паулю:
– Подожду тебя на улице.
– Окей, – говорит Пауль.
Сижу на печальной, пустой детской площадке, кормлю голубей остатками картошки. Потом приходит Пауль и садится рядом. Он вытирает глаза.
– Всё в порядке? – спрашиваю я.
– Да, – говорит Пауль. – Да. Я просто скучаю по нему немножко. Сейчас пройдёт.
– Понятно, – говорю я и даю ему пару кусочков картошки – для голубей.
Пауль совсем не нытик, и Мява он не устраивает. Думаю, у него очень даже есть причины, и немало, чтобы злиться и орать, но он старается принять их, отнестись к ним по-дружески. Пауль из той же породы, что и Генерал, надо их познакомить. Они друг другу подойдут. Генерал любит поговорить, а Пауль – слушатель какого поискать. Оба любят и ценят торты-пироги, им нипочём ушедший автобус, дождь и всякое такое, от чего некоторым тут же хочется устроить Мяв.
– День рожденья был классный, честное слово, – говорит Пауль. – Так здорово, что ты пришла. И спасибо за торт и подарки. По-моему, никто ещё не пёк торт специально для меня.
– Да ерунда, – говорю я и думаю: это именно то, что я хотела сказать.
Я гляжу на Пауля: он сидит рядом, просто сидит, грызёт картошку, думает о чём-то, а где-то глубоко внутри – счастливый.
– Кстати, вот что: ты теперь член нашей команды, официально. Я уже поговорила с остальными.
– Правда?
– Ну да. Хочешь?
– А то!
– Добро пожаловать, – говорю я, а Пауль обнимает меня.
Ну и Пауль! Ух ты!
– Спасибо, – говорит он.
Пожимаю плечами, гляжу на двух голубей, дерущихся из-за кусочка картошки. Потом спрашиваю:
– А Йоахим, он вообще-то кто? И те два дядьки?
– Те двое – охранники. А Йоахим – папин куратор.
– Охранники? Куратор?
– Ну да, когда мы видимся, они должны быть рядом. Йоахим вполне нормальный, не то что те, которые раньше были. Отец с ним ладит.
– А зачем твоему папе охранники? Он что, звезда, что ли?
Пауль усмехается.
– Не-е, не звезда, но без них нам нельзя встречаться.
– Почему это?
– Ну, вот так вот.
Слышу дыхание Пауля. Он дышит тяжело, как будто на турнике подтягивается. У меня по спине бегут мурашки, и я говорю:
– Окей.
Между нашими кроссовками – муравьиная дорожка, она тихонько подрагивает, то тут, то там проползает заблудившийся жук, который ни сном ни духом о том, что вокруг происходит. Откидываюсь на спину, вытягиваюсь, делаюсь совсем плоской, щурюсь на ослепительно яркое солнце. Сухая трава под головой, в носу щекотка, небо высокое и почти белое, хрип и кряканье громкоговорителя в «МакАвто». Левой рукой ищу руку Пауля. Нащупываю его запястье.
Вот так вот.
Глава 23
Письмо с угрозами
ВСЁ, ЧТО БЫЛО ДОРОГО, СОЖЖЕНО И РАСТОПТАНО.
ВАША ЖЕНА ТЯЖЕЛО БОЛЬНА. ЕЙ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ.
ВАША ДОЧЬ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ.
ЕЁ ЗЛОСТЬ И ЯРОСТЬ ВЫШЕ ЭВЕРЕСТА, ЕЁ ГНЕВ МОЖЕТ РАЗДАВИТЬ ВАС, КАК МУРАВЬЯ… ПРОСТО, ЧТОБЫ ВЫ ЗНАЛИ, КАКОВО ЕЙ.
ВЫ ДОЛЖНЫ НАЧАТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ.
НЕ НАДО ПОВОДИТЬ ПЛЕЧАМИ ПЕРЕД ДРУГИМИ ЖЕНЩИНАМИ, НАДО ЗАБОТИТЬСЯ О ТЕХ, ЗА КОГО ВЫ В ОТВЕТЕ.
МАУЛЯНДИЯ – НЕ ВАША СОБСТВЕННОСТЬ.
ВЕДИТЕ СЕБЯ БЛАГОРАЗУМНО. ТОГДА, ВОЗМОЖНО, МЫ ПОДУМАЕМ ОБ ОТМЕНЕ ВАШЕГО НАКАЗАНИЯ.
ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, С КЕМ ИМЕЕТЕ ДЕЛО, – РАДУЙТЕСЬ.
А ТО НАВСЕГДА ЗАБЫЛИ БЫ ПРО СОН. И ПРО СМЕХ.
На этом удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт, конечно же, не заканчиваются.
Во второй части Маулина вместе с мамой отправляется в их последнее совместное путешествие, а Сырный Генерал помогает организовать ни на что не похожее предприятие. Маулина похищает зебру, чтобы образумить папу, и внимательно следит за тем, что происходит в её обожаемой Мауляндии. И вот однажды она просто отказывается верить своим глазам…
Финн-Оле Хайнрих / Раун Флигенринг
Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт.
