Михаил Раскатов - Пропавшая буква
– Можно? – спросила она и взяла баранку.
– Мне что-то есть не хочется,– вдруг сказал Алеша.– Я лягу спать.
Саша удивленно посмотрел на брата.
– Неужели?! Ты же сам говорил…
– Мало ли что я говорил. А теперь расхотелось.
– И мне тоже расхотелось,– проговорил Ёжик.
– Ну, тогда и мне,– сказал Саша. И, обращаясь к букве Ш, прибавил: – Давай, давай, питайся! А мы пока поспим. В случае чего разбуди.
…Саша и Алеша долго не могли уснуть. Они вспомнили слова буквы Ш о том, что отсюда не возвращаются, и им по-настоящему стало страшно. Если бы они прочитали письмо, все было бы иначе! Всего одна буква, одна-единственная буква!
Глава девятая,
о том, что такое Пара Граф
Если бы кто-нибудь заглянул на следующее утро в пещеру, он увидел бы несколько необычную картину: три пленника – Ёжик, Алеша и Саша – делали зарядку.
Дома у мамы и папы Саша и Алеша относились к утренней зарядке без особого интереса. Правда, каждый раз, когда папа заводил о ней речь, Саша и Алеша давали торжественное обещание, что с 1-го числа (марта, апреля, мая, июня и так далее) обязательно начнут ее делать. Последний раз они дали такое обещание в августе.
– Первого сентября мы пойдем в школу,– сказали Саша с Алешей.– И обязательно-обязательно начнем делать утреннюю гимнастику! Мы будем делать ее по радио. Теперь уже точно!..
Каждое утро ровно в 7 часов 20 минут из приемника раздавался голос: “Внимание! Начинаем урок утренней гимнастики!” – и каждое утро в эту самую минуту Саша и Алеша поворачивались на другой бок и еще глубже забирались под одеяла. Можно было подумать, что по радио говорили: “Внимание! Повернитесь на другой бок! Натяните на голову одеяло! Продолжайте спать!”
И поэтому, честно говоря, будь мальчики одни, им бы в голову не пришло заниматься физкультурой в пещере. Но зато Ёжик привык делать зарядку ежедневно. И вот под его руководством Саша и Алеша прыгали, приседали, сгибались и разгибались…
Неожиданно сверху раздался скрипучий голос:
– Доброе утро, дорогие гости!.. Как изволили отдыхать?
Ребята замерли. В неровном свете коптилки виднелась голова Пара Графа. Его вытянутые, как у крота, нос и подбородок казались еще длиннее, чем накануне.
– Издевается! – прошептал Саша.
– Милости просим подняться к нам,– продолжал Пара Граф.
И перед ребятами повис конец веревочной лестницы.
– Не надо,– зашептал Ёжик.– От этого Пара Графа всего можно ждать!
– А что нам его бояться? – ответил Саша.– Зато мы произведем разведку.
– Правильно,– поддержал брата Алеша.– Может, нам дадут поесть?
– Как же, жди,– ответил Саша и ухватился за конец лестницы.
– Я не могу подняться,– простонала буква Ш.
– Оставайся здесь,– сказал Саша.– Мы скоро вернемся.
– Не бросайте меня,– заплакала буква Ш,– я боюсь…
– Не бросим,– сказал Саша.– Честное слово, не бросим! – Он сделал знак Алеше и Ёжику: – Полезли!
– Милости просим,– повторил Пара Граф, когда пленники поднялись по лестнице.– Милости просим. Ну-с, как вам спалось? Вид у вас не блестящий. Впрочем, сами виноваты. Я не злодей. Только завистники считают буквоедов злодеями, а меня отжившим Пара Графом. Но разве я хотел кого-нибудь из вас съесть? Скажи, Ёжик, я тебя ел?
– Н-нет,– неуверенно ответил Ёжик.
– Вот видите! Я хочу сделать из тебя благовоспитанную букву, даже заглавную. Мне так нужны буквы! Но ты намерен отказаться от своего счастья. Почему? Не понимаю.
– Почему? – машинально спросил Ёжик.
– Ага! Тебе тоже непонятно. А ведь стать благовоспитанной буквой весьма несложно. Для этого нужно знать свое дело, и ничего более. Н-и-ч-е-г-о! Все остальное – вред и бред! Буква есть буква, и ничего другого от нее не требуется. Таков порядок.
– А если я люблю петь? – спросил Ёжик.
– Любовь – это слово. В нем имеются следующие буквы: Л, Ю, Б, О, В и Мягкий Знак. И все. Я ничего другого в этом слове не нахожу.
– Неправда! – сказал Саша.– Любовь… это… это…
– Это значит – любовь! – уточнил Алеша.
– Я, например, люблю кататься на велосипеде и играть в хоккей с айбой! – сказал Ёжик.
– А я люблю собирать марки и еще ловить рыбу, и еще…
– “Неправда” – слово из восьми букв, “марки” – из пяти, “рыба” – из четырех. И только. Это говорю я вам, Пара Граф!
– А что такое “Пара Граф”? – спросил Саша.– Всего восемь букв: П, А, Р, А, Г, Р, А, Ф. И только. В запятой и то семь букв! Что, съели!
И тут Пара Граф заморгал своими глазками, потом сердито закашлялся и заскрипел:
– Вред и бред! Вы грубые и невоспитанные личности! Идемте со мной, я вам покажу образцы поведения.
Он подошел к стене, притронулся к ней, и открылась дверь в коридор.
Саша толкнул Алешу в бок.
– Надо запомнить это место,– шепнул он.
Глава десятая,
в которой рассказывается о дисциплинированных детях Отсихе и Досихе
Очутившись в коридоре, Пара Граф немедленно закрыл нос и рот шерстяным платком.
– Как здесь свежо! – бормотал он.– Ах, как свежо!.. Этот воздух когда-нибудь меня погубит…
Но вот Пара Граф остановился, опять дотронулся до стены, и в ней открылась узкая дверь.
– Милости просим,– произнес он.
В большом полутемном зале два мальчика сосредоточенно прыгали, уставившись в потолок.
– Вот они,– сказал Пара Граф.– Это мои племянники. Их зовут Отсих и Досих. Смотрите и учитесь.
– А почему они прыгают только на левой ноге? – спросил Ёжик.
– Отсих и Досих – очень дисциплинированные дети. Сегодня они начали изучать прыжки. Пять дней они будут прыгать на левой ноге, потом пять дней – на правой, потом еще пять дней – на двух ногах вместе.
– А почему они молчат?
– Разговоры во время прыжков отвлекают. Во время прыжков они должны думать только о своих ногах. Таков порядок.
И действительно, у Отсиха и Досиха были такие печальные лица, как будто они не прыгали, а ели манную кашу.
– А вообще-то они умеют смеяться? – опять спросил Ёжик.
– А как же! Если они смотрят кинокомедию, то обязательно смеются в течение всего сеанса.
– А если не хочется? – спросил Саша.
– Вред и бред! – строго сказал Пара Граф.– Раз написано, что это комедия, значит, это комедия. Поэтому следует смеяться. И никакие отговорки не помогут. Таков порядок. Но лично я принципиально против смеха. От смеха у меня начинает болеть голова, и мне приходится принимать три таблетки пирамидона. Посему мои племянники смотрят комедии раз в год, и то для общего развития.
В это время Отсих и Досих перестали прыгать, сели на трехногие табуретки и стали считать вслух.
– Сейчас у них двухминутный перерыв,– пояснил Пара Граф.– Они досчитают до ста двадцати и вновь приступят к прыжкам. Впрочем, сегодня в виде исключения я продлю перерыв до десяти минут.
И Пара Граф подошел к племянникам.
Но Отсих и Досих смотрели в потолок и продолжали считать.
– Девяносто два! – говорил Отсих.
– Девяносто три,– говорил Досих.
– Девяносто четыре,– говорил Отсих.
– Девяносто пять,– говорил Досих.
– Остановитесь, милые дети,– сказал Пара Граф.– К вам пришли гости.
Но Отсих и Досих продолжали считать, как будто и не слышали голоса своего дяди.
– Не очень-то они дисциплинированные,– хмыкнул Саша.
– Вред и бред! – покосился на него Пара Граф.– Отсих и Досих – самые дисциплинированные дети!
– Тогда почему же они не останавливаются?
– Потому что не имеют моего письменного указания о прекращении счета. Таков порядок.
Он извлек из кармана железную трубку с чернилами, лист бумаги и что-то на нем нацарапал. Потом он расстегнул воротник своей куртки и достал из-за пазухи медную коробку, которая висела у него на шее на цепочке. Ключом он открыл коробку, вынул из нее печать и приложил ее к бумаге. Проделав все это, Пара Граф спрятал печать в коробку, запер ее на ключ, затем спрятал ключ и коробку за пазуху, застегнулся на все пуговицы и протянул бумагу Отсиху и Досиху, которые к этому времени опять прыгали на левой ноге. Прыгая, Отсих и Досих прочитали бумагу и наконец остановились.
![Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира [Большой кусок света]](/uploads/posts/books/227132/227132.jpg)
