Джон Бойн - Ной Морсвод убежал
– Если не слишком затруднит, – сказал Ной. Ему по-прежнему хотелось есть. – И я не от родни убегаю, кстати. Просто… ну, они там, а я тут, вот и все.
– Тогда они, должно быть, очень плохие люди, если ты не хочешь с ними жить. – Старик щелкнул пальцами, и перед ними возник холодильник – весьма бодро и живо, если учитывать, сколько сахара в нем было. Старик открыл дверцу и заглянул внутрь. – Боюсь, выбор у нас не слишком велик. Бисквит со сливками, желе с мороженым, шоколадный торт, банановый пирог и вишнево-вишневая шарлотка с вишней. Годится?
– Еще как, – ответил Ной. Ему не понравилось, что старик решил, будто его родня плохие люди и поэтому он от них ушел. Они в конечном итоге совсем не плохи. Вообще-то они довольно милые люди.
– Но если они такие милые, почему ты от них убежал? – спросил старик, вновь сильно удивив Ноя, который был уверен, что он это лишь продумал, а вслух ничего не произносил.
– Так просто лучше, вот и все, – ответил он.
– Папа запирал тебя в угольном сарае?
– Нет, – ужаснувшись, ответил Ной.
– Мама заставляла тебя есть в конуре вместе с собакой?
– Нет, конечно, – сказал Ной. – Она бы такое никогда в жизни не сделала. А кроме того, у нас нет собаки. Если уж на то пошло, мы с ней вдвоем прекрасно проводили время. Во всяком случае – последние несколько месяцев.
– Вот как? – спросил старик. – Любопытно.
– Ну да. Например, мы были с ней в кафе с китайским бильярдом. – И Ной рассказал старику историю про то, как он набрал четыре с половиной миллиона очков и стал абсолютным победителем. – А еще был случай, когда она меня спасла от охранника, который обвинил меня в том, что я украл волшебные карты. И всего пару недель назад она соорудила нам собственный пляж.
Старик удивленно воздел бровь.
– Собственный пляж? – переспросил он. – На лесной опушке? Это вряд ли.
– Вы поразитесь, на что способна моя мама, если решит что-то сделать, – сказал Ной и слегка улыбнулся. – В ней много удивительного.
Глава одиннадцатая
Неожиданная вылазка
Мама Ноя никогда не была склонна к неожиданным поступкам, но все стало иным несколько месяцев назад, когда отменилась их весенняя поездка к тете Джоан. Сколько Ной себя помнил, они ездили к ней на Пасху, и он всегда с нетерпением ждал этого путешествия. Не потому, что тетя жила у моря и Ной мог часами плескаться в воде и строить замки из песка на пляже, а потому, что его двоюродный брат Марк был его лучшим другом, хоть они и виделись всего несколько раз в год. (Побережье, на котором жила тетя Джоан, было далеко от того леса, в котором обитало семейство Морсвод.)
Все говорили, что Марк – полная противоположность Ноя. Для своих лет он был очень рослый мальчик, и родители говорили, что положат кирпич ему на голову, чтобы он перестал расти: одежды ему хватало всего на несколько месяцев. Он ходил с густой светлой шевелюрой, а у Ноя волосы были темные. Глаза у него были голубые, а у Ноя – зеленые. И он был в каком-то смысле звездой футбола и регби – Ною очень нравилось играть в эти игры, только не совсем получалось. Он их почему-то путал, когда в школе устраивали матчи: футбол в понедельник, среду и пятницу, регби по вторникам и четвергам, – хватал футбольный мяч руками и кидал его вбок членам своей команды или хорошенько целился и пинал мяч для регби в ворота противника, а потом во всю глотку кричал: «Гоооооол!» и – бежал вокруг поля, задрав майку на голову, пока не спотыкался и не падал. Если бы одноклассникам Ной не нравился в целом, в таких случаях очень повышалась вероятность, что ему надают пенделей.
– Планы слегка меняются, – однажды вечером сказала мама, когда вся семья сидела за ужином. – Относительно тети Джоан, то есть.
– Мы же к ней все равно едем, правда? – быстро уточнил Ной, подняв голову от тарелки с рыбным пирогом, который он возил вилкой в надежде отыскать что-нибудь съедобное во всей этой болотистой кашице. (Мама его была что надо во многом, но вот сказать про нее «хорошая стряпуха» никак не получалось.)
– Да-да, конечно, едем, – ответила мама, ища глазами на столе солонку и перечницу, чтобы замаскировать вкус еды, и стараясь не встречаться с ним взглядом. – Ну, когда я говорю «едем», я имею в виду, что мы поедем. Когда-нибудь в следующий раз, в смысле. А не на будущей неделе, как мы собирались.
– А почему? – спросил Ной, и глаза у него распахнулись от удивления.
– Поедем на другой неделе, – быстро сказал папа. – Можно летом, если все будет удачно.
– Но ведь уже все решено, – сказал Ной, в смятении переводя взгляд с мамы на папу. – На той неделе я написал Марку, и мы решили в первый день идти ловить крабов, а…
– Когда ты в последний раз ходил за крабами с Марком, вы их собрали целое ведерко, а когда один выпрыгнул из него тебе на руку, ты всех выронил от испуга на пол в кухне у тети Джоан и они разбежались, – сказала мама. – Кроме одного бедняги, у которого раскололся панцирь. Если уж на то пошло, я уверена, что крабий народ только обрадуется, что ты к ним не приедешь на эту Пасху.
– Да, но мне тогда было всего семь, – объяснил Ной. – А в семь лет никто не умеет себя вести. Теперь же мне уже восемь. Я буду относиться к крабам с гораздо большим уважением.
– Иными словами, не станешь раскалывать им панцирь, перед тем как живыми бросать в кипящую воду? – поинтересовался папа. Он себя считал сердобольным либералом и гордился этим.
– Я честно буду их уважать, – сказал Ной. – Так можно мы поедем?
– Нет, – ответила мама.
– Но почему?
– Потому что нельзя.
– А почему нельзя?
– Потому что я сказала.
– А почему ты сказала?
– Потому что сейчас это невозможно.
– Но почему сейчас это невозможно?
– Потому что.
– Это не ответ!
– Другого ответа нет, Ной Морсвод, – отрезала мама, и Ной понял, что больше от нее ничего не добьешься. Мама называла его полным именем, лишь когда что-то окончательно решала и обратной дороги не было. – А теперь ешь рыбный пирог, покуда совсем не остыл.
– Терпеть не могу рыбный пирог, – проворчал Ной, которому на самом деле такой пирог вообще-то нравился, когда его правильно готовили. (В смысле – когда его готовил тот, кто вообще умеет готовить.)
– Это неправда, – ответила мама. – Когда мы едим не дома, ты всегда заказываешь рыбный пирог.
– Я терпеть могу настоящий рыбный пирог, – согласился Ной, возя по тарелке бледно-розовую и белую жижу Отдельные кусочки рыбы в ней выглядели до того сырыми и несъедобными, что грамотный ветеринар мог бы запросто их оживить. – А вот это, маман… это вот… ну то есть, честно.
Мама Ноя вздохнула. Она знала, что Ной называет ее «маман», только если в чем-то абсолютно уверен и его уже не переубедить.
– Что с ним не так? – спросила она чуть погодя.
– Он на вкус как тошнина, – пожал плечами сын.
– Ной! – рявкнул папа, прекратив на миг возить вилкой по тарелке собственную еду, и жестко поглядел на сына. – Так нельзя говорить.
– Да нет, он прав, – опять вздохнула мама, отставив тарелку. – Я совсем не умею готовить, да?
– У тебя очень хорошо получается томатный суп, – сказал Ной, чтобы как-то ее утешить.
– Это верно, – ответила мама. – В открывании консервных банок со мной никто не сравнится. А вот рыбный пирог у меня ни в какие ворота не лезет.
– Если совсем уж по совести, – произнес папа Ноя, – от этого пирога даже собака бы отвернулась. Если б у нас, конечно, была собака.
– Тогда поехали поужинаем где-нибудь, – сказала мама и встала, чтобы убрать со стола посуду. – И вы закажете все что пожелаете.
Ной улыбнулся. Разочарование от неслучившегося отпуска на миг забылось, и он соскочил со стула. Но тут мама выронила стопку собранных тарелок, и все три с грохотом упали. Картошка, креветки, треска, горошины и всякие полужидкие составные части разбежались по полу. Ной вздрогнул. Сейчас мама скажет, до чего она неуклюжая, вечно все роняет… Но мама опиралась на буфет, схватившись одной рукой за поясницу, и тихо стонала. Звук был странный и страшный, от него надрывалось сердце. Ной раньше такого от нее не слышал. Папа тотчас вскочил и подбежал к ней, Ной тоже хотел подойти ближе, но другого пути через рыбный пирог на полу не было – его можно было только перепрыгнуть, а для этого следовало разбежаться.
– Иди к себе в комнату, Ной, – сказал папа, не успел мальчик приготовиться.
– Что с мамой? – взволнованно спросил Ной.
– Ступай к себе! – повысил голос папа.
Дело явно было серьезное, и Ной тут же послушался. И у себя в комнате постарался не думать о том, что творится внизу.
Этим пока все и закончилось.
Но через две недели, в тот день, когда они должны были отправляться к тете Джоан, если бы не поменялись планы, Ной стоял перед зеркалом у себя в комнате и замерял мускулатуру – и тут к нему буквально ворвалась мама. До этого ей нездоровилось, и она несколько дней провела в постели, но теперь ей вроде бы стало лучше. Весь день накануне она провела где-то, как она выразилась, «на секретном задании», о котором он узнает в свой черед.
