Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
AT 706. В варианте противоречиво сочетаются мотивы, восходящие к западноевропейской традиции, с мотивами, типичными для восточнославянских сказок о Безручке: на героиню клевещет жена ее брата, как в большинстве восточнославянских сказок типа 706, но отсекает ей руки ревнивый муж тогда, когда у нее уже есть ребенок.
304
На гулянье (от нем. spazieren).
305
Юбку (Ред.).
306
Лучшую.
307
Обида.
308
Муж.
309
К пню.
310
Отвечает.
311
Точить — проливать, цедить (здесь в смысле: омочи водою).
312
Женщина; раба.
313
Но.
314
Зовет.
315
Отцом.
316
Матери.
317
Место записи неизвестно.
AT 706. Эпизод чудесного исцеления героини с помощью Николы угодника имеет соответствие во многих западных вариантах сюжета, а также и в некоторых восточнославянских.
После слов «Твоя сестра-злодейка изрубила нашего детеныша» (с. 295) Афанасьев в сноске отметил: «По другому рассказу, брат, воротившись домой, привозит десяток яблок, пять отдал сестре, а пять оставил себе с женою. Этой последней стало завидно; она растрепала свои косы, изорвала свое платье, заплакала и стала жаловаться на сестру, что та ее избила. И в другой раз сделала то же, а в третий убила своего ребенка и сказала на сестру».
После слов «взял ее одел и повез к себе во дворец» (с. 295) указан вариант: «День и два ходила она по лесу не евши, не пивши; на третий день пробилась в царский сад и увидела яблоню, а на яблоне висят три яблочка очень низко — ртом достанешь. Она не утерпела, подошла, схватила зубами одно яблочко и скушала. Яблоки были заветные; царь настрого приказал садовнику беречь их, а не устережет — так около самой этой яблони грозил отрубить ему голову. Ввечеру пришел царь в сад и видит: нет одного яблока. Стал допрашивать садовника, да на первый раз простил его. «Первая вина, — сказал, — прощается, а за другую — берегись — и сам голову положишь». На другой день садовник опять не углядел: девица сорвала и другое яблочко и скушала. Еще раз простил царь садовника. На третий день съела девица и последнее яблочко. Рассердился царь, велел принести меч и хочет срубить садовнику голову. Вдруг явилась девица и говорит: «Ваше царское величество! Не прикажи рубить ему голову. Я всему делу виновна, секи мою голову!» Царь тут прельстился ее красотою и женился на ней».
После слов «сказал старец и невидимо исчез» (с. 296) — вариант: «Захотела она распеленать свое дитище — и не может; заплакала горько. Идет старичок седой-седой и спрашивает ее: «Чего плачешь?» Она все ему рассказала. «Ну, — говорит старичок, — шевельни своими плечами — у тебя будут руки!» Она шевельнула три раза плечами — и стали у ней руки по-прежнему... Оглянулась поблагодарить старика, смотрит — нет никого!»
318
Записано в Курской губ.
AT 707 (Чудесные дети) + отчасти 675 (По-щучьему велению. См. примечания к тексту № 165). В AT, кроме многочисленных вариантов разных версий сюжета о чудесных детях на европейских языках, учтены индийские, турецкие, африканские и записанные от американских индейцев. Русских вариантов — 78, украинских — 23, белорусских — 30. Сюжет часто встречается и в сборниках сказок неславянских народов СССР в вариантах, близких восточнославянским (см., например, Башк. творч., II, № 43—46; Тат. творч., II, № 28—30, 36; Казах. ск., I, с. 33—45; Ск. Дагестана, № 47; Абхаз. ск. № 71; Карельск. ск., № 38). Об архаических бытовых версиях сюжета, записанных в разных частях света, см.: Мелетинский, с. 161—170. Международное распространение сказок в значительной мере связано с «Тысячью и одной ночью», но сказка о чудесных детях, напечатанная в 1712 г. во французском переводе Галлана в XII т. «Тысячи и одной ночи» и многократно затем издававшаяся на французском языке и в переводах, не имеет параллелей ни в одной из известных арабских рукописей этого литературного памятника. Старейшие европейские тексты — итальянские (см.: Novelline, № 9, 50). Определенную роль в распространении сказок о чудесных детях в Западной Европе до XVIII в. играла сказка сборника Страпаролы «Приятные ночи» (ночь IV, сказка 3). Мотивы ее использованы в куртуазной сказке сборника «Сказки о феях» баронессы д’Онуа о принцессе Бель-Этуаль (M-me d’Aulnoy. Contes de fées, 1688) и в пьесе К. Гоцци «Зеленая птичка» (1765). Пушкинская «Сказка о царе Салтане», впервые опубликованная в 1832 г., отчасти связана с книжными источниками, но имеет русскую фольклорную основу и представляет характерную для восточнославянской устной сказочной традиции разновидность о чудесных детях — «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре». Известны пушкинские записи вариантов сказки (Пушкин. Прил., I, № 1). Первые русские публикации обеих разновидностей сказочного сюжета. — «Поющее дерево, живая вода и птица говорунья» и «По колена ноги в золоте...» — относятся к концу XVIII в. и началу XIX в.: Погудка.., I, № 7, с. 27—32; II, № 14, с. 3—23; III, № 13, с. 25—44; Ск. дедушки, с. 3—35. Исследования: Коробка Н. И. Чудесное дерево и вещая птица. — Живая старина, 1910, вып. III, с. 189—214, вып. IV, с. 281—304; Аничкова Е. В. Происхождение пушкинской сказки о царе Салтане. — Slavia, 1927, roč. VI, seš. 1—2; Азадовский. Литература и фольклор, с. 89—105, Волков Р. М. Народные истоки творчества А. С. Пушкина. Баллады и сказки. Черновцы, 1960, с. 77—132; Евсеев В. Я. Карельские варианты Пушкинских сказок. — Известия Карело-финского филиала АН СССР. Петрозаводск, 1949, № 3, с. 75—88; Акимова Т. М. Заметки о народности жанра сказок Пушкина. — Фольклор народов РСФСР, Уфа, 1976, с. 111—122; Галайда Э. Сказки Пушкина (К проблеме реализма сказок). — Acta facultatis philosophicae Universitatis Šafarikanae. Bratislava, 1975, с. 56—59; Зуева Т. В.: 1) Сюжет «Чудесные дети» как типологическое фольклорное явление и самобытная сказка восточных славян, 2) Образы и структурные типы волшебной сказки «Чудесные дети» в традиционной версии восточных славян, 3) Образование одной из версий сказки «Чудесные дети» в восточнославянском фольклоре. — В сб. «Проблемы преподавания и изучения русского устного народного творчества», вып. 3, МОПИ им. Н. К. Крупской, 1976, с. 46—66, в. 4, 1977, с. 3—30, в. 6, 1979, с. 3—17. Вариант сказки «По колена ноги в золоте...» сборника Афанасьева несет на себе отпечаток литературной обработки, но излагает характерные для восточнославянской традиции мотивы. Главную роль в этом варианте играет не родной сын оклеветанной царицы, а «мальчик-подкидышек». что имеет некоторое соответствие в особой разновидности типа 707, выделенной в СУС под номером — 707* (Щенок-богатырь).
К рассказу о подслушанном разговоре трех девиц (с. 296) Афанасьев привел вариант: «Старшая говорит: «Если б на мне женился царевич, я бы одним ломтем хлеба все его царство прокормила». Средняя говорит: «А я бы одним веретеном все его войско одела...»
319
Записано в Шенкурском уезде Архангельской губ.
AT 707. В этом сходном с предыдущим, но более подробном варианте баба-яга прячет чудесных детей, подмененных щенятами, сначала в подземелье, потом в лесу, а одного из них в рукаве — мотив, редко встречающийся в русских сказках этого типа (ср. текст № 285) и не отмеченный в другом материале.
К словам «а ей хотел за то голову срубить» (с. 299) Афанасьевым указан вариант: «хотел ее расстрелять, мясо собакам на съедение отдать».
После слов «сейчас тебя съем, и с косточками!..» (с. 299) указан вариант: «Пришло время царевне рожать; Иван-царевич созвал нянюшек, бабушек; кругом дворца великий караул поставил. Родила царевна девять сынов-молодцов; у кого на лбу светел месяц, у кого красное сольнышко играет, у других частые звезды. Вдруг прилетела злая волшебница, напустила на всех глубокий сон: где кто стоял, тут и уснул; бросила на кровать девять щенков, а девять сынов-молодцов с собой унесла...»
320
Как будто, кажись (Ред.).
321
Место записи неизвестно.
